что Джулиус тебя не послушался.
— Я знал, что так будет, — сказал пророк, подойдя к ней. — Это было безнадежно с самого начала. Он уже был настроен решительно.
Амелия кивнула, но не открыла глаза. Она лежала там, как хрупкая старушка, сжимала в руках хрустальную рюмку с остатками ее хорошего скотча.
— Тогда зачем это делать? — прошептала она. — Ты серьезно повредил его доверие к тебе.
— Я сделал куда хуже, — Боб склонился и помог ей поднять рюмку к ее бесцветным губам. — Но это нужно было сделать. Чтобы это сработало, мне нужно орудие, которое даже я не могу сломать, и ты не знаешь, выдержит ли кто-то, пока сам не надавишь.
— Все еще слишком рискованно, как по мне, — Амелия сделала крохотный глоток. — А если он больше не поверит тебе?
— Он и не должен, — прорычал Боб, убирая рюмку. — Мое время на исходе, Амелия. Отныне ошибаться нельзя. Все должно хорошо работать с первого раза.
— И будет, — заверила она его, приоткрыв глаза со слабой улыбкой. — Я знала с твоего первого видения в тринадцать, что ты — величайший пророк в истории. Я много раз ставила на тебя жизнь, и ты всегда справлялся. В этот раз будет так же.
— Надеюсь, — прошептал он, погладил ее ломкие волосы. — Но ты ужасно близко, милая.
— Какой смысл риска, если не ставишь все? — сказала Амелия с пустым смехом. — И уже было поздно менять. Я тысячу лет путешествовала между измерениями. Из-за разницы во времени я старая даже по меркам драконов, но мне уже не было тяжело переходить между измерениями. Мне нужно что-то новое. Во что я смогу погрузить зубы навеки, — она улыбнулась. — Я, наконец, готова осесть. Но до этого нужно закончить одно дело.
Она вытащила из складок одеяла тяжелый конверт с именем Джулиуса.
— Что это? — с любопытством спросил Боб. Он предвидел, что будет письмо, но не заглянул, что было внутри.
— Утешающий подарок, — сказала она. — Для нашего Хорошего Дракона. Было до смешного тяжело, когда смерть Марси оставила меня такой, — она махнула на свое пострадавшее тело. — Но я это сделала. Смогла разбить ненавистные зеленые глаза. Было удивительно просто, стоило догадаться с самого начала. Матушка никогда не была сильным магом, — она постучала пальцами по конверту. — Я записала тут все шаги, даже Дж в состоянии их выполнить. С этим он должен смочь освободить весь клан, если хочет.
Это удивляло, но Боб слишком спешил, чтобы наслаждаться мигом.
— Кого ты освободила? — спросил он, взяв письмо.
— Фредрика, — сказала она. — Он был в шоке, а кто не был бы? Обычно глаза драконов наследуются от отца, и с такими глазами сомнений нет.
— Надеюсь, ты их спрятала, — пророк нервно взглянул на горизонт. — Если Челси узнает, оторвет нам головы.
— Твою голову, — сказала Амелия. — Если она не вернется сюда в следующие пять минут, мою забрать она уже не успеет.
Ладони Боба задрожали.
— Амелия…
— Не переживай, — сказала она. — Я дала Фредрику иллюзию, которая должна работать долго. Я не пытаюсь никого злить, выставлять чьи-то грязные тайны напоказ. Я хотела убедиться, что смогу умереть спокойно, зная, что Свена ни в чем не одолела меня.
Она улыбнулась брату, но Боб смотрел на свои ноги.
— Может, стоит подождать…
— Нет! — прорычала она, сжимая его руку. — Мы не можем больше оттягивать, Брогомир. Посмотри на меня! После смерти Марси и разгадки зеленых глаз у меня не осталось сил. Это ты сказал, что второго шанса больше не будет. Это включает меня, — она отпустила его, обмякла на диване, утомленно вздохнув. — Это все было нашей идеей, твоей и моей. Я сыграла свою роль. Теперь твоя очередь.
Он это знал. Он видел, что этот день придет, сто лет назад, но, как все его видения, то, что он это видел, не помогало это принять.
— Это не может быть кто-то еще? — выдавил он. — Свена сделала бы это легко, но я не знаю, смогу ли… — он глубоко вдохнул. — Ты — единственная настоящая семья, какая у меня была, Амелия.
— Потому это должен быть ты, — мягко сказала она, убрала с его лица длинные волосы. — Я ужасно слаба, но все еще могу плохо это воспринять. Только тебя я не смогу убить.
И Боб знал это. Он сказал ей сам, когда это все казалось ужасно умным, а не просто ужасным. Каждый шаг этого дня был продуман десятки лет назад, но…
— Хватит, — прорычала Амелия, допила скотч, села и выбросила рюмку с балкона. — Хватит колебаний. Я готова. Покончим с этим.
Он не был готов, но и вряд ли будет. Боб полагал, что это было не важно. Он не мог уйти от этого, так что сосредоточился на своей магии, послал голубку на груду пустых бутылок Амелии, пока затачивал свой огонь. Когда он стал острым, Боб повернулся к сестре.
— Готова?
Она широко раскрыла слабые руки, это было ответом. Брогомир уже не мог сбежать, решил покончить с этим как можно быстрее, двигаясь на полной скорости впервые за века, он направил руку вперед, вонзил коготь из заточенной магии глубоко в грудь Амелии.
Как и ожидалось, она плохо это приняла. Даже на грани смерти, Амелия была одним из самых сильных драконов на планете, она билась до последнего. Если бы на его месте был кто-то другой, она порвала бы ему горло, помимо прочего. Но, даже умирая, Амелия не била его по жизненно важным местам, а потом застыла, хрупкие ладони упали, она обмякла.
Она долго лежала на диване, не двигаясь. А потом за миг все ее тело стало белым пеплом. Он держал ее форму миг, а потом ветерок подул с балкона, и останки его любимой сестры рухнули на диван. Боб набрался смелости вытащить руки из пепла, и в его ладонях остался красивый оранжевый огонек. Это были остатки огня Амелии, чистейшая магия дракона-мага. Он еще глядел на огонь, когда потрясенный голос заговорил за ним:
— Что ты делаешь?
Боб не должен был удивляться. Он был пророком. Но, согнувшись над огнем и пеплом, оставшимися от сестры, которая была ему большей матерью, чем Бетезда, Боб потерял счет времени, только потому не был готов, когда Свена перенеслась в комнату Амелии с замерзшей бутылкой «Аквавита» и двумя высокими бокалами.
— Что ты делаешь? — повторила она, замерзшая бутылка упала на пол и разбилась, ее голубые глаза метались от Боба и огня к груде пепла на диване Амелии. — Что ты наделал?
— Что она попросила, — Боб закрыл ладонями трепещущий оранжевый огонь.
Свена пошатнулась в шоке, дошла до дивана
