Нет, конечно, всё менялось со временем. Орки плодились как мухи, люди старалась не отставать. Пока были среди людей еще те, кто не собирался ползать на животе перед верховным вождем этих грязных поедателей падали. Таких было не много. И с каждым годом становилось все меньше.
На островах процветало два государства — оба существовали за счет грабежа и разбоя. Ладно, хоть грабили-то орков. Но острова — далеко. А Синие горы превратились, чуть ли не в охотничьи угодья. Только охотились орки не на тощих горных коз. Брать тут кроме самих Темных было нечего. Вот их и брали. Как в каком орочьем клане менялся вождь, так жди «охотников». Живых орки захватить не могли, но их и мертвые устраивали.
Сначала наверх поднимались гномы. Когда приходили к подножию сразу несколько кланов орков на охоту, в подземных коридорах становилось негде лечь. Времена, когда гномы и эльфы воротили друг от друга нос, здесь, за Пределом давно миновали. Так же как и времена гномов-мастеров в городах. Всё вернулось в какие-то древние рамки. И те, и другие делили горы, потому что и делить-то в них было нечего. Так глубоко, как Темные, гномы проходить не могли. Они жили по верхним уровням и у подножия гор, обеспечивая некоторую связь с изрядно измельчавшим миром. Даже пошлые шутки о более «глубоком» единении уже немилосердно устарели. Вот уж в чем, а в деле сплочения перед общим врагом Даэрос был прав. Тысячу раз. Это Инэльдэ знала на собственной, местами порезанной «шкуре». И когда враг приходил, Темные и гномы равно обороняли каждый лаз и каждый ход. Власть властью, а отдать тварям свой дом, даже пустой, не хотел никто. Надо было только подождать.
Унылая кавалькада двигалась в сторону Запретного леса. Тон унынию задавала Элермэ. Даэрос присмотрелся к сестре и понял, что новый слезный поток неизбежен. Если влюбленная дева мечтает о мести, то эти мечты обычно носят промежуточный характер. Дальше, сразу за ними, должна следовать сцена как «в романе»: он осознал и на коленях умоляет о прощении, она прощает, и все целуются. А реальность подсказывала, что финала придется ждать долго. К тому же Повелитель Амалирос, если и встанет на колени, то только над телом врага — шепнуть умирающему на ухо пару гадостей на прощание. Нет, девы совсем не умеют рассчитывать в кого влюбляться. Ах, да — скоро ещё начнутся метания — то хочу к нему, то хочу обратно. Это будет не тайная операция, а беготня. Вот, уже и смотрит жалобно.
Даэрос придержал Айшака и поравнялся с Элермэ.
— Ну, давай, рассказывай. Я же вижу — ты сомневаешься, да?
— Да. — Элермэ вздохнула и созналась. — Я посылала Весть. Получилось. Он уже знает. Вот так.
— Ага. Понятно — не утерпела. И что теперь? Жалко его, да?
— Жалко?! — Светлая и нежная дева, заразившаяся от Вайолы «умными» мыслями, вдруг выдала совершенно «не Светлую» трактовку собственной излишней чувствительности. — А почему это я одна должна буду воспитывать детей? А почему это Амалирос не должен оказывать поддержку, принимать участие и отвечать за свои действия? В конце концов — я имею право! А он — обязан! Какие слуги, Даэр? Да я никого не подпущу к своим детям, кроме их отца! Пусть сам! Да Выползень потом явится на готовенькое!
Вайола с секирой первой выступила в поддержку новой версии. Конечно, жеребец обязан защищать табун, иначе — на колбасу! Исильмэ немедленно ухватилась за идею «на готовенькое» и Аль Манриль получил новую порцию обвинений. Даэрос с удивлением обнаружил, что его «двести пять лет, это не просто готовенькое, а уже и подпорченное!». Где же это он успел подпортиться?
