— Это знаю, ты про драку, про драку давай.
— Экий ты боевой, все тебе мечом махать. Ну ладно. Так вот. Завязалась драка. Но печенеги… не отступили! Полегли все, как один. Битва была жесткой, разгорелась по всем фронтам. Святослав с воеводами рубились на другом краю поля, а Мечеслав, углядев прореху в обороне, повел ближайших русичей закрыть брешь. Охрана не поспела за княжичем. Малолетний Мечеслав, едва удерживая тяжелый меч в руках, столкнулся лицом к лицу с массивным богатырем — Вардом Склиром, рослым полководцем, что побывал не в одной сече. Рубака, как ты понял, отменный. Меч Мечеслава чиркнул по шлему полководца, но ответный удар сразил княжича. Византийские хроники гордо ознаменуют этот бой, как победу прославленного ромея над воеводой диких варваров. Мужик ребенка зарубил. Доблестный герой, — Рысь замолчал, рассматривая первые вспыхнувшие звезды в чернеющем небе.
— Но на этом история не закончилась? Святослав-то не умер, как я помню. — Спросил Скорпион.
— Не умер, — подтвердил Рысь. — Четырехкратно превосходящее войско не смогло одолеть потрепанные отряды северного князя. Император Цимисхий запросил мира. Собрал все оставшееся золото и велел дипломатам во что бы то ни стало запросить примирения у грозного варвара. Святослав трижды проклинал ромеев с их золотом и собирался стереть Царьград с лица земли. Никакие подношения не могли замолить его мести, но…
— Что но? Всегда это «но»! Что у нас за история такая, если везде сплошные эти «но»… — забурчал Скорпион.
— …но один из дипломатов догадался в очередной раз прихватить с собой меч убиенного сына Святослава. И как только горящие очи отца узрели оружие любимого сына… Святослав сломался изнутри. Подписал мир, собрал золота на живых и на павших. За каждого убиенного, его семье взял золота. И уплыл на многочисленных ладьях морем на север, в родные края.
— Но не дошел… — выдохнул Скорпион.
Рысь кивнул.
— Цимисхий тотчас послал послов к печенегам, наклеветал, что Святослав повинен в гибели их людей. А тут еще как назло армия Святослава разделилась. Он послал головной, лучший и больший отряд в Киев с добычей, а с малым, ранеными и младшими воинами, остался на зимовье, ожидая возвращения подмоги с Киева.
— Но подмога не прибыла, — печально добавил Сергей.
— Слишком сильна стала фигура нового «Македонского» в мире. Византия приложила все усилия, чтобы осерчавшие печенеги встретили его по дороге. Христиане Киева также осознавали свою второстепенность в случае переноса Святославом столицы из Киева южнее.
— Все-таки снова пре-да-тель-ство, — протянул Скорпион.
Рысь кивнул.
— Один из воевод — Свенельд, христианин, не довел дружину на помощь Святославу. Князь, как и большинство воинов, были язычниками. Свенельд был куплен Византией. Клятва князю оказалась легче пуха. Малому отряду, пережившему зиму и изъевшему все припасы, пришлось встретиться с печенегами один на один. Ты же знаешь, что значит разочароваться в кумире. Они почитали Святослава, как полубога, великого героя, а он заключил мир с презренными ромеями… В той битве Святослав не вынимал из ножен меча, убитый гораздо раньше, под стенами Царьграда. Его убили не печенеги. Его убила боль потери любимого сына. Домой в Киев не спешил. Он не любил дворовое лицемерие, бояр и вечные заговоры. Это был настоящий князь, последний конунг. Но настоящих всегда боятся…
В груди что-то потухло, оставив звенящую пустоту.
Почему так всегда в истории? Что за злой рок над державой — терять лучших и достойнейших, предавая праху времени их заслуги? Страна, что не помнит своих героев, обречена…
Слова сами сложились в стихи. Губы зашлепали, чеканя каждый слог:
Ты не предал Перуна,
Отличал Навь от Добра.
Мать хотела окрестить —
Только волей жить привык.
Ложь не принял, не привык
Ты по чьей-то воле жить.
Грудь обожгло огнем, привстал и продолжил, повысив голос:
Царь царей, тебе хвала!
Ты избавил мир от зла.
Как Хазарский каганат
Навсегда попал в свой ад,
Так и орды печенегов
Оставались без набегов.
Мир спокойно процветал
Пока Святослав не спал.
В памяти всплыли глаза Мечеслава и образ князя, что отражался в глазах мальчугана. Слова шли из души сами:
Князь, велик был твой успех,
Ты сражался без доспех,
Чуб твой огненный пылал,
Ты «Царемъ Болгарам» стал.
Русь крепил, мирил Славян,
Раны с детства презирал,
Ты почти что богом стал…
Каганат, работорговцы, освобожденные пленные, что не надеялись обрести свободу. Страх Цимисхия. Ужас ромеев при слухах о приближении северного князя.
Второй Рим боялся дня,
Твоего меча, коня…
Ты кричал: «Иду на вы!»
И враги поражены.
Слава, память и завет,
Только Святослава нет.
Мир боялся божества —
С юга шла твоя гроза.
Битва с ромеями, пыл схватки, сердце больно бьет по груди, предчувствуя несчастье. Глаза ловят в толпе телохранителей сына, но напрасно — он на другом краю сечи.
Сын убит, ты весь в слезах,
Братец предал на глазах.
Воевода подкуплен,
Это есть — христов закон.
Ложь, коварство, клевета
И судьба твоя одна.
Мир? Зачем мир? Ради чего? В столице не ждут. Дома нет. Ради кого покорять мир? Ни любви, ни сына. Шакалов все больше и больше подле раненого льва.
Печенеги тебя чтили,
Византийцы всех скупили.
В ход идет святая ложь,
И убийцам невтерпеж.
Ты устал, шакалов тьма…
Так пришла твоя зима.
Свенельд вступает в Киев с большой дружиной. Пир. Бояре решают сменить князя. Посол скачет к печенегам. Все. Снова шайка тайных заговорщиков решила судьбу.
Сколько подвигов? Не счесть!
Только в мире правит лесть.
Святослав, ты лучшим был,
Покорил бы ты весь мир,
Только крест сломал людей…
С тех пор это мир зверей.
Рысь долго молчал, переваривая порыв души младшего брата, наконец, обронил:
— Святослав один из тех, кто сдобрил землю русскую, сделал обильнее и защитил от врагов. Ты его потомок. Твоя воля посадить и вырастить на этой земле дивные всходы. Стальная воля и желание соберут добрый урожай. Будет хлебородный год. Прошлого не вернуть, но создай настоящее, верши будущее. Попытайся, как пытался великий князь, радетель своей земли. Пусть современники и не поймут многих дел, но потомки оценят. Высоко оценят. Докопаются до истины.
