Я старалась. Отчего-то выступать перед одним единственным некромантом оказалось куда волнительнее, чем перед целой гостиной аристократии. И я знаю, что справилась хорошо, может, разве что голос был немного хриплый иногда — после сна, но я не сфальшивила ни разу, и пою я довольно низко — для мальчика вполне сгодится, и даже песню выбрала, которую поют и мужчины… Ожидала если не похвалы, то хотя бы минимального одобрения, ведь Тайр дослушал до конца, ни разу не прервав меня, только глаза немного потемнели. Закончила…
— Нет, — сказал некромант, вставая. — Никуда не годится. Придётся придумать что-то другое.
И ушёл.
Я окончательно вылезла из-под плаща. Взъерошила остатки волос на голове, и почувствовала, что у меня начинают дрожать от обиды губы. Это было очень, очень, просто феерически глупо, и я это понимала, но поделать ничего с собой не могла. Мне было обидно. Даже, пожалуй, более обидно, чем из-за волос. Скажи некромант что-то подобное касательно любого другого моего умения, да хоть верховой езды, хоть готовки, я бы отнеслась к этому нейтрально, но пение… Своим голосом я втайне гордилась, как и волосами. И теперь Тайр зачем-то отбирает у меня одно за другим… Не выдержав, я рванула за некромантом, нашла его на берегу озера, там же, где он вчера ловил рыбу. Кажется, он опять собрался купаться — не некромант, а русалка какая-то!
— Эй! — окликнула я его, но он всё равно сначала снял рубашку и небрежно повесил на ближайший сук и только потом повернулся, из-за чего в итоге я оказалась куда ближе к нему, чем собиралась и чем хотела бы. Но отойти назад сейчас значило бы негласно уступить ему, и на это я пойти не могла. Поэтому лишь вздёрнула выше голову и заставила себя смотреть ему в глаза. Отчего-то глаза потемнели ещё. Вероятно, они темнеют, когда он сердится? И чем же разозлило его моё пение?
— Я. Пою. Хорошо! — сказала я с нажимом.
Маг посмотрел отчего-то на мои губы, и, видимо, рассердился сильнее. Даже выдохнул как-то прерывисто.
— Вы хорошо поёте, леди Сайко, — тем не менее, согласился он вполне миролюбиво. И я растерялась:
— Но… вы же сказали «никуда не годится»!
— Когда вы поёте, леди Сайко, — сказал некромант, чуть склоняя голову набок, а голос его сделался каким-то особенно текучим, почти мурчащим, — в вас невозможно не признать женщину. И очень сложно эту женщину не пожелать. А это совсем не то, что нужно.
И тут я начала что-то понимать. И оттого мучительно краснеть. И отступила на шаг под насмешливым взглядом некроманта. И ещё один. А потом и вовсе отвернулась, и как маленькая застеснявшаяся девочка бросилась бежать. Да, убегают только маленькие девочки, девушкам на выданье полагается просто падать в обморок. А что полагается делать старым девам, в разряд которых я через пару лет перейду — не знаю, возможно, бежать за мужчиной, раз убегания и обмороки не сработали…
Тайр вернулся довольно скоро, до отвращения весёлый и довольный, а я невольно шарахнулась от него, когда он шагнул ко мне. Говорят, если у мужчины долго не было женщины, он сам не свой делается, и на любую кинуться может, а Тайр очень много времени провёл в замке, где, думаю, женщин не было. Живых. А я тут всякие глупости творю…
— Леди Сайко, — сказал он, и я сделала ещё шаг назад и упёрлась спиной в дерево, а некромант «захлопнул» ловушку, поставив руки на ствол возле моих плеч и тем самым почти заключив в объятия. Какие глупости, однако, лезут в голову…
— Айк, — напомнила ему, лихорадочно кусая губы. Я — мальчик, просто мальчик… И что с того, что я хотела ему нравиться, прямо сейчас я точно ничего такого не хочу!
— Леди Сайко, — настоял на своём маг, однако тон его уже был совершенно обычным. — Мы завтра будем в городе. И я понимаю, что у вас может возникнуть соблазн сдать меня.
— Что? — переспросила я. Вообще-то маг прав, вот только он опередил меня, и я даже не успела об этом подумать. А должна была бы…
— Я сразу вам скажу, что это меня не остановит, но может привести к лишним жертвам, которых я не хочу. Поэтому вы, леди Сайко, сейчас мне поклянётесь в том, что не предадите меня ещё как минимум в течение трёх дней после того, как мы расстанемся, и пока вы со мной, вы будете беспрекословно слушаться.
