Дженкс отодвинул тарелку:
— Тинкины титьки, откуда мне знать? Для него достаточно.
Мое внимание отвлеклось на дверь туалета, откуда вышел Ник, опустив голову и явно встревоженный. Я тихо выдохнула, откинувшись на стуле.
— Ну, просто супер, — сказала я мрачно. — Амулет не подействовал.
Дженкс с озабоченным лицом проследил за моим взглядом, но ничего не сказал. Айви даже и смотреть не стала, просто подождала, пока Ник вернется, сядет и сделает глоток своего «Кровавого кролика».
— Ботинки слишком тесные, — сказал он шепотом. Пальцы у него дрожали.
А у меня отвалилась челюсть. Голос принадлежал не Нику.
— Питер? — выдохнула я в полном потрясении. Я глянула на Дженкса, на Айви, — Ну и ну. Профессионализм не пропьешь!
Айви медленно и тихо выдохнула. Птичка, подумала я, видя, как она мысленно отмечает следующий пункт у себя в списке.
Дженкс осклабился и снова начал есть, на этот раз трудясь над моей половиной мороженого.
Я пыталась не смотреть на Питера, но трудно было. Он сидел рядом со мной, положив руки на стол, будто от усталости, пальцы у него подрагивали — были они чуть-чуть короче, чем у Ника, и тонкие, не распухшие. Они обменялись не только личностью, но и одеждой, и жутко было смотреть, насколько полным вышел обмен. Только глаза были отчетливо разные. У Питера была в глазах дымка от обезболивающего, которое позволяло ему держаться прямо. Ну, все равно вести мне.
— Не удивительно, что такие вещи запрещены, — вымолвила Айви в стакан сока.
Я встревожилась сильнее, когда Дженкс добавил:
Аура у него прежняя.
Черт, — прошептала я. — Совсем забыла.
Дженкс доел мороженое и отодвинул тарелку — с легким вздохом.
— Не стоит беспокоиться. Вервольфы с безвременьем работать не умеют, и потому ауры не видят.
Я склонилась над стаканом, озадаченная:
— Ты же видишь? А ты тоже не можешь использовать безвременье.
Он улыбнулся:
— Дело в том, что мы, пикси, и есть безвременье. Мы — магия, детка. У Маталины хотя бы спроси.
Айви прыснула, взяла вишенку, и Дженкс шпагу от ее коктейля положил рядом с моей.
— А ты знаешь, что таких штук коробка в бакалее стоит полтора бакса?
Он пожал плечами:
— Так это ж не прикольно.
Слушая нашу болтовню, Питер улыбнулся, и у меня сердце защемило, когда я вспомнила, как, бывало, Ник так на меня смотрел.
— Жаль, что у меня не было возможности с вами познакомиться до всего этого, — сказал он тихо. — Вы отлично вместе смотритесь. Как камарилья вампира, только без зависти и интриг. Настоящая семья.
Хорошее настроение у меня испарилось. Дженкс играл с вилкой, пытаясь поставить ее вертикально на зубья, а Айви вдруг заинтересовали сидящие у стойки вервольфы.
Питер быстро заморгал — нервная реакция, которой я никогда у Ника не видела.
Прошу прощения, я сказал что-нибудь не…
Питер, — прервала его Айви, — у нас час до того, как Ник будет на месте при этом движении на мосту. Хочешь что-нибудь поесть?
Я собралась поискать взглядом Бекки и ойкнула, когда Дженкс пнул меня в лодыжку. На мой сердитый взгляд он ответил:
— Ник тебе не нравится. А потому сам будет себе еду заказывать.
Устыдившись собственной глупости, я успокоилась.
— Да, правда.
И постаралась не дергаться, когда следующие пять минут Питер пытался привлечь внимание Бекки. Уголком глазая видела, как Ник вышел из туалета, и выглядел он точно как больной вампир, который сидел сейчас рядом со мной и пытался привлечь внимание любой девушки в переднике. Черт, Ник даже шел походкой Питера — медленной и страдающей. Жуткое зрелище. У него, кстати, отлично получалось.
Профессиональный вор, — напомнила я себе, прижимая к себе сумку, чтобы убедиться: она все еще в моем владении. Как я могла быть так слепа? Но я знала, что эта слепота родилась у меня из потребности этого чертова признания, которое мне нужно было почти так же мучительно, как Айви нужна кровь. Не так уж мы с ней различны, как это кажется, если заглянуть в корень.
Нервы у меня задергались, лишь когда Ник перестал быть мне виден. Я повернулась к Айви, по ее глазам следя за его проходом через бар.
Умеет, — прокомментировала Айви, потягивая сок. — Одри его не распознала, пока он не поздоровался.
Вервольфы его не учуяли? — спросила я, и она покачала головой.
Питер скрипнул зубами, и я порадовалась, что у него была возможность нормально попрощаться с Одри. Он хороший человек, и это несправедливо. Может быть, он сумеет сохранить память о страдании и сочувствии, когда станет нежитью, но вряд ли. Так не бывает.
Айви побарабанила пальцами по столу, Дженкс вздохнул.
— Они ушли, — сказала Айви.
Осталось только дождаться звонка Ника, что он на месте. Птичка.
Вот как оно — чувствовать себя убийцей, — подумала я, сильнее хватаясь за баранку Никова грузовичка и щурясь от солнца в глаза. Я тряслась, повела, дергалась и хотела сблевать. О, да. Вот теперь понятно, что такое восторг убийства.
Слева от меня в Никовых джинсах и плаще сидел Питер, глядя на проплывающие улицы. Мы приближались к мосту; на бампер я поместила один из гасящих инерцию амулетов Ника. Левой рукой Питер прижимал обезвреженную статую, измазанную кровью де Лавиня. Правая рука, немного меньше на вид, чем рука Ника, лежала на дверной ручке — наверняка нервное, он ведь не знает, что эта дверь вечно распахивается на каждой рытвине.
Грузовичок у Ника был старенький, громыхал железом при любом сотрясении и трясло в нем жутко. Зато тормоза великолепные, а с азотом в моторе скорость он выдавал поразительную — как раз то, что нужно уважающему себя вору.
Мы молча перетерпели толкучку у моста, я смотрела то на Айви с Дженксом позади нас, то на машины впереди — так же, как и мы, всеми правдами и неправдами пытающиеся пролезть на мост. Это Айви предложила устроить аварию на мосту. На ветру нюх у вервольфов будет хуже, а к пострадавшим здесь не удастся вызвать медпомощь на вертолете, да и вообще все будет медленней. Но главное — нам нужно было несколько миль дороги без обочин, чтобы вервольфы поменьше совали носы после аварии. Пятимильный мост нам их давал, как и прекрасную возможность врезаться во встречную машину. Лучше всего это проделать на самой середине, но и милей раньше, милей позже — тоже сойдет.
Я глянула в зеркало, но вид Айви и Дженкса в Кистеновом «корвете» утешения не принес, хоть они и служили буфером между нами и теми вервольфами из бара.
— Ремень застегни, — сказала я, думая, что это не умнее, чем тащить седло, когда ищешь удравшую из сгоревшей конюшни лошадь. Но не хотелось, чтобы нас остановили за не пристегнутый ремень и все рухнуло, если копы допрут, что свежепокрашенный грузовичок Ника — тот самый, который вчера скрылся с места происшествия.
