Эш поморщился.
Здоровяк напоминал ему пса, самозабвенно лижущего себе лапы или причинное место. Поколебавшись, Эш предпочел отойти к вертикальным деревянным укреплениям, возле которых Дарий остановился справить нужду.
Коренастый, усмехнувшись, направился облегчиться туда же, будто во всем тоннеле других мест не нашлось. Дар к тому времени уже поправил штаны и собирался уходить, когда коренастый вдруг на мгновенье развернулся к нему всем корпусом, обдавая струей мочи по ногам.
— Ой, как я неловок, — довольно ощерился он. — Придется, видать, вашему сиятельству повонять слегка.
Клейменый, услышав возглас приятеля, заржал.
Дарий сначала посмотрел на свои штаны, потом — на коренастого. И брезгливо сморщил нос.
— И тут я понял, чем же на самом деле воняют твои сапоги…
Довольная ухмылка маской застыла на лице шутника. Парень с клеймом заржал еще громче.
А Дарий спокойно вернулся к Эшу.
— Кажется, ты нажил себе врага, — не сдерживая улыбки от уха до уха, сказал тот.
— И не говори. Какое несчастье, — с усмешкой ответил Дарий. — Но штаны, конечно, он мне изгадил знатно…
— Эй, да прекрати ты чавкать! — рявкнул тем временем Ник на здоровяка. — Не в хлеву!
Тот что-то пробормотал в ответ и затих, но ненадолго — через пять минут в подземелье раздался его раскатистый храп.
— Мне кажется, он не в себе, — заметил Эш, стараясь устроиться поудобней на боку. Побитая плетью спина после вязанки факелов и наплечного мешка горела, как от солнечного ожога.
— Лис как-то в разговоре со своим приятелем назвал его «людоедом». Так что может быть, — зевнул Дарий.
Эш вспомнил, как здоровяк пялился на него возле лохани во время мытья, и нервно сглотнул.
— Твою ж… Думаешь, правда?..
Дарий, прислонившись спиной к стене, полез в свои припасы за перекусом.
— А почему бы и нет?
Эш пожал плечами.
— Ну не знаю. Такое ж на ровном месте, мне кажется, никто не сотворит. Это если война там, или голод…
— Знаешь, когда я был еще мальчишкой, у нас в городе как-то поймали одного гончара. Вполне себе упитанный мужик, и отнюдь не бедствующий. Так вот он вместе со своей женой младенцев жрал.
Эшу от отвращения аж лицо перекосило.
— Фу ты дрянь какая…
— Сначала — своих новорожденных, потом стало мало. И они начали воровать чужих. А кости закапывали в земляном полу прямо в мастерской. И вот однажды в один погожий денек они чего-то не поделили, и мужик сгоряча обухом топора размозжил супруге голову. Соседи это увидели и донесли властям. И когда стража ворвалась к нему в дом, гончар аккуратно разделывал ее белое тело, как свинью какую-нибудь. Такие дела. А ты говоришь, голод, война… Вот чего человеку не хватало?
— И что с ним сделали? — спросил Эш.
Дарий прищурился.
— Сам сообразишь, или в самом деле подсказать надо?..
— Отправили во Внешний круг, — понял тот.
— Верно. Куда уж там его дальше распределили, я понятия не имею. Но не удивлюсь, если предшественник нашего Никкаля точно так же вел его по этому подземелью, как сейчас ведут нас. Мы все здесь — смертники, Эш. Так почему среди убийц и воров не может затесаться какой-нибудь людоед?
— Зачем ты мне это рассказал? Я теперь совсем спать не смогу.
— Ты это брось, — строго сдвинул брови Дарий. — Спать нужно обязательно, иначе завтра идти не сможешь.
— Тебе легко рассуждать — ты-то для его котлет уже перестарок, — усмехнулся Эш, прикрывая глаза.
Спать он все-таки не собирался, но подремать определенно стоило. — Ну он же понимает, что здесь, под контролем командира, ему из тебя котлет не сделать. А вот с Лисом, которому ты дорогу перешел, будь повнимательней. Он действительно может быть опасен для тебя. Такой мало того, что запросто зарежет где-нибудь в темном углу, так еще и нож в чужие руки вложит.
Эш хитро приоткрыл один глаз.
— Да что ты говоришь. Всех опасных перечислил, никого не забыл? А то я тут знаю одного, который целого луггаля завалил…
Дарий только головой покачал.
