— Да, мне это приснилось, — сказала Эллен. — Это так. А в это время они затаскивали сюда бочки.
— Да, они не знали, что ты живешь здесь, в этом доме. Они узнали об этом только через день и всполошились, не так ли?
— Да. Во всяком случае, Николайсен.
Эллен не нравилось поведение Натаниеля. Все это время он стоял совершенно неподвижно, словно окаменев, только голова его медленно поворачивалась из стороны в сторону, а ноздри раздувались. Желтые глаза искали что-то и не находили…
— Да, я думаю, это грохотали именно бочки, — сказал Рикард. — А сегодня ночью вы думали убрать их отсюда, не так ли, Стин? Потому что Эллен нарушила ваше спокойствие.
Надувшись и не глядя ни на кого, Стин в сердцах воскликнул:
— Эта глупейшая фру Синклер! Я не давал никаких распоряжений относительно реставрации этой части дома! Она сделала это по собственной инициативе. Мы были просто в шоке, когда приехали сюда вчера или позавчера, я уж точно не помню. Поэтому мы решили попугать немного девушку, и это нам удалось. Мы не могли предположить, что она отправиться прямиком к ленсману!
«Значит, это были они! Слава Богу», — с облегчением подумала Эллен.
— Я не знал, что вы интересуетесь химической фабрикой Николайсена, — сказал ленсман.
— Он — мой представитель, а я — владелец, — невнятно пробормотал Стин. — Когда ему пришлось продать гостиницу, я вынужден был купить ее.
— Так что вы намеревались и впредь использовать под склад спиртного это помещение, к которому никто не смеет приблизиться. Но двое женщин нарушили ваши планы.
Стин только фыркнул. Потом сердито посмотрел на Эллен.
— Ты, наверное, ждала любовника, раз повесила на окно простыню? Такого я не потерплю от моих служащих!
— У вас нет больше никаких служащих, — деловито напомнил ему ленсман.
Николайсен же принялся категорически отрицать то, что его фабрика производит спирт. «Приходите и посмотрите сами», — сказал он.
— В таком случае, это ворованный спирт, — сказал Рикард. — Одно из двух.
Ленсман увел обоих арестованных в свою контору, пообещав вернуться как можно скорее.
— Слава Богу, — с облегчением произнесла Эллен. — Значит, это они напугали меня вчера ночью. Как я рада, что это так! Но как это у них здорово получилось! Какие выдумщики! Только я забыла спросить, кто из них это был.
— Зато теперь ты лишишься своей работы, — усмехнулся Рикард.
— Думаешь, я буду очень жалеть об этом? Мне никогда не хотелось работать дежурной в гостинице, это я знаю точно. Это слишком нудная работа для такого беспечного создания, как я. Я буду рада уехать отсюда…
Она вдруг замолчала.
Став на колени, Натаниель приподнял край серо-зеленого брезента, лежащего под нарами. Угрожающая медлительность его движений вмиг убила в Эллен радость, связанную с предстоящим отъездом.
— Что ты там нашел? — спросил Рикард.
Натаниель не ответил. Подняв взгляд с лежавшего под брезентом продолговатого свертка, он снова накрыл его брезентом и посмотрел на Эллен.
— Не желаешь ли выйти на минутку? — спросил он.
Эллен похолодела. В глазах его было мрачное, опасное пламя. Он нашел то, что искал.
Она послушно пошла в свою комнату и села на кровать, дрожа всем телом.
Прикрывая брезентом продолговатый предмет, Натаниель не очень спешил, и она краем глаза заметила, что там лежало. Что-то пыльное, тряпичное, ворсистое. Когда Натаниель вошел в ее комнату и стал возле нее, она все еще дрожала. Увидев поблизости от себя его руку, она схватила ее, словно утопающий, и наклонила к ней голову. Она заметила, что он смотрит на нее с нежностью.
— Значит, все-таки, здесь имело место убийство, — прошептала она. — Но кто это? Кого убили эти негодяи?
— Никого.
— Но… — она вопросительно уставилась на него. Лицо его было таким добрым, таким усталым. Другой своей рукой он погладил ее по волосам.
— Кто… кто это был?
Ей показалось, что он с трудом выдавливает из себя ответ.
— Дворянин.
Река сверкала в первых, неярких лучах солнца. Сидя на камне, Эллен смотрела на Натаниеля, лежавшего на животе и опустившего ладони в ледяную воду. Она все еще не могла отделаться от пережитого ею шока; прошло всего несколько минут с тех пор, как они покинули гостиницу. Решительно встряхнув сидевшую на краю постели Эллен, он без лишних слов повел ее на берег реки.
Стояла предрассветная тишина.
— Тебе нравится река, — тихо сказала она. Он поднялся и сел возле нее. Капли воды блестели на его руках.
— Солнце… день… свет и жизнь, — печально произнес он. — Я люблю все это. Вода играет на камнях. В ней отражаются летящие по небу облака. Солнечный свет пронизывает воду до самого дна. Животные, деревья, дети — все это жизнь! Но это не мой мир.
Некоторое время они сидели молча, чувствуя, как хорошо они понимают друг друга. Эллен настолько хорошо понимала его, что когда глаза его потемнели от постоянно преследуемой его боли, в ее глазах появился смех, она наклонилась и, зачерпнув пригоршню воды, обрызгала его лицо каскадом кристаллических чистых брызг.
На миг у него перехватило дух, но он тут же рассмеялся, тоже зачерпнул воды и вылил ей за шиворот.
— Не надо! Не надо! — со смехом кричала она. — У меня там только ночная рубашка!
— Мне это хорошо известно, — усмехнулся он и быстро убрал руку, с которой стекала на землю вода.
— Ка-а-ак? — в шоке произнесла она. — Ты способен видеть через…
— У меня нет в этом нужды. Ты думаешь, что это такое?
С этими словами он потянул осторожно за край ночной рубашки, торчавший из-под свитера.
— Ладно, ладно, — пробормотала она, заправляя рубашку обратно. — Дело в том, что у меня не было возможности переодеться. И давно у меня торчит из-под свитера этот край?
— Думаю, со вчерашнего вечера, — ответил он. — Это просто очаровательно!
— Почему же ты ничего не сказал мне? — с упреком спросила она.
Он засмеялся. Он становился таким красивым, когда смеялся. Казалось, страна теней, по которой он странствовал, больше не мучает его.
— Успокойся, — ответил он. — Я заметил торчащую из-под свитера ночную рубашку всего полчаса назад, когда ты сидела на кровати. И тогда у меня не было настроения говорить об одежде.
Их мысли снова омрачились.
— О, Натаниель, — растерянно произнесла она. — Как можно быть такими циничными? Запихнуть покойника под кровать!
— А что им оставалось делать? Не могли же они отнести его к священнику! Ведь тогда миф о загадочной двери был бы раскрыт!
Эллен поежилась. Натаниель взял ее руку в свою холодную и мокрую ладонь, но одно это уже согрело ее.
— Эллен… — осторожно произнес он. — Как ты думаешь, можешь ли ты рассказать все сейчас? О том случае, происшедшем много лет назад. Теперь мы должны расстаться и больше не увидимся. И мне бы очень хотелось узнать обо всем.
