— Почему-то я так и подумал. — Губы Первого Советника тронула неприятная улыбка. — Потому я предлагаю вам, кацитан, для начала покинуть дворец, а затем город и страну. Не стоит лишний раз тревожить девочке сердце. Что скажете?
К'ирсан провел рукой по изуродованной щеке, ощущая себя особенно мерзко на фоне совершенных черт Перворожденного, и на миг прикрыл глаза. Сердце воина-мага было готово разорваться от противоречивых чувств. За что, за что он прогневил проклятых богов этого мира, раз они каждый раз посылают ему такие испытания?!
— Предполагаю что, в случае моего отказа подчиниться вы одними словами не ограничитесь?
Теперь пришла пора молчать Длинноухому. К чему впустую сотрясать воздух, раз собеседник и так все понимает?
— Ясно, — скривился К'ирсан. — А не боитесь, что я решу избавиться лично от вас? Ведь вы не Мелисандра...
— Верно. Но вы у меня дома, а в этих стенах я не побоюсь схватиться даже с Архимагом Нолда! Я — Мастер инструментальной магии, здесь все пронизано моими чарами. Сейчас они спят, но достаточно мысленного усилия, чтобы один наглец получил по заслугам. Гарлун же усилил мои способности, вознеся полукровку на пик могущества, — отбросив в сторону вежливость, сказал Тимаренис. — Вы спокойно сидите здесь, капитан, лишь из-за моей дочери. Я не желаю причинять ей лишнюю боль, убив любовника. Да и дворец мне весьма дорог. Вряд ли вы будете покорно ждать смерти, отказавшись от сопротивления.
— А как же нейтралитет Ралайята? — с издевательской усмешкой спросил Кайфат. — О нем можно забыть? Как же постулат: «Нам все равно, кто вы и откуда, если законы Ралайята не нарушены»?
— Капитан, вы до сих пор верите в существование подобной ерунды?! Нейтралитет подобен песочному замку: он сохраняется лишь до первой волны, а потом надо принимать сторону сильного игрока!.. Итак, ваш ответ?
— Сегодня вечером я уйду с отрядом из города, — нехотя буркнул К'ирсан. Немного помолчав, он вдруг попросил: — Я могу написать Мелисандре письмо? Не хотелось бы убегать столь трусливо...
— Бумага и перо на столе, — равнодушно бросил эльф, сложив домиком пальцы и уставившись в одну точку.
Ощущая себя заключенным под надзором тюремщика, К'ирсан склонился над листком. Металлическое стило неприятно скрипело, точно эхо ложащихся на бумагу слов. О чем писал Кайфат? О вещах внешне простых, но донельзя тяжелых — о любви и ненависти, о боли и страхе не совладать с собственным гневом, о невозможности быть вместе... В сердце К'ирсана настолько все перепуталось, что он не понимал, какие чувства испытывает к женщине.
— Вот, — свернув листок и протянув его Тимаренису, сухо сказал капитан.
— Я могу уйти?
— Конечно, — задумчиво кивнул эльф, сжав пальцами послание.
Двери за спиной Кайфата закрылись с едва слышным щелчком...
* * *
К'ирсан уже покинул кабинет, а советник все продолжал сидеть, недовольно хмурясь. Решение он принял еще вчера, но ничего радостного в том не видел. Политика и так не самое чистое дело, но, когда она задевает твоих близких, ощущение запачканности становится и вовсе непереносимым.
Перстень на левом мизинце Тимарениса сверкнул красным, и письмо К'ирсана тут же занялось пламенем. Огонь лизнул пальцы эльфа, и он с брезгливой гримасой подошел к рабочему столу и бросил листки в стоящую там глиняную посудину. Чем быстрее девочка забудет этого молодчика, тем лучше. Она сильная и справится с болью и обидой. Ни к чему ей все эти лишние слова!
Покинув кабинет вслед за капитаном, Тимаренис вышел в коридор и спустился по парадной лестнице на первый этаж. У одной из стенных ниш он задержался, шепнув пару слов, пробуждая спящего там голема. На его плечо тут же взобралась, поскрипывая металлическими чешуйками, небольшая ящерка. Теперь полукровке предстоял еще один, не менее неприятный разговор.
Завернув за лестницу и повернув потайной рычаг, он вошел в открывшийся проход, ведущий в подземелье. Через минуту Тимаренис уже стучался в тяжелую дубовую дверь, испытывая к себе едва ли не презрение. Он — хозяин дома — вынужден вести себя с гостями подобно слуге.
Внутрь его впустил чистокровный сородич из клана Чинталион. Кожей ощутив исходящее от него пренебрежение, Тимаренис прошел в потайную комнату, где уже вторые сутки жили две звезды воинов Маллореана. И среди них целых шесть чародеев, считая двух князей-магов!
Они пришли к нему ночью, с ходу потребовав исполнения давних договоров. По ним талантливый полукровка получал полную свободу от Маллореана, мог сохранять нейтралитет всамых разных вопросах, но и обязывался не мешать исполнять волю Совета князей, если такая нужда вдруг придет.
— Теперь он ваш, — обведя взглядом сидящих или лежащих на диванах и в креслах сородичей, холодно произнес Тимаренис. — Надеюсь, город не слишком пострадает... как Равест.
Первый Советник не смог удержаться от колкости, напомнив старшим собратьям об их неудаче в столице Зелода, что сильно не понравилось князю-магу Эльниру. Тот очень болезненно воспринимал любые намеки на поединок с проклятым капитаном, вот и теперь, гневно раздувая ноздри, потянул на себя новый посох. Сидящий рядом Манурин успокаивающе похлопал его по плечу, вслух поблагодарив хозяина дворца.
— Мы рады, что не все забывают о взятых на себя обязательствах. Потому последняя просьба... Нельзя ли нам показать, где же остановился этот самый капитан К'ирсан Кайфат? Не хотелось бы тратить время на ненужные поиски, да и вдруг он успеет что-то заподозрить, а тогда разрушений не миновать!
Мысленно призывая себя к терпению, Тимаренис зло процедил:
— Постоялый двор «Тихая заводь». Я прикажу проводить вас туда... Вот только боюсь, после сегодняшнего дня владельцу придется сменить название.
В ответ советник получил лишь отстраненную улыбку.
* * *
Вернувшись на постоялый двор, Кайфат испытывал страшное, ничем не передаваемое ощущение крушения всех надежд. Еще вчера судьба манила его сладким пряником, а сегодня щедро отвесила плетей. Тепло любви только-только тронуло лед одиночества, как тут же налетела стужа, обрекая на жизнь без смысла и цели, пустое и унылое существование.
Устроившись за столиком в ресторации, мрачный К'ирсан больше ни на что не обращал внимания. Угрюмо разглядывая собственные ладони, он вновь и вновь вспоминал вчерашний вечер и ночь. Но не мог он забыть и лица эльфов, обрекших его на мучительную смерть. Эльфов, мархуз раздери, именно эльфов!
На крышку стола стрелой взлетел Руал и, ощущая душевные муки хозяина, горестно заверещал. Протопав мягкими лапами по руке К'ирсана, зверек приблизил мордочку к его лицу и ткнулся мокрым носом в губы. Поначалу даже не заметив за тяжелыми мыслями появление Прыгуна, Кайфат вздрогнул.