— Вот бестолочь…
— А потом еще и говорит — ты это, спи давай. Покрепче. Ага, разбежался.
— Нужен ты мне.
— Ну это да, — со вздохом согласился Эш, снова закрывая глаза. — Я тебе не нужен. Одного не пойму — луггаль-то тебе зачем понадобился? Знал же заранее, что с рук это так просто не сойдет. Или не знал?..
— Мне было без разницы, — отозвался Дарий, устраиваясь на сон.
— И это того стоило?
— Тогда мне казалось, что да.
— А сейчас?
— А сейчас уже не имеет значения. Спи давай.
Эш прикрыл глаза, и вскоре погрузился в ватную, но чуткую дрему. На мысе его научили контролировать свой сон и реагировать на малейший подозрительный шорох — иначе в лесу одному не выжить. Сквозь вереницу рваных образов недавнего прошлого он слышал, как храпит лысый и как пьет из своего бурдюка Никкаль.
И вдруг он проснулся.
Приятная расслабленность мгновенно исчезла, все его мышцы инстинктивно сжались, как если бы ему нужно было прямо сейчас сорваться с места и отпрыгнуть куда-то в сторону прочь от опасности.
Распахнув глаза, Эш готов был увидеть над собой человека или зверя, которого он по какой-то причине не услышал. Но все вокруг пребывало в покое: люди спали, устало растянувшись на земле, и даже крыс поблизости не наблюдалось.
И лишь едва различимый звук, похожий на звон давно отпущенной струны, тревожно звучал у него в ушах.
Что-то было неладно.
Эш не мог сообразить, что именно, но его внутренний зверь всем своим существом ощущал приближение опасности.
Никкаль вдруг вскочил на ноги, встревоженно озираясь по сторонам, словно он тоже что-то почуял. Эш тоже поднялся, намереваясь спросить его, все ли в порядке, и в это мгновение откуда-то из глубины тоннеля донесся протяжный, мучительный человеческий крик.
Все зашевелились, просыпаясь. Ник застыл, напряженно вслушиваясь в тающий отголосок звука.
А потом раздался рев, от которого у Эша зашевелились волосы на затылке. Он схватился за нож, и остальные тоже рванулись к оружию, в одно мгновение прогнав остатки дремы.
— Что это?.. — испуганным шепотом спросил Лис. — Что это такое?..
И в это мгновение рев повторился. Слившись с человеческими воплями, он забился в агонии, перекрикивая собственное эхо.
Где-то там впереди, укрытые темнотой, сейчас умирали люди, сражаясь с кем-то чудовищным.
Давно забытый детский ужас перед неведомой и безжалостной силой, живущей во тьме, вдруг сдавила Эшу горло.
Он взглянул на Ника. Тот замер, сжав кулаки и уставившись в одну точку перед собой. Меж его бровей пролегли ранние морщины, делавшие его изувеченное лицо жестким, почти жестоким. Прямо сейчас он спешно принимал какое-то важное и непростое решение…
Повернув голову, он столкнулся со взглядом Эша.
Рука легла на эфес меча. Решение было принято.
— Ко мне подойди, — негромко сказал Ник, глядя парню прямо в глаза.
И тут Эш понял, что он хочет сделать.
Никкаль собирался броситься туда, где сейчас кипел бой. Вот только смертники при таком раскладе ни за что не поспеют за ним, а оставить их свободными и живыми у себя за спиной он не мог.
Кроме, разве что, собрата по ордену.
Никкаль убьет их всех. Лысого здоровяка, Лиса и коренастого.
И Дария тоже.
От этой мысли Эш невольно отступил назад, инстинктивно вставая между Ником и Дарием.
Вдруг человеческие голоса умолкли, и рев, превратившись в удовлетворенное урчание, начал стихать.
Позабыв про Эша, Никкаль резко повернулся лицом к затихающей темноте в глубине подземелья.
Битва была закончена. И люди ее проиграли.
А тот, кому они ее проиграли, все еще оставался в тоннеле.
Чей-то дрожащий голос бормотал совершенно бесполезное призывание защитной силы акады, и с изумлением Эш обнаружил, что это лысый здоровяк. Может, он и жрал людей, но быть сожранным самому ему явно не хотелось. Дарий тоже застыл, вслушиваясь в происходящее где-то вдали, белый как полотно.
