и по всему телу, до кончиков крыльев, пробежала тёплая волна.
Она будто ожила.
Ожили её крылья.
В ту же секунду холодные руки оттащили её от огня. Отвели к верховной жрице. Бросили в темницу, где поливали ледяной водой. Винтер кричала и звала брата, распростёршись на каменном полу в изорванной одежде. Её били. Заставляли учить страницы из священной книги, где говорилось о мучительной смерти грешников, которые играют с адским огнём.
От этих слов ей всегда хотелось сжаться в комок и оглохнуть.
И вспыхнуло самое жестокое из воспоминаний.
О времени, когда пришлось надевать её Залинор…
Как только ожерелье коснулось её кожи, она всё поняла. Осознала наконец без малейших сомнений, что всё, сказанное в священной книге о проклятых крылатых, было правдой. И верховная жрица тоже была права.
А сама Винтер явилась на свет живым проклятием. Грязным, греховным и порочным до глубины души. И целая жизнь в раскаянии не смоет с неё отвратительного пятна.
Подавленная знанием о своей порочности, она посвятила себя искусству, прославляла настоящих, чистых, бескрылых эльфов — тех, к кому ей никогда не приблизиться. Сияющих и благословенных.
Не таких, как она.
Но осталось в глубине её души нечто такое, до чего не добрался Залинор, что не смог потушить. Любовь к брату и его другу Ррису осталась с ней навсегда, не поддавшись даже силе Залинора.
— В тебе был огонь? — спрашивает Исиллдир, обрывая поток воспоминаний. — До того, как на тебя надели Залинор?
Поморщившись от смущения, Винтер едва заметно кивает. Как бы ей хотелось спрятаться, скрыться от нахлынувшего жестокого стыда!
— Я хочу снять Залинор, — говорит Винтер, и ей кажется, что от этих слов перед ней разверзнется земля.
Внутри у неё всё сжимается, крылья сворачиваются так плотно, что вот-вот разорвутся.
Исиллдир шире распахивает серые глаза.
— Я тоже, — выдыхает она.
— Мне едва удаётся удержать эти мысли, — признаётся Винтер.
— И мне, — мрачно усмехается воительница. — Винтер… — Исиллдир обрывает себя, и Винтер поворачивается к ней, на мгновение отбросив поток птичьих предупреждений. — Как ты думаешь, Сильмир сказала правду? Что если всех эльфов освободить от Залинора… — Исиллдир умолкает, но всё же собирается с силами и спрашивает: — Смогли бы мы ощутить страсть? Познали бы мы любовь?
Винтер смотрит на подругу с удивлением. Странный вопрос. Да и просто предположить, что альфсигры изменят традиционному хладнокровию, стоит снять с них Залинор, тоже непросто.
— Возможно, — осторожно выговаривает Винтер, хотя сама мысль о страсти кажется ей слишком напряжённой, чтобы додумать до конца.
Она вспоминает, как касалась других, и эти воспоминания окутывали её туманом нежности. Быть может, она познает страсть и более сильную тягу к другим…
— Тамалиин подошла ко мне после Совета, — мрачно продолжает Исиллдир. — Она уверена, что если Залинор снимут… то мы с ней предстанем перед Богиней, чтобы навечно связать наши судьбы. Я и правда ни к кому не испытывала такой особой дружбы, как к Тамал.
Винтер задумчиво смотрит на подругу. Она давно знакома с Тамалиин, хрупкой девушкой народа смарагдальфаров, страстной и шумной, полной противоположностью сдержанной Исиллдир.
Всем известно, что Тамалиин безумно влюблена в Исиллдир.
— Быть может, ты почувствуешь нечто более сильное к Тамалиин, если мы обретём свободу, — пожимает плечами Винтер, отодвигая воспоминания о детстве как можно дальше. — Или ты так и останешься спокойной и уравновешенной, как многие здесь, кто не познал любви.