Перепалка на опушке грозила затянуться. Но тут Элермэ объявила и так всем понятное решение и началось прощание со слезами. Девы плакали и напутствовали. Исильмэ — по части гордости и непреклонности: «Сразу не прощай, а то решит, что ему все можно!». Вайола — по части распределения мест «в стойле»: «Даже самый сильный жеребец когда-нибудь да спит. Обидел днем, уснул — бей тяжелым по голове. А то ты — хлипкая. В открытый бой не вступай». Только Пелли желала счастья и полного примирения, но её никто не слушал кроме Элермэ и мужчин. Самым счастливым мужчиной стал Ар Нитэль — его отправляли провожающим с Элермэ. Это была для него такая честь, что Ар Туэль даже позеленел от злости. Но Даэрос пообещал ему потрясающую неожиданность за Пределом. Пришлось поверить. С «дезертирами» отправили четырех кобыл из шести. Исильмэ наотрез отказалась ехать на Айшаке и на Пегаше тоже. Чалого тем более никто не предлагал — жеребцы нервные. Черенок был костляв. В общем, и Морнину не позволили сменить лошадь.
— Как-то нехорошо получается. — Элермэ смущалась. Нестойко как-то это…
— Все в порядке, сестра. Ты, на самом деле права. Если уж ты его все равно простишь, то зачем бегать туда сюда как в слезливых балладах и трепать друг другу нервы. У вас будут для этого другие поводы. — Даэрос был рад такому решению. — Считай, что ты нас просто проводила. Я напишу ему в Зале Совета на стене, чтобы встречали вас у подземного коридора в Торме. И знаешь, ты не давай ему скучать. Да, и особо не терзай. Все эти гневные речи, упреки… он, знаешь, долго слушать не будет и заговор сочинит. С ним вообще лучше поменьше беседовать. Всё, девы, целуйтесь и тронулись. Нам еще два дня по лесу и по предгорьям ехать, а мы время теряем.
Отряд задержался еще немного — Исильмэ желала смотреть вслед уезжающим. Мягкое послеполуденное солнце, прекрасные лошади, пыль клубами… романтично же!
Нэрнис, конечно, переживал. Он видел Амалироса всего один раз и не мог понять, что сестра нашла в этом Темном? Никакой почтительности ни к кому, самоуверенный, хищный какой-то. И как Элермэ собирается с ним «справиться»?
Даэрос сосредоточился, закрыл глаза и представил себе как на стене в Зале Совета, рядом с аркой прохода, появляются вдавленные в камень руны. Если у Амалироса есть хоть капля мозга — он все поймет правильно. А мозг у него все-таки есть.
Лаариэ Аль Анхель Ат Каэледрэ, Озерная Владычица, считала голубиную почту самым надежным и прекрасным средством обмениваться письмами. Во-первых, не гибнут всякие мелкие и средние зверушки, которые служат посредниками при передаче Вести. Во-вторых, нет ни каких сомнений в том, что такая весть будет принята. Кто же не может взять и прочитать письмо? В-третьих, когда речь идет о больших морских расстояниях, то и вестника не сыщешь — рыбы для этого совсем не подходят. Но на сей раз она изменила своему мнению. Если бы не эти голуби…
Первый голубь нагнал корабль Тиаласа в море. Понятно, у него голуби — свои. А со вторым он переправил ей, Лаариэ, письмо ужасного содержания от Фиритаэ и просил немедленно приступить к сбору трав, подбору книг для вконец обезумевшего Амалироса, а сам… а сам он развернул корабль и отправился «спасать Правящего Собрата». Ну, как именно он будет «спасать» Озерная Владычица не сомневалась. Из водорослей, которые Темный у них закупал через посредников, усилиями его подданных делалась такая настойка как «багрянка». И после употребления внутрь этой страшной отравы, её нежный и разумный Светлый супруг, который благосклонно относился даже к мухам, обычно писал очередное завещание и шел сражаться с болотной гидрой. Тоску и скуку изгонял. Странная тоска и скука. Она никак без багрянки не проявлялась.
