Они с Астольфом принялись торопливо делать пассы. Герцог внезапно исчез, а вокруг пентаграммы в воздухе возник туман, который становился все гуще и гуще, пока зрители окончательно не потеряли друг друга из виду. Воздух наполнили какие-то шорохи.
Потом туман рассеялся и пропал. Флоримель исчезла из своей пентаграммы и возникла в той, что нарисовал Атлант. Тот начал:
— Смотрите же!.. — но тут же примолк, поскольку Астольф появился снова — вместе с каким-то человеком, таким же высоким, как и он сам, человеком с длинной, аккуратно расчесанной седой бородой и гривой седых же волос. Одет тот был с внушающей почтение строгостью в визитку, брюки в тонкую полоску и гетры. Сверкающий цилиндр был щегольски заломлен под строго установленным этикетом углом; из петлицы выглядывала розовая гвоздика.
— Разрешите мне, — внушительно начал Астольф, — представить вам достопочтенного Амвросия Сильвестра Мерлина, си-эм-джи, си-эс-ай, ди-эм-ди, эф-си-си, эф-ар-джи-эс, эф-эс-эй и еще куча такого в этом духе.
Глубоким, напоминающим звук колокола голосом Мерлин произнес:
— Эта девушка — явно подделка вполне определенного рода, просто фокус. Сейчас я верну вам настоящую.
Из внутреннего кармана он выхватил волшебную палочку, начертил свою собственную пентаграмму и принялся колдовать. Опять сгустился туман, на сей раз переливающийся крохотными огоньками.
Минут через пять он растаял, и девушек оказалось уже две, абсолютно одинаковых во внешности, одежде и даже позе.
Мерлин спокойно сунул палочку обратно в глубины визитки и подступил к ближайшей Флоримели.
— Вот это и есть настоящая — моя. Разве нет, дорогая?
С этими словами он вежливо приподнял свой цилиндр.
— О да, добрый сэр! — Та даже взвизгнула от удовольствия. — И впрямь чувствую я, что кровь, а не снег течет в моих жилах!
Мерлин вытянул палец На конце его возник желтый язычок пламени, ослепительно яркий в сумерках. Он взял Флоримель за руку и быстро провел по ней пламенем.
— Взгляните. Никакой иной реакции, кроме как у любой нормальной персоны. — Он задул пламя. — Ну-с, мне пора, Астольф. Извини — нумизматическая выставка в Фидиас-клубе.
Тысяча благодарностей, старина, — отозвался Астольф.
Мерлин исчез.
— Проклятое отродье! — завопил Атлант. — Здесь, здесь стоит истинная Флоримель!
Ши заметил, что Чалмерс делает какие-то пассы. Другая Флоримель — та, что в пентаграмме Атланта — моргнула раз или два, словно только пробуждаясь, и превратилась в девушку-крестьянку, которую Ши повстречал плачущей на обочине дороги в По. Полячек булькнул.
— Эй, Касси! — возопил он.
Девушка подняла взгляд и тут же бросилась к нему, всхлипывая:
— Ах ты, волчонок ты мой!
— По-моему, все и так ясно, — объявил Астольф. — Пошли, Руджер.
— Нет! — взвизгнул Атлант. — Пусть волосы мои превратятся в скорпионов, если я допущу это!
— Ты же сам знаешь, что дело сделано, — отозвался герцог невозмутимо. — Этих людей твои чары уже не удержат. Законы магии, понимаешь ли: ты заключил соглашение, и никакое колдовство уже не спасет тебя от его исполнения.
— Клянусь семью отпрысками сатаны, сэр герцог — между нами не было соглашения, что я не имею права заполучить твою голову! — проскрежетал Атлант и поднял свой жезл, начиная опять что-то наколдовывать. Так же поступил и Астольф.
Ши тронул Чалмерса за плечо.
— Давайте-ка сваливать отсюда, — сказал он. — По-моему, сейчас начнется фейерверк.
Трое психологов со своими дамами повернулись к диспутантам спиной и сквозь притихшие сумерки резво устремились в сторону По. Не прошли они и полусотни шагов, как что-то оглушительно треснуло, словно пушечный выстрел, и местность озарила синяя электрическая вспышка. Один из чародеев метнул в другого молнию.
— Скорей! — поторопил Чалмерс.
Они бросились бегом. Один треск следовал за другим, сливаясь в ужасающей силы гром. Земля под ними начала сотрясаться. Со склона холма сорвался валун и, подскакивая, пронесся мимо них.
На бегу они то и дело оглядывались через плечо.
Бок холма накрыла огромная клубящаяся грозовая туча, освещенная снизу непрестанными вспышками, и под ней уже занимался лесной пожар. Кусок горы отвалился и заскользил вниз. Сквозь повторяющиеся раскаты грома они услышали пронзительный сигнал рога Астольфа.
— Минуточку! — взмолился Чалмерс, замедляя темп. — Я… э-э… определенно ощущаю, что необходимо пройти еще несколько курсов омоложения, прежде чем позволять себе подобные атлетические упражнения! Должен заметить, Гарольд, что я, по-моему, выявил причину, по которой Атлант был столь озабочен удержать нас подольше. Очевидно, он пока не раскрыл секрета межмировой транспортации, как бы ни был сведущ в остальном.
— Зуб даю, теперь он в жизни его не раскроет, — заметил Ши несколько мстительным тоном, оглядываясь назад — туда, где битва между двумя чародеями уже развилась до масштабов самого настоящего торнадо.
— Похоже на то, — отозвался Чалмерс.
— Послушайте-ка, вы оба, — вмешался Полячек. — Пока вы тут обсуждаете эти важные темы, что там с Уолтером?
— Черт побери! — присвистнул Ши. — Он же все еще там, в Занаду, и целую неделю питается медом, которого терпеть не может!
По физиономии Резинового Чеха медленно расплылась ухмылка.
— Думаешь, это все? — заметил он. — Вспомни-ка, сколько мы пробыли в Занаду? Несколько часов, хотя не могло же доку понадобиться больше, чем несколько минут, чтобы определить свою ошибку!
— О господи! — простонал Чалмерс. — Тогда Уолтер проторчал там месяц, а то и больше! Я должен обязательно заняться этой проблемой.
— И еще мне интересно, — сказал Ши, — как мы собираемся возвращать того фараона в Огайо. Но лично я нисколько не собираюсь терять сон по этой причине!
Он покрепче стиснул руку Бельфебы.
«РЕВУЩАЯ ТРУБА»
эпистемология — учение о знании, теория познания.
силлогизм — дедуктивное логическое умозаключение.
берсерк — свирепый воин, который в битве приходил в исступление, выл, как дикий зверь, кусал свой щит и был, согласно поверью, неуязвим. Для достижения подобной «кондиции» берсерки, как правило, использовали наркотики природного происхождения, например, настойку из мухоморов.
Джо Луис — знаменитый боксер-профессионал.
Вальгалла — в скандинавской мифологии находящееся на небе, принадлежащее Одину жилище эйнхериев — павших в бою храбрых воинов, нечто вроде рая для героев.
