- Тебе надо уходить, - внезапно, напряженным голосом произнесла Светлана, исподлобья глядя на меня.
- Подъем уже был, - тихо сказала Вика, глядя в ответ на нее.
- И что делать?..
- Снимать штаны и бегать, - буркнул я. Критически оглядел их, так до сих пор практически голых и добавил - ну или просто бегать.
Вчерашняя попойка закончилась феерически. Вот что-что, а групповуху я не заказывал. Но всё, как обычно, решили за меня. Впрочем, мог ли я их за это винить? Регулярного секса у них явно не было, а эпизодический перепихон... возможно был слишком эпизодическим. Не удивительно,что стоило мне ответить на поцелуй Кристины, как она немедленно сорвала с меня одежду, набрасываясь со всей своей необузданной страстью. Потом присоединились остальные, лихорадочно сдирая с себя всё. Причем, больше всех усердствовала Светлана, то ли свой командирский статус подтверждала, я так и не понял. Но сложилось стойкое впечатление, что она хотела добиться от меня слов пощады. А может мольбы. Но не с моим гаремным прошлым. Эти жалкие попытки доминировать, я воспринимал с улыбкой. В итоге она заездила больше не меня а себя, своими суматошными скачками, и мы так и заснули вместе, в её кровати.
- Если его увидят, нам конец, - снова, поджав губы, произнесла комвзвода.
- И что ты предлагаешь, в окно его выкинуть? - неожиданно жестко ответила моя соседка по парте - Избавиться, так сказать, от улик? Только он не девушка, с третьего этажа падения не переживет.
- В окно? А это мысль, - резко произнес я, подходя и распахивая створку, выглядывая вниз, где за полуметровыми бетонными отмостками и до забора располагался ровный подстриженный газон. Вспомнив свое институтское прошлое я прикинул на глаз и решил, что трех простыней связанных вместе должно хватить. Был такой опыт, ночных походов за бухлом, в обход вахты. Правда, товарищ мой один так по пьяни улетел, об похожие отмостки сломав ступню, но в своих силах я был уверен, оставалось только уговорить девчонок дать мне простыни.
Вот только, похоже, мои слова они поняли не совсем правильно, вернее я, прорабатывая в мозгу идею, не раскрыл свой замысел полностью, потому что, с криком - “Стой!” - ко мне дернулись все, а Кристина, сидевшая ближе всех, и вовсе схватила за талию, оттаскивая от окна.
- Ну ты что? - ласково произнесла она, глядя мне в лицо, продолжая удерживать руками, - девочки же пошутили, не надо прыгать.
- Да я не собирался, - удивленно взглянул я, - с чего бы, я что, дурак, тут метров восемь лететь.
- А зачем к окну пошел?
- Посмотреть хотел,что внизу. Если ваши три простыни связать и привязать сюда к батарее, - показал я на стояк, подходящий к ребристой чугуняке под подоконником, - то вполне хватит,чтобы спуститься.
- Точно? - еще раз спросила секретчица и увидев мой кивок,неохотно отпустила.
Сегодня она была какая-то другая, задумчивая, без этих своих пошлых шуточек, словно произошедшее ночью заставило ее что-то переосмыслить в своей жизни.
“А может и вовсе это у нее был первый раз? - неожиданно подумал я, глядя в большие пронзительно зеленые глаза девушки, - оттого и шуточки были, что она девственницей была?”.
Впрочем времени на на раздумья не было. Добившись от не имевших другого варианта девушек согласия, я решительно сдернул с кроватей простыни и принялся связывать.
Затем крепко завязал узлом на батарее и, скинув смотанную в клубок импровизированную веревку, посмотрел на какой высоте болтается концевой узел. Он почти доставал до окна первого этажа, а значит, когда я на нем повисну, до земли будет полметра - метр, максимум - ерунда.
Воодушевившись, я повернулся девчонкам и махнув ручкой, с прощальным, - “Адьё” - на губах, крепко взялся за простыни и свесив ноги наружу, медленно сполз вниз, ногой намотав один оборот ткани, для страховки.
