— Допился наш Кабраксий до зеленых лепреконов. Скоро дракончиков по углам ловить будет, а там и до разговоров с феями недалеко, — он вздохнул. — Охо-хо, этого и надо было ждать. Напишу-ка завтра записочку в Лекарскую Гильдию, пусть пришлют целителя, специалиста по пьяным делам. Ничего, что он вампир?
Грогер пожал плечами.
— Если сытый, то ничего.
— Значит, договорились, — подытожил Куксон и повернулся к некроманту. — Кабраксий, умолкни! Бирокамий не может умереть, он же неумирающий. Ответь мне: ты много выпил с утра? А вчера?
— В этом-то все и дело! — еще громче завопил некромант, игнорируя вопрос гоблина. — Он не может умереть, но он мертв! Его… его убили!
Кабраксий бросился к столу и схватил бутылку.
— Мне надо успокоиться!
Он сделал несколько больших глотков.
— Хватит, поставь бутылку на место, — приказал Грогер. — Видишь Гимальта? Ну, так спроси у него, с какой стати он тебе явился.
Некромант со стуком поставил пустую бутылку.
— Как я его спрошу, у него перерезано горло?! — завопил он. — Тут медиум нужен, а не некромант!
— Кабраксий, иди в свою комнату, проспись. А завтра лекаря к тебе приведем.
Некромант выпрямился и с негодованием взглянул на гоблинов.
— Бирокамия убили, а вы мне не верите!
— Не мели чушь, как можно убить неумирающего? — отмахнулся Куксон.
— Уж не знаю, но только он умер! Умер, понятно вам?!
Он снова схватил бутылку.
— Пустая… а еще есть? Смертельно нужно выпить!
Грогер поднялся и отобрал у некроманта бутылку.
— Успокойся, Кабраксий. Никто никого не убивал. Гимальт сидит у себя в комнате.
А Куксон, глядя на перепуганного некроманта, вдруг почувствовал смутную тревогу. Если Кабраксий всю эту историю придумал, только для того, чтобы стакан вина получить, то прямая дорога ему в комедианты, уж очень убедительно у него получилось!
— Сижу себе спокойно, мечтаю о кладбище, — трясясь от волнения бормотал некромант. — Размышляю, как бы я там все устроил по своему вкусу, обжился бы, знакомства приятные среди усопших завел. Случайно поднимаю глаза и вижу… — он содрогнулся.
Куксон вопросительно взглянул на Грогера, тот пожал плечами.
— Так и быть, схожу посмотрю.
Он посадил на ладонь светлячка и направился к лестнице. Куксон, подумав, пошел следом, последним, спотыкаясь и бормоча что-то, тащился Кабраксий.
Они поднялись по скрипучей лестнице и оказались в полутемном коридоре. Дверь в каморку Кабраксиса была полуоткрыта.
Грогер остановился на пороге.
— Ждите здесь.
Некромант Кабраксий от волнения вцепился в руку Куксона.
— Куксон, чувствую, мы пропали, — лепетал он, уставившись на дверь, за которой скрылся Грогер. — Нам всем конец!
— Может, это тебе привиделось? — неуверенно спросил гоблин. — Кстати… бирокамий все еще здесь?
— Уже нет… понял, наверное, что я ему не обрадовался. Смертельно обиделся на меня…
Он принялся грызть ногти.
Казалось, что целая вечность прошла.
Но вот скрипнула дверь, появился на пороге Грогер.
— Ну что, что? — бросился к нему Куксон.
Грогер внимательно посмотрел на Кабраксия.
— Это правда. Кто-то убил неумирающего.
Куксон почувствовал, что голова у него пошла кругом.
— Но… как это возможно… это же… как?
Грогер пожал плечами.
Тут-то и понял гоблин Куксон, что спокойной жизни его пришел конец.
Над высокими горами, над холодными чистыми реками, несущимися вниз с ледников, над крепостными стенами и крышами Лангедака, припорошенными вчерашним снежком, вставало солнце.
Город просыпался.
Уже летели по утреннему ветерку соблазнительные запахи со стороны Квартала кондитеров и пекарей, уже распахнулись двери лавок и трактиров, и старый Бурнс, щурясь на неяркое солнышко, уже распорядился спустить зеленый с серебром флаг в знак того, что гоблинский ночной рынок закончил работу.
Показались на улицах приезжие купцы, обсуждая цены на стеклянный товар, заторопились в страховые конторы озабоченные стряпчие, на ходу переговариваясь с фильги, летевшими следом. Фильги — маленькие человечки в строгих черных сюртучках и круглых шляпках служили в Страховой Гильдией не случайно: натура у фильги была такова, что они ежечасно пеклись о чьем-нибудь благополучии. Кроме того, они отличались необыкновенным красноречием: никто лучше них не мог убедить прижимистых купцов застраховать товар, торговца — лавку, а мирных жителей — дом и все имущество, движимое и недвижимое, включая кошку.
Стряпчий-некромант, с футляром для свитков в руке, не прерывая разговора с фильги, торопливо свернул к входу одной из контор и исчез за дверью. Фильги, не успевший юркнуть следом, с размаху врезался в окованную медью дверь, шлепнулся на мостовую и заверещал от возмущения.
— Ты опять?! Опять?!
Звякнул колокольчик, на пороге показался смущенный некромант.
— Прости, Вюйс, я вечно забываю, что ты…
— Сколько раз говорить: не закрывай дверь так быстро! — сердито вопил фильги. — Я же влететь не успеваю!
— Пожалуйста, лети!
Стряпчий придержал дверь.
— А вот сам треснулся бы лбом, узнал бы что почем! — проворчал фильги, подобрал откатившуюся в сторону шляпку, нахлобучил на голову и поднялся в воздух. Он пролетел мимо стряпчего, который с виноватым видом придерживал дверь, и, заложив крутой вираж, влетел в помещение.
В обычный день гоблин Куксон, явившись на службу, не отказывал себе в удовольствии постоять минутку-другую возле окна, полюбоваться, как поднимается из-за снежных гор солнце. Но сегодня было не до этого: события вчерашнего дня из головы не шли.
Отмахнувшись от снурри, робко постукивавших в окно и намекавших о завтраке, гоблин уселся за стол и задумался.
Кому понадобилось убивать бирокамия? Оно, конечно, всякий народ в ночлежке бывает, потасовки иной раз случаются, но Грогер всегда за порядком следит и особых безобразий не допускает.
А тут вдруг такое!
И, главное, неумирающего прикончить не так-то просто: убийца сильной магией владеть должен! Таких в ночлежке вчера не было.
Гоблин Куксон беспокойно поерзал на стуле.
Больше всего хотелось, конечно, с утра пораньше Грогера проведать, узнать, как и что, да до полудня и думать об этом нечего: дела!
Куксон вздохнул, потянулся за маленьким колокольчиком, позвонил.
На пороге появился помощник Граббс. Куксон окинул его взглядом с головы до ног и поморщился.
Был Граббс щеголь, каких мало, одеваться любил по иноземной моде, завезенной в Лангедак купцами да путешественниками. Обзавелся сюртуками замысловатого покроя, алыми башмаками с колокольчиками, а как-то раз дерзнул и с кольцом в носу появиться. Ну, башмаки Куксон стерпел, а кольцо приказал немедленно снять и еще добрых полчаса молодого гоблина распекал, внушая, что не годится в солидном заведении в этаком виде разгуливать.
