— Несколько лет назад — возможно, а сейчас — не думаю. Церковь понимает, что инквизиция отжила своё. Магия — такая же опора государства, как и религия, и то, что произошло на перевале, — прямое тому подтверждение. Так что надо перестать всех подряд сжигать и научиться использовать. И контролировать. Вот этим ты и займёшься.
Я представила себе магическую полицию. Представленное, как ни странно, радовало.
— Хорошо, согласна. То есть, согласна попробовать. Но мне понадобится помощь Тьяры!
— Зачем? — удивилась некромантка.
«Будешь патологоанатомом», — хотела сказать я. Но всё‑таки поправилась:
— Зелья исследовать. У тебя хорошо получается!
— А я? — раздался за окном обиженный голос Флая.
— А мы? — поправил чуть менее обиженный голос Кьяло.
Муллен поперхнулся и чуть не уронил чашку. Я перегнулась через подоконник и выглянула наружу.
На широком карнизе, нисколько не смущаясь, сидели мой лучший друг и мой жених. И грызли семечки, как какие‑то гопники в подворотне.
— Могли бы и поделиться! — возмутилась я.
— Только после того, как запишешь нас в доблестные ряды магической стражи.
Я перевела удивлённый взгляд с одного на другого:
— Ладно этот берсерк неприкаянный, он просто ищет повод с кем‑нибудь подраться! Но ты, сын главы Восточного совета! Надежда и опора династии!
— Вот не надо тут про династию, — хмыкнул Флай. — Сама только что отреклась от престола, а других попрекает. Или тебе так нужен муж — политик?
— Мне нужен муж, который не пожалеет для жены семечек! А ты, жадина, до сих пор даже не предложил!
— Держи, вечноголодное создание.
Я с готовностью подставила ладони и только после этого поинтересовалась:
— Что вы тут вообще делаете?
— Подслушиваем, — даже не попытался отпираться Кьяло.
— И прячемся от Пафрина, — вздохнул Флай. — Этот разряженный индюк жаждет общения с Итьером. Итьер в моём лице не жаждет.
За моей спиной прогрохотал отодвигаемый стул.
— Ну, мы пойдём, а вы дальше сами разбирайтесь, — Муллен поднялся из‑за стола. — Если будешь вылезать через окно, не забудь его запереть, а то в шкафу важные бумаги.
Второй семейный совет состоялся вскоре после первого. На самом деле, можно было и раньше, но я тянула до последнего, собираясь с духом.
Когда‑то я думала, что стоит возможности попасть домой хотя бы забрезжить на горизонте — и я ломанусь туда, сшибая любые преграды на своём пути. Но как только эта возможность возникла на самом деле, сразу же появились очень важные причины задержаться в Предонии ещё немножко… а потом ещё немножко… Пока в один прекрасный день Катриона не припёрла меня к стенке и не заявила, что мы отправляемся домой. Пить чай. И чайник уже на плите.
Оказалось, что не только чайник на плите, но и торт на столе. А вокруг стола — куча народу, кое‑как разместившаяся на кухне панельной хрущёвки.
Кроме моих родителей здесь собрались ведьма Варвара, поглаживающая сидящую у неё на коленях чёрную кошку, Олег, о чём‑то спорящий с Катрионой, и, конечно, Ксанка. Её‑то я отправила домой сразу же после битвы.
Я поймала себя на мысли, что уже успела отвыкнуть от таких тесных помещений с низкими потолками. В особняке Муллена даже кладовка была просторнее.
Но шоколадные конфеты искупали любые неудобства! Как же я жила‑то без них всё это время!
— А вот это её парень, — рассказывала тем временем Катриона, показывая всем желающим фотографию на телефоне.
Мама с любопытством уставилась на фото, но сразу же перевела взгляд обратно на меня, словно боясь, что стоит ей отвернуться — и я тут же исчезну.
Исчезать я не собиралась. По крайней мере, в ближайшие несколько часов.
— Но ты точно решила, что останешься жить там? — на всякий случай уточнил папа.
— Понимаешь… — Я попыталась хоть как‑то сформулировать словами всё то, что творилось у меня в голове. — Я вас с мамой очень люблю. И я скучала по вам, очень — очень. Честно. Но там тоже люди, которых я люблю. И я привыкла уже ко всему. А здесь мне что делать?
— Жить, — предположила мама.
— Просто так, ничем не занимаясь? Я же помру со скуки!
— Так займись чем‑нибудь. В институт поступи, работу найди.
— Какую работу? Уборщицей? Мам, у меня даже школьного аттестата нет, только диплом об окончании военной академии в другом мире.
Мама вздохнула. Она всё прекрасно понимала, но всё равно продолжала упрямо надеяться.
— Я буду в гости приходить. Часто! Обещаю! И вас в Предонию могу переместить, на сколько хотите. Хоть на несколько дней, хоть навсегда! А ещё вам Ксанка останется.
— Почему‑то у меня такое чувство, что она тоже не останется.
Мама задумчиво посмотрела на Ксанку, которая как раз отобрала у Катрионы телефон и влюблёнными глазами пялилась на очередную фотку. Я понадеялась, что на ней окажется хотя бы Хэйнар, но, как оказалось, зря.
— Ксан! — возмутилась я, разглядев, на кого нацелилось это неугомонное создание. — Он же старый! Ну, то есть для тебя старый!
— Зато красивый, — томно вздохнула моя сестра.
— Ну да, — невольно согласилась я. И вспомнила, как сама умудрилась влюбиться в Муллена несколько лет назад, когда мы только познакомились. Кто бы знал тогда, чем всё закончится…
«Впрочем, мне всё чаще казалось, что некоторые истории просто не умеют кончаться. Они перетекают одна в другую, изменяются, сливаются и разветвляются, преобразуются, каждая новая становится продолжением предыдущей — но в какой‑то момент она неизбежно возвращается в ту точку, с которой всё началось. Как змея, кусающая себя за хвост».
Я подумала немного и пририсовала рядом змею. Для наглядности.
— Что это? — немедленно спросила Катриона, нависая над моим плечом.
Она снова возникла непонятно откуда и подкралась совершенно неслышно. Закрывать от неё написанное было бесполезно, всё равно прочитает, если захочет. Не на бумаге, так в моих мыслях.
— Уроборос, — объяснила я. — Змея, кусающая себя за хвост. Символ цикличности. И, как недавно выяснилось, герб королевской семьи Альсоро.
— Да я не про змею! На чём ты рисуешь? Очередной дневник? Дай посмотреть!
— Эй, отдай! — Я едва успела выдернуть бумаги из цепких рук рыжей ведьмы.
— Да ладно тебе стесняться. Покажи, а? Ну пожа — а-алуйста! Мне очень надо!
— Зачем?
— Книжку напишу, — неожиданно серьёзно ответила девушка. — По мотивам реальных событий. Правда, реальность у нас очень уж нереальная, поэтому придётся сказать, что это фэнтези.
— Вот делать тебе нечего, — фыркнула я.
