Оставалось только броситься к двери и умолять охранников впустить меня обратно, но тут я услышал голоса за стеной. Акио вполголоса отчитывал кого-то из наших стражников. Раздался скрип, и ворота распахнулись.
В конце улицы показался патруль. Я стал невидимым и проскользнул внутрь.
Охранники ничего не заметили, в отличие от Акио, который, помнится, ухитрился разглядеть меня в Инуяме, после чего я попал в руки людей Племени. Он преградил мне путь и схватил за руки.
Я приготовился к неизбежному удару, но Акио не стал тратить время даром и сразу потащил меня к дому.
Кони патруля, трусцой спускавшиеся по улице, двигались быстрей. Я споткнулся о пса, и тот жалобно заскулил во сне. Один из всадников замешкался у ворот дома.
– Что случилось? – спросил стражник.
– Не твое дело!
Пока Акио тянул меня по лестнице, я успел бросить взгляд вдаль. В узком пространстве между баней и стеной виднелась часть ворот и улица за ними.
Вслед за всадниками двое пеших тащили пленника. Я не разглядел его, но услышал голос. Услышал молитву. Это был мой неприкасаемый, Е-Ан.
Должно быть, я попытался рвануть к воротам, потому что Акио втолкнул меня в дом с такой силой, что чуть не вывихнул плечо. Затем он молча с силой ударил меня по шее. Комната закружилась, подступила тошнота. По-прежнему не произнося ни слова, он притащил меня в гостиную, где служанка подметала циновку. Она не обратила на нас никакого внимания.
Акио крикнул что-то в сторону кухни, открывая дверь потайной комнаты, и запихнул меня внутрь. Вошла жена Кенжи и закрыла за собой дверь.
Женщина выглядела хуже, чем обычно. Бледное лицо, опухшие глаза, словно она продолжала бороться со сном. Такой разъяренной я ее еще не видел. Жена Кенжи дважды ударила меня по лицу.
– Жалкий щенок! Недоносок! Как ты посмел сотворить такое со мной!
Акио повалил меня на пол, но рук не выпустил. В знак раскаяния я склонил голову. Возражать не было смысла.
– Кенжи предупреждал меня, что ты попытаешься выбраться. Я не поверила. Зачем ты это сделал?
Я промолчал. Тогда она опустилась рядом на колени, подняла мне голову, чтобы посмотреть в лицо. Я отвел глаза в сторону.
– Отвечай! Ты с ума сошел?
– Просто хотел проверить надежность охраны.
Она раздраженно вздохнула, в точности, как ее муж.
– Не люблю сидеть взаперти, – пробурчал я.
– Это безумие, – сердито сказал Акио. – Он представляет опасность для всех. Нам следует…
Она быстро оборвала его:
– Такое решение может принять только мастер Кикута. А пока наша задача сохранить его живым и уберечь от Араи.
Она отвесила мне подзатыльник, но уже помягче.
– Кто тебя видел?
– Никто. Только один неприкасаемый.
– Что за неприкасаемый?
– Кожевник. Е-Ан.
– Е-Ан? Умалишенный? Тот, который видел ангела? – Жена Кенжи тяжело вздохнула. – Неужели он опять тебя встретил?
– Мы разговаривали, – признался я.
– Люди Араи уже схватили кожевника, – сказал Акио. – Надеюсь, ты понимаешь, какую глупость сморозил! – крикнула она.
Я снова опустил голову. Я думал о Е-Ане, сожалел, что не отвел его домой, если у него вообще есть дом в Ямагате. Удастся ли ему спастись? Какую же миссию приготовил для него Бог? Я часто цепенею от страха, сказал он. Жалость и угрызения совести пронзили мое сердце.
– Акио, узнай, что наболтал неприкасаемый, – приказала жена Кенжи.
– Он не выдаст меня, – вмешался я.
– Под пытками расколется любой, – резко ответил Акио.
– Придется ускорить события, – продолжила она. – Возможно, ты отправишься сегодня.
Акио все еще стоял на коленях позади, держа меня за запястья. Я почувствовал, что он кивнул.
– Наказать мальчишку? – спросил он.
– Нет, ему вскоре предстоит трудный путь. К тому же физические наказания, как ты уже, кажется, заметил, на него не действуют. Однако расскажи ему в деталях, что предстоит пережить неприкасаемому. Может быть, его голова и тверда, зато сердце мягкое.
– Мастера сказали, что это его самое слабое место, – отметил Акио.
Да, в противном случае у нас появился бы новый Шинтаро.
– Мягкие сердца поддаются закалке, – пробормотал Акио.
– Вы, Кикуты, знаете лучше всех, как это делается.
Я все еще стоял на коленях, пока они хладнокровно обсуждали мои достоинства, словно я игрушка или бочка вина, в которой может оказаться недурственное содержимое или же, наоборот, непотребное варево.
– Что теперь? – спросил Акио. – Связать его до отъезда?
– Кенжи сказал, что ты сам принял решение присоединиться к Племени, – обратилась она ко мне. – Если так, то зачем ты пытаешься бежать?
– Я же вернулся.
– Попытаешься снова?
– Нет.
– Ты поедешь в Мацуэ с актерами и не будешь подвергать опасности их и себя?
– Да.
Жена Кенжи на минуту задумалась и приказала Акио на всякий случай связать меня. Затем они оставили меня и пошли готовиться к отправлению. Вскоре появилась служанка с едой и чаем, она молча помогла мне поесть и напиться. Служанка унесла чашки, и больше никто не подходил ко мне. Я слушал мелодию дома и улавливал непримиримую беспощадность, которая звучала в каждой ноте. На меня обрушилась невыносимая усталость. Со связанными руками я дополз до тюфяка, кое-как устроился на лежанке, задумался о несчастном Е-Ане, о собственной глупости и вскоре заснул.
Неожиданно я очнулся, сердце громко стучало, в горле пересохло. Кошмарные видения терзали меня всю ночь, тонкий комариный голос нашептывал внушающие ужас слова, доступные только моим ушам.
Должно быть, Акио прислонился к внешней стене и рассказывал жуткие подробности того, как люди Араи истязают Е-Ана. Монотонная пытка продолжалась бесконечно, мой желудок выворачивался наизнанку, мурашки пробегали по всему телу. Иногда наступала пауза, и я с облегчением думал, что все закончилось, но неумолимый голос возникал снова.
Я тщетно пытался заткнуть уши. От кошмара не было спасения. Жена Кенжи оказалась права, она придумала для меня худшее из наказаний. Я проклинал себя за то, что не убил неприкасаемого во время первой встречи на берегу реки. Тогда жалость остановила меня и привела к роковому исходу. Я даровал бы Е-Ану быструю и милосердную смерть. А теперь он терпит из-за меня ужасные муки.
Когда голос Акио наконец стих, я услышал шаги Юки. Она вошла в комнату с чашей, ножницами и бритвой. За ней следовала служанка Садако с охапкой одежды. Она положила свертки на пол и молча оставила нас. Я слышал, как Садако пригласила Акио к обеду, как он встал и отправился на кухню. По дому распространялся запах съестного, но у меня не было аппетита.
– Я должна остричь твои волосы, – сказала Юки.