Аккуратно заскользил. Тут главное было делать всё плавно и без рывков, особенно в месте узловых соединений. Перебирая метр за метром, я опускался всё ниже и наконец повис на узле, слегка раскачиваясь напротив окна первого этажа. И дернул же меня черт, посмотрев вниз, перевести мимолетный взгляд в окно. А там, не донеся какого-то десятка сантиметров, до рта, с кружкой в руках, на меня выпучилась незнакомая майора в форменой рубашке с короткими рукавами. На мгновение я даже замер впервые увидев у женщины настолько прокачанные руки, под стать Шварценеггеру, никак не меньше. Вопрос “зачем” появился у меня позднее, а пока, я улыбнувшись и помахав в окно ручкой, спрыгнул в траву и рванул вдоль забора, ища где можно перелезть.
Обернувшись на крик, я увидел, как майора, распахнула окно и высунувшись по пояс, что есть мочи орет, - Куда?! Стоять! - а затем, - Наряд! - и потом, отголоском, уже видимо кому-то в общежитии, - Дневальную ко мне!
Еще не привыкнув к армейской терминологии, я подумал, что это она дневальную зовет, чтобы переодеться, но потом вспомнил, - что наряд, это не только какой-то костюм, а еще и три-четыре курсантских особи заступившие на дежурство по академии.
Тут майора, видать, до дневальной дозвалась, потому что этот самый наряд, появившись как из одного места, принялся меня азартно ловить, гоняя по всей приобщажной территории бешеным зайцем.
- На меня загоняй! - вопила одна.
- Сбоку, сбоку заходи! - вторила ей другая.
Сопротивление было бесполезно, они сильнее и быстрее, но я из принципа до последнего пытался вывернуться. В итоге, меня, во всё горло орущего, - “Врагу не сдается наш гордый “Варяг”!, - уложили лицом в землю, завернув руки.
Через пару минут, грязного, в зеленых разводах от травы, по которой с особым увлечением катали, меня поставили пред очи той самой незнакомой майоры.
За пару секунд хмуро меня осмотрев, та спросила, правда, больше утверждая, не выказав ни капли удивления, - курсата Иванов?
Ну да, меня сложно было не узнать, я такой на всю академию один, но из вредности я ответил - Нет. - Что, впрочем, женщину нисколько не смутило.
- Майора Кулакова, комендата общежития, - представилась она, после чего, тут же без предисловий задала вопрос, - Что вы делали в комнате курсат Иволгиной, Румянцевой и Григорян?
“Вычислили” - понял я, впрочем, свисающие из окна простыни не оставляли простора для фантазии.
Зацепился за последнюю фамилию и сразу понял, что это Кристина, недаром, мне в ней чудилось что-то такое, армянское во внешности.
- Ничего, госпожа майора, - по возможности спокойно ответил я.
- Хорошо, задам вопрос по другому. Что с Вами делали курсаты Иволгина, Румянцева и Григорян?
С трудом удержал себя от улыбки, вспомнив, что со мной они делали, и вновь, справившись с голосом, повторил также ровно, - Ничего, госпожа майор.
- Ладно, - угрожающе произнесла та, - мы это всё-равно выясним. - Посмотрела на старшую наряда, - В приемную к генерале его и этих трех туда же. И пусть простыни уберут, - в догонку крикнула та дневальной, буркнула, - за порчу имущеества отдельно получат.
В общем вместо утренего развода на плацу, мы оказались пред грозными очами начальницы академии. Завели нас, конечно, не сразу, посадили в приемной, меня на стульчик возле помоощницы генерали в звании капитаны, а трех моих одновзводниц рядком на диванчик напротив.
Сначала в кабинет зашла майора, минут на пять, потом, начальница кафедры, чуть приостановившись и выразительно обведя нас взглядом, который как-бы говорил, - “я так и знала”.
Дверь в кабинет хлопнула за её спиной, и тут же мы услышали громкий голос полковницы, лишь чуть-чуть приглушенный дубовой дверью, - А я знала, что его вые..ут! - отчего все три девушки только сильнеее вжали головы в плечи, продолжая буравить взглядом пол.
- Кхым, - кашлянул я. Впрочем, армейские официры всегда говорят то, что думают, а так как думают они преимущественно матом, то и говорят соответствующе.
Еще минут через пять вызвали меня и я, оправив мятый и испачканый мундир, насколько мог, пригладив растрепанные волосы, вошел вслед за начкафой.