— А что будет с тобой, Винтер Эйрлин? — спрашивает Исиллдир, возвращаясь к эльфийской традиции полных имён. — Есть ли на свете тот, кого ты полюбишь пылко и страстно?
Сердце Винтер сжимается от боли и горя.
Ариэль.
— Она умерла, — помедлив, признаётся она подруге. — Её убили гарднерийцы.
Исиллдир сочувственно кивает, а Винтер погружается в печальные воспоминания о тех, кого она потеряла в последние годы.
«Каэль, Ррис. Где вы, дорогие мои? Заперты в холодной тюрьме Альфсигра? Отошлют ли вас в подземелье?»
Эльфийки молча наблюдают за светлячками, вспыхивающими в темноте, когда солнце окрашивает горизонт золотом, а над городом загорается алая руна.
— Гарднерийцы не оставят нас в покое, — с мрачным предчувствием произносит воительница.
В её голосе звучит то же предупреждение, что и в совиных криках.
Винтер поднимает голову, рассматривая бесчисленные алые руны, сияющие в темноте на почти прозрачном куполе, которым закрыт город.
— Им не пройти сквозь рунический щит, — уверенно произносит Винтер.
— Значит, нас просто задушат, — парирует Исиллдир, хмуро оглядывая хребет. — Закроют торговлю. Перекроют дороги. Мы останемся в Каледонских горах, как в тюрьме. — Она пристально смотрит на Винтер. — Пока Фогель не найдёт способа проникнуть к нам.
Когда он победит заклинанием руны амазов.
Винтер вздрагивает, осознав, что готовит им будущее.
— Силы Фогеля растут, — неохотно признаёт Винтер. Страшные мысли накатывают, будто волна, которая всё сносит на пути. — Мои крылатые… друзья… приносят ужасающие сообщения. — Винтер отважно выдерживает взгляд воительницы. — Силы Фогеля почти равны силам природы.
Исиллдир многозначительно кивает.
— А скоро его силы захватят и наш разум.
Винтер в ужасе сжимается.
— Но… наш разум никогда никому полностью не подчинится.
— Что, если Фогель доберётся и до самых сокровенных уголков наших душ? — Исиллдир качает головой, и металлические серьги в её ушах поблёскивают в свете алых рун. — Винтер Эйрлин, я пришла к амазам пять лет назад и всегда была им верна. И никогда не подвергала сомнению их законы и правила. — На белом лбу эльфийки собираются морщины. — Но на этот раз боюсь, наша королева ошибается. Нам нужно отыскать чародея Ривьерэля Талонира и попросить его о помощи. Пусть он снимет с нас проклятие Залинора. Он мужчина, но какая разница?!
Деревья шуршат, и Винтер поднимает голову, провожая взглядом стайку воробьёв и скворцов, усеивающих стволы и ветви неподалёку. Птицы принесли новое сообщение. И оно звучит всё настойчивее.
Берегись. Берегись. Берегись.
Тьма идёт.
Тьма идёт.
Идёт. Идёт.
Тьма рядом.
Перед глазами Винтер мелькают страшные картины: тьма наползает на леса, поля, пустоши. Тьма повсюду. Она отравляет всё сущее, природу и стихии.
«Поторопись, Эллорен, — отчаянно призывает подругу Винтер. — Поторопись. Ты должна войти в силу, прежде чем Фогель тебя отыщет».
Эльфийка скользит взглядом по острым горным пикам на горизонте.
«Тьма идёт за тобой, Эллорен», — отправляет с птицами мысленное послание Винтер.
«Предупредите её», — настойчиво просит она, отметая протесты и страх перед Чёрной Ведьмой.
«Вы ошибаетесь. Она не такая, — убеждает птиц Винтер. — Вы ошибаетесь. Найдите Эллорен и предупредите её. Скажите, что тьма уже рядом».
Ррисиндор Торим
Шестой месяц
Альфсигрот
Рриса Торима разрывает от боли. Опустив голову, он смотрит на кровавые
