— Искусственные… люди?
— Едва ли то, что создал твой дед, когда-либо можно будет считать людьми, даже если они обретут подобие разума.
Мне представились ряды одинаковых безликих созданий… Бесчувственных, безжалостных. Практически бессмертных. Ведь псевдоплоть было почти невозможно повредить. Любая вмятина, любой порез со временем затягивались. Что же, теперь мне стало понятно, почему Гайне так увлекся именно этой идеей. Если у него получится создать хотя бы сотню таких, то в любой войне мы будем иметь огромное превосходство.
— Почему проект не завершили? Из-за деда?
— Не совсем. Он потерял свою силу, работая над ГЛМ-12, что не могло не замедлить проект, державшийся на его гении, но у министерства были и другие талантливые артефакторы. Но все они столкнулись с одной проблемой: ГЛМ, големам, как их стали позже называть, можно было придать подобие жизни, но без сознания они оставались всего лишь огромными механическими игрушками, не способными действовать хоть сколько-нибудь самостоятельно. Целители… достигли некоторых результатов за последние годы, как я слышал, но и они не ушли далеко.
— А менталисты?
— Чтобы управлять сознанием голема, оно у него должно быть изначально. Или его искусственное подобие. Которое на сегодняшний день способен создать один грейдорский маг: та, кто владеет ментальными чарами.
Все части мозаики наконец сложились в моей голове, заставив по-новому взглянуть на все, что я изучала и над чем работала в последние годы.
Для того чтобы создать ментальные чары, я фактически придавала предмету, на которые их наносила, свойства своего сознания. То есть делала его слепок. В этом не было ничего опасного для меня, и конечно же моя магия не наделяла вещи разумом. Но… взяв за основу артефакта такой великолепный материал, как псевдоплоть, и используя схемы чар, с помощью которых мастер Вагнер в свое время восстановил здоровье пана Котовского, я смогла бы создать управление для голема. С помощью моих ментальных чар можно было научить механических монстров самостоятельно двигаться и действовать, понимать и выполнять приказы. И возможно, принимать собственные решения.
— Мартин, почему ты мне никогда не рассказывал о ГЛМ-12? Я понимаю, почему молчит Гайне и почему молчал Шварц… Но ты все это время знал, что хочет от меня министерство, и молчал. Все эти три года!
— Я не знал точно, лишь догадывался о настоящем положении дел и надеялся, что за интересом Гайне к тебе не стоит ничего больше желания получить талантливого мага. Но твое похищение алертийцами все расставило по своим местам. Рено и Шварц были в курсе проекта ГЛМ и понимали твою важность, поэтому и рискнули всем, решив похитить тебя. Нам повезло, что тогда алертиец не захотел тебя устранить вовсе. И еще… — Мартин погладил меня по щеке, будто прося прощение. — Я боялся, что ты заинтересуешься работой своего деда. Что захочешь закончить проект.
— Ты думал, что я встану на сторону Гайне? — воскликнула я резко. Отодвинулась от мага и закуталась в простыню. — Меньше всего я бы хотела дать в руки этому параноику идеальных солдат. Особенно сейчас.
— Я оберегал тебя от искушения. Не обижайся, Софи. Иди сюда.
Он привлек меня к себе, баюкая в объятиях и согревая своим теплом. Только сейчас я поняла, насколько замерзла. Положила голову на грудь Мартина, слушая спокойное и ровное биение сердца. Мне больше не нужны были его ответы. Не хотела ничего знать о ГЛМ-12, Франциске Вагнере, Шварце или интригах против короны. Ведь чем больше секретов мне открывалось, тем больнее становилось. Мой мир, такой простой и ясный, рушился на глазах, люди оказывались совсем не теми, и было все сложнее отличать ложь от правды.
Но я уже сделала свой выбор, пустив этого мужчину в свою жизнь.
— Я люблю тебя и всегда буду на твоей стороне, Мартин. Но, пожалуйста, не предавай меня. Никогда.
Маг прижал меня к себе сильнее, будто защищая от всего внешнего мира. Хотя единственным человеком, который на самом деле мог сделать мне больно, был он сам. И у меня бы не получилось защититься от этого.
Регистрация магов шла полным ходом, и хотя недовольных было много, особых проблем они не создавали. Ровно до той поры, пока значительную часть боевых магов, находившихся за пределами столицы, не перевели в Брейг. Предлогом послужили действия «Белых ястребов», подпольной политической, почти бандитской группы, связанной с контрабандистами. «Ястребы» финансировались сразу несколькими заинтересованными сторонами, выступавшими за изменение существующего политического устройства. Если верить Гайне, канцлер также был одной из этих сторон, но мне с трудом верилось, что Тренк, известный своей довольно умеренной позицией, мог пойти на подобное. И все же за «ястребами» кто-то стоял. Это было понятно хотя бы потому, что они удивительно быстро восстановились и подняли голову после того, как СБ прошерстила их ряды осенью прошлого года.
Сначала были листовки с призывами к магам не подчиняться унизительным законам, затем прозвучали взрывы. В одно из воскресений подорвали, одно за другим, два здания: вотчину гильдии алхимиков и городской госпиталь, курируемый целителями. В обоих случаях благодаря магической защите почти никто не пострадал, но происшествие заставило сообщество магов загудеть как встревоженный улей. Некоторые говорили, что раз правительство не способно защитить своих подданных, стоит взять поиск виновных в свои руки. Другие требовали от военного министерства, взвалившего на себя «заботу» о магах, предпринять срочные действия по устранению угрозы. То, что Гайне отзовет из провинций едва ли не половину несших постоянную службу военных магов, в основном боевиков, не ждали ни первые, ни вторые.
СБ хватило полторы недели, чтобы справиться с кризисом, но Гайне, используя свое влияние, успел под шумок ввести военное положение. В итоге три дюжины боевых магов, прибывших в столицу, обнаружили, что у них просто нет противников. И они заскучали.
Среди моих знакомых было не так уж много боевиков — несколько человек в полиции и СБ, и Джис в их числе. Но провинциальные боевые маги, почти не знавшие мирной жизни, были иными. Нет, людьми они были в основном не злыми, но беспокойными и, пожалуй, слишком склонными к силовым решениям конфликта. Будто сторожевые псы, впервые пущенные хозяином в дом, они с интересом изучали столичную жизнь, активно вмешиваясь во все, что можно, мешая и полиции, и «крысам» Шефнера. И конечно же эти «псы» не могли не попытаться проучить «изнеженных городских феечек», замешанных, по их мнению, в городских беспорядках.