— А если вы скажете сделать что-то… дурное? — спросила я. Чтобы потянуть время. Ну и получить, по-возможности, заверения, что до дурного не дойдёт.
— Значит, сделаете дурное, — отрезал Тайр. И на этот раз глаза его были пронзительно-голубыми и жестокими. — Жизнью вашего брата клянитесь, леди. И всем семи богам.
— Или? — устало спросила я, уже, в общем-то, сдаваясь. Вряд ли он меня отпустит, раз мне хватило глупости связаться с ним второй раз… Впрочем, это судьба, а не я. Выбор-то у меня был совсем небольшой…
— Или я пойду в город один, а вас посторожат пару дней зомби, — улыбнулся некромант подлючий. — И мы будем считать наш договор расторгнутым!
И я поклялась. Шестеро богов остались глухи к моим словам, как и ожидалось, а вот седьмая ответила. И, судя по взгляду некроманта… подлючего, его крайне удивило, кому я поклоняюсь. Как будто бы у меня был выбор… И вообще, меня вот тоже крайне удивило, что она ответила. И только потом я поняла, что ответила она из-за него, некроманта. От этого стало ещё обиднее, а небольшой знак клятвы на запястье представлялся мне чуть ли не рабским клеймом.
Тайр ушёл сворачивать лагерь и седлать лошадей, а я так и стояла, прислонившись к дереву, запутавшись между должным и нужным, и ощущая себя ничтожной, трусливой предательницей брата… До короля мне, честно признаться, никакого дела не было и нет.
В Бейрок мы в итоге вошли как слепой музыкант — Тайр, и мальчик-поводырь — я. Тёплая, тяжёлая и жёсткая ладонь некроманта лежала на моём плече, и я никогда в жизни не признаюсь, но это успокаивало. За вход в город с нас содрали на воротах не предусмотренную законами мзду — целый серебряный, но некромант заплатил без вопросов, видимо, демонстрируя, что в городе заработает своими выступлениями куда больше. Собственно, часть платы, вероятно, перекочевала в карман стражников как раз за информацию — они охотно назвали несколько мест, где собирается больше всего народу, и даже объяснили путь.
Выглядел Тайр, кстати, и в самом деле как слепой, никто бы не усомнился — он закапал в глаза какой-то очередной свой отвар, отчего они стали мутными и белёсыми. Я даже испугалась и, не подумав, помахала рукой перед его лицом:
— Вы хоть что-то видите?
— Я всё вижу, Айк, — немного раздражённо отозвался он.
— Выглядите жутко, — сообщила я ему, на что он лишь пожал плечами.
Я была в Бейроке несколько раз с братом, но, конечно, совсем в другой роли, и знать не знала те улицы, по которым мы шли теперь. Честно старалась запомнить дорогу по объяснениям стражников, но по факту получилось, что это Тайр меня направлял, хоть со стороны всё и смотрелось должным образом. А я лишь вертела головой по сторонам: в городе мне нравилось. Городская суета казалась мне всегда чем-то особенным, ведь в городе у каждого так много дел, и всё время что-то происходит: то ярмарки, то концерты, то приёмы… не то что в удалённом имении, где зимой такая тоска, что хоть на луну волком вой. Я и выла, как раз волком. Но это то, что никому не следует знать.
Жаль, что Бейрок так близко, жаль, что он такой небольшой, и на севере, и мне будет практически нереально затеряться здесь со своей специфически-южной внешностью, особенно когда закончится раствор для изменения цвета глаз, которые мне выдаёт некромант… Так что здесь остаться я не смогу. Да и не хочу, наверное. Нужно южнее. Не в столицу, а на самый южный край…
С хозяином таверны Тайр сторговался довольно быстро: нам — ночлег, еда и половина того, что набросают посетители, если им выступление понравится. В грядущем вечере меня напрягало всё. И ночлег — нигде не прозвучало, что это будут отдельные комнаты, и предстоящее выступление — ведь это большое скопление народа, а что если им не понравится? А что если кто-то меня узнает? Шансов почти нет, ведь все, кого я знаю, вряд ли пойдут в простую таверну, но вот прислуга… Я даже не помню их, а что если они запомнили меня? Умом я понимала, что вряд ли: с короткой стрижкой, в мужской одежде и с чёрными глазами я максимум могу вызвать какие-то невнятные ассоциации, которые спишут на грешки и любвеобильность моего отца, которого я не знала, но мало ли на свете чем-то похожих людей… Но это умом. А сердце всё равно сжималось в тугой комок и билось как сумасшедшее.
