— Я хочу кому-то принадлежать, Анита.
— Но ты больше хочешь того, что есть у Натэниела, чем традиционного брака.
— В смысле, хочу принадлежать, но не быть моногамным?
Я пожала плечами:
— Строго говоря, Натэниел моногамен. У него ни с кем нет секса, кроме меня.
Джейсон улыбнулся, и глаза его вспыхнули:
— Но у него столько сексуальных контактов с другими…
— Он стриптизер. Сексуализированные контакты с другими входят в его должностные обязанности.
— Я сказал «сексуальные», а не «сексуализированные». У нас на работе мы четко в этом разбираемся, хотя настоящий секс запрещен.
Я закрыла глаза, но от этого рокот двигателей стал сильнее. Открыв глаза пошире, я попыталась подумать, что это я говорю.
— Что ты имеешь в виду?
Он снова посмотрел на меня взглядом, говорящим, что я либо наивна, либо просто глупа. Так как ни тем, ни другим я намеренно не была, то не поняла, что он хочет сказать.
— Не смотри на меня так, Джейсон. Я честно не понимаю, что ты имеешь в виду.
Настал его черед нахмуриться:
— Нет, правда?
— Нет, правда!
Я не смогла скрыть раздражения.
— Что ты называешь сексуальным контактом, Анита?
— Ну, не знаю. Секс.
— Анита, я видел, как Ашер кормился от Натэниела. Да черт побери, он и на мне кормился. Это надо быть куда более гомофобом, чем я или Натэниел, чтобы не понять, насколько это сексуально — когда Ашер кормится.
Одна из способностей Ашера — придавать своему укусу оргазмические свойства. Это не просто обман сознания, это особая способность. Когда он был испорченным маленьким вампиром, он этой способностью добивался от своих жертв денег, земель, защиты. Его умоляли подарить еще одну ночь, хотя знали, что это верная смерть.
— Я получше тебя знаю, на что способен Ашер.
— Боже мой, ну я кретин! Как я мог забыть? — Он меня обнял. — Прости, Анита. Прости ради бога.
У нас с Ашером были секс и кровь наедине в первый и последний раз. Он едва не убил меня наслаждением, потому что я просила его об этом. Умоляла. С тех пор нам не разрешается быть одним, потому что я призналась Жан-Клоду, что до сих пор жажду повторения. Из всех вампиров Жан-Клода больше всего я боялась Ашера — его единственного мне хотелось попросить, чтобы он со мной делал смертельное.
Джейсон обнял меня и сказал:
— Я боюсь, и потому становлюсь глупым. Прости, пожалуйста.
В динамиках зазвучал голос пилота — я дернулась и по-девчачьи взвизгнула. Джейсон поцеловал меня в лоб.
— Миз Блейк и мистер Шуйлер, мы готовимся к посадке. Если вы займете свои места, это будет хорошо.
— Джейсон, все в порядке. Оба мы не в лучшей форме.
— Ты прости меня.
— Нечего прощать.
Джейсон кивнул, но не так, будто мне поверил. Я не привыкла к нему такому — эмоциональному, рассеянному. Отец у него умирает. Мать его шантажирует — эмоционально. Ему сам бог велел немножко выпасть из собственного образа.
Я плотнее схватилась за сиденье и за его руку. Когда мы сядем, мне станет легче. Все на свете станет лучше, когда мы сядем.
Я постаралась в это поверить, но в глубине души знала, что раз у Джейсона уже есть проблемы, то дальше будет только хуже.
И как я ввязалась в эту историю, чтобы держать его за ручку? Ну, да, меня Натэниел втравил. Он мне за это заплатит.
Самолет подпрыгнул на посадочной полосе, я тихо ахнула. Но мы уже были на земле, и жизнь стала налаживаться. Для меня по крайней мере.
Я еще секунду посидела во вращающемся кресле, вспоминая, как надо дышать, и подавляя тошноту. Желудку я сказала, чтобы вел себя прилично и не был плохой деточкой. Мы же уже на земле, видит бог! Я всегда могу настоять, чтобы для возвращения домой мы арендовали машину — хотя знала, что не буду этого делать. Я не смогла бы с собой ужиться, если бы позволила своему страху возобладать хоть раз. Страх похож на рак в стадии ремиссии. Если ему поддаться хоть на дюйм, он разгорится пожаром и сожрет тебя заживо.
Джейсон остановился возле открытой двери и оглянулся на меня.
— Ты идешь?
Я кивнула. Тошнота прошла, снова стало можно дышать. Все путем.
Ладно, не все. Но лучше сейчас не будет.
Джейсон подошел ко мне, посмотрел на меня с непонятным выражением лица.
— Ты действительно боялась до смерти?
Я покачала головой, потом пожала плечами и наконец сказала голосом слишком еще взволнованным:
— Полоса не показалась тебе коротковатой?
Он наклонился и снова поцеловал меня в лоб. Я посмотрела на него:
— Это еще зачем?
— За храбрость, — ответил он с очень серьезным видом. И протянул мне руку.
Были времена, когда я бы ее не взяла, сочтя это слабостью. Но я с тех пор немножко выросла.
Я приняла его руку, он пожал ее и улыбнулся мне. Вот эта улыбка — одна из причин, по которым я оказалась в этом чертовом самолете. Улыбка, дающая понять, что он знает, чего мне это стоило, и что понимает меня так, как мало кто может. Настоящей влюбленной парой, что надышаться друг на друга не могут, мы не были и не будем, но Джейсон умеет завести меня так, как не всякий из мужчин, с которыми я встречаюсь. А я очень хотела понять его получше.
Идя с ним по узкому проходу рука в руке, я поняла, что не только Натэниел считает Джейсона своим лучшим другом.
По ступеням трапа Джейсон спустился первым, слегка задом наперед, помогая мне. Чуть больше, наверное, чем мне нужно было, но все-таки я шла на каблуках.
Внизу нас встречал какой-то человек, среднего роста, лысины больше, чем волос, в хорошем костюме. Не в таком, как на Джейсоне, но очень неплохом.
— Мистер Саммерленд, я вас ожидал только завтра.
Он улыбался все время, пока Джейсон помогал мне спуститься на каблуках по ступенькам.
— Вы меня спутали с кем-то из Саммерлендов, — ответил Джейсон. Ответил так, будто эта путаница не была для него неожиданной.
Человек посмотрел на Джейсона, на меня, которой Джейсон помогал выйти из самолета. Подмигнул Джейсону.
— Ну конечно же. Вы же мистер… Смит?
Наконец-то я оказалась на твердом бетоне, ур-ра!
— А запишите «мистер Олбрайт», так будет оригинальнее, — предложила я, думая, что шучу.
Человек начал записывать у себя на листе «Олбрайт».
— Да, конечно, мистер Олбрайт. Мы рады вас видеть.
Джейсон вздохнул:
— Она шутит. Я Шуйлер, Джейсон Шуйлер.
Человек зачеркнул «Олбрайт» и вписал правильную фамилию.
— Как вам будет угодно, мистер Шуйлер.
— Блин, — буркнул Джейсон себе под нос.
— Что такое? — спросила я.
— Если бы я был Саммерлендом, зачем мне приезжать завтра?
