небольшое полузаклинание, которому Маскар научил его, чтобы тому было проще мести. Это было очень простое заклятье – «половинка намерения и щепотка ветра», как описал его наставник, когда впервые обучал ему. Разумеется, Муми-Маскар никогда бы не подумал использовать чары для подметания пола подобным образом.
Джехан произнёс нужные слова и кивнул громадине. Гифф начал ссыпать смесь в бочку, маг же направил порывы ветра на верхнюю половину тары. Легкий бриз отсеял большую часть песка и трухи, сдувая их в сторону. Более тяжелые гранулы дымного пороха падали прямо в ёмкость, формируя большую тёмную кучу с серебряными искрами. Без лишней пыли эти искорки стали светиться ярче в лучах лунного света.
Тем временем Ладисло закончил пересыпать содержимое из первой бочки и принялся за вторую, затем за третью. Джехан задумался, хватит ли у него сил поддерживать заклинание для всех шести бочонков, и удвоил концентрацию, когда гифф поднял четвёртый контейнер. На пятой бочке с его лба градом катился пот, а на шестой маленькие звездочки стали танцевать где-то на границе его бокового зрения.
Гифф опорожнил последнюю тару, и Джехан смог наконец произнести последние слова магической формулы. Он сделал глубокий вдох и отмахнулся от слабости, охватившей его. Затылок ныл, и парень осознал, что с потом из него вышел и выпитый ранее эль – он доколдовался до лёгкого похмелья.
Он посмотрел на остальных. Пыль в воздухе ещё не осела, и в лунном свете это придавало всему помещению вид окутанного туманом. Ноздри громадного гиффа задергались, и он начал тереть свою морду тяжелой лапищей. Продавец же весь лучился и зачерпнул полную ладонь дымного пороха, давая грубым дробинам проскользнуть между пальцами. Затем он подобрал крышку и водрузил её на место.
Джехан осторожно прочистил горло, затем, беспокоясь, что его кашель может быть воспринят как просто реакция на пыль, кашлянул снова. Торговец недовольно уставился на юного мага.
– До того, как ты закроешь бочку, - беспристрастно сообщил Джехан, - я хотел бы напомнить об оплате.
– Оплате? - переспросил Канос, и улыбка вернулась на его лицо. – Конечно, чуть не забыл. Ладисло, не мог бы ты заплатить этому молодому человеку?
Гифф снял с пояса аркебузы и направил их на Джехана.
Последние из звёздочек, заполнявших взор юноши, растворились, и теперь внимание колдуна было полностью сосредоточено на дулах.
– Пока, колдунчик, - произнёс гифф. – Мы не можем оставить тебя в живых, чтобы ты потом рассказал всё старшим.
Он спустил курки, и его лицо озарилось двойной вспышкой от сдетонировавшего дымного пороха.
Джехан резко бросился на пол за секунду до выстрела. Несмотря на это, он все равно почувствовал, как что-то горячее прочертило борозду по его левому плечу.
Боль подтолкнула его к действию. Как только он коснулся холодного жёсткого пола, то тут же пополз на четвереньках, стараясь оставить как можно большее расстояние между собой и оружием гиффа. Он то бежал, то полз прочь от парочки, дальше вглубь запыленной темноты склада. Позади него Канос осыпал проклятиями своего сообщника.
Плечо жгло, словно облитое кислотой. Напуганный, раненый и протрезвевший, юный маг ругал себя за глупость и доверчивость. Ему следовало оставить сообщение в таверне, на худой конец сообщить Джеральду или Антону. Но нет, он же был так уверен, что справится с этим небольшим магическим заданием, с этим независимым исследованием. Он был слишком уверен, что его невеликие магические силы справятся с чем угодно, что только можно ожидать от простого торговца.
Но сможет ли он справиться с врагами, вооруженными дымным порохом, возводящим их на уровень самих волшебников?
Джехан облокотился на груду ящиков и попытался восстановить дыхание. Его раненное плечо охватил холод, начавший распространяться вниз по руке, а его одежда липла к коже. Нужно было покинуть это место и как можно скорее. Его преследователи были где-то в пыльной тьме между ним и единственной дверью.
Джехан заодно проклинал и Муми-Маскара за то, что тот не научил его никаким полезным заклятьям на такой вот случай. Ещё один пример того, что эти старики оставляют знание только себе.
Юноша внезапно ощутил присутствие высокой человекоподобной фигуры рядом с собой и дёрнулся в сторону, едва не закричав. Но это была лишь виденная им ранее уродливая статуя девы. Обрамлённое разведёнными крыльями, её ангельское лицо оставалось безучастным к его незавидному положению, и его черты словно мерцали, отражая сияние льющего с потолка лунного света.
Статуя возвышалась на половину расстояния до окна в крыше, и выше неё находилось несколько полок. Большинство таких окон всегда имеют защёлку с внутренней стороны, которую легко отодвинуть. Даже без этого Джехан, возможно, смог бы разбить стекло и выбраться до того, как по нему начнут стрелять.
А они вряд ли будут ожидать того, что мелкий колдун взмоет к небесам.
Медленно и мучительно юноша подобрался к основанию скульптуры. Его рана болела всё сильнее, и он задался вопросом, сможет ли он осилить весь путь наверх. Несмотря на это, всё же было лучше затаиться на полках наверху, нежели быть обнаруженным без сознания где-нибудь на земле.
Статуя стояла на пьедестале, и между ней и стеной оставалось свободное пространство, чуть более полуметра. Джехан упёрся спиной в стену, ногами – в изваяние и покарабкался вверх, осторожно подтягивая тело и оставляя за собой влажный, тёмный след.
Он почти достиг крыльев, когда услышал внизу тяжёлую поступь шагов. Маг затаился.
Воин-гифф топтался где-то под тем местом, где спрятался молодой человек, помахивая одной из аркебуз. Джехан решил, что вторая должна быть у Каноса, который или обыскивает другую часть помещения, или стоит и охраняет выход. Он одновременно вознёс молитвы о помощи Азуту и обругал себя за неопытность. Если бы он был полноправным магом, он бы с лёгкостью разделался с этой парочкой. Однако нарастающая боль в плече заставила его усомниться в истинности последней мысли.
Ладисло приблизился к основанию пьедестала и остановился – как и сердце в груди юноши. Ноздри здоровяка раздувались, в то время как он осматривался, изучая окружение. Затем он посмотрел вверх, на полки и статую.
Джехан запаниковал – статуя давала лишь минимальную защиту для обездвиженной мишени, застрявшей между стеной и куском бронзы. Он напряг ноги, пытаясь вдавить себя глубже в стену.
Стена, разумеется, не пошевелилась. А вот статуя – да. Медленно она стала крениться вперёд, совсем не держась на своих разболтанных креплениях.
Страх Джехана быть подстреленным внезапно сменился другим – страхом шмякнуться с высоты из своего укрытия. Вскрикнув, он запрыгнул на
