Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона

— Но ведь мы там уже сегодня утром… — напомнил Смирт.

— Вот именно. Мы еще никогда не атаковали один и тот же отряд дважды за один день. Они будут чувствовать себя в полной безопасности. Кроме того, это аркебузиры. В такую погоду порох у них будет мокрый.

Люк озадаченно огляделся по сторонам. Сумерки быстро превращались в ночь. Нужно перебраться через стену из песчаника. Узкие тропы между яблоневыми садами были забаррикадированы или строго охранялись.

Люк тяжело вздохнул.

— Страшно? — спросил Смирт.

Рыцарь кивнул.

— Я тоже не люблю сражаться таким образом.

Аппанасиос повел их в тени кромки леса вплотную к садам.

Мягкий грунт заглушал стук подков. На этот раз не было окрика или сигнала горна. Ничего, что могло бы переполошить войска. Отряд кентавров сорвался с места мгновенно.

Руки Люка дрожали. Его конь перепрыгнул через первую стену. То был прыжок в неизвестность, потому что не видно было, что происходит с другой стороны. Яблоневые сады были разбиты на горных склонах. До самого Фирнстайна они спускались все ниже и ниже.

Дождь хлестнул Люка по лицу. Конь приземлился уверенно. Кентавр рядом с ним поскользнулся на мокрой траве, но снова обрел равновесие.

Раздался предупредительный выстрел. Искендрийцы повскакивали от своих костров. На них были длинные серые плащи. И им не очень-то хотелось вставать на пути у человекоконей.

Раздались одиночные выстрелы.

Конь Люка снова прыгнул. Рыцарь почувствовал, как Смирт уцепился за его накидку.

Следующая стена. Кентавр рядом исчез. Люк не оглядывался назад. Он смотрел только на город и молился. Фирнстайн был прекрасен. В эту ночь был Праздник Яблок, и эльфы воспользовались своей силой для того, чтобы сделать зрелище незабываемым. В узких переулках летали огоньки. И, казалось, гигантская накидка не дает дождю пролиться на город. До самых яблоневых садов долетал аромат жаркого и молодого вина.

Конь снова прыгнул.

Еще четыре каменные стены и ужасно широкий луг, на котором им могут стрелять в спину, а потом они доберутся до безопасных земляных укреплений.

Оргрим следил за разговором вполуха. Король троллей размышлял о Нахтцинне. Как долго он был связан со скальной крепостью на севере Фьордландии. Душегуб Фародин когда-то убил там одну из его прежних инкарнаций. Там умерла его семья. Но с темной крепостью было связано и много теплых воспоминаний. Воспоминаний о долгой охоте, разгульных пирах и славных битвах. Он чувствовал там себя дома больше, чем в Снайвамарке. А теперь эта земля потеряна навеки. Было бы глупо отметать совет Эмерелль. Все возвращались назад, в Альвенмарк! Так много всего изменилось. Совсем не в духе эльфов. Они, кто мог жить почти вечно, предпочитали медленные перемены. Но сыны человеческие заставили их приспособиться к сердцебиению своего мира. То был ритм яростного, дикого сердца. Оргрим многое повидал на своем веку. В отличие от остальных троллей, смерть не искала его. Как и Сканга, он давно уже перешагнул отмерянный троллям век. Но за все эти столетия он не видел войска, подобного войску Церкви. Оно было словно стихия. Сильное течение, сносящее все, что становилось у него на пути.

Все города на фьорде сдались. И только Фирнстайн — нет. Оргрим хорошо помнил эту землю разоренной в эльфийскую зиму. На этот раз вреда получилось гораздо меньше. Разрушен был только Альдарвик. И парочка полей, по которым прошло слишком много воинов.

Тролль посмотрел на Олловейна. Эльфийский князь тоже, похоже, предавался своим мыслям. Интересно, что подвигло его на предательство Эмерелль? Его, вернейшего из верных?

В животе у Оргрима заурчало. Он выглянул в крошечное окно. Праздник Яблок уже начался. Король был голоден! Нетерпеливо посмотрел на королеву и блестящего рыцаря. Они говорили и говорили. Хотя говорить было почти что не о чем! Они говорили на южном диалекте, который Оргрим понимал с трудом. Что-то вроде того, что в бою они все время держались за одну цепь. И поймали при этом серебряного льва. Он не совсем разобрал. Они говорили слишком быстро. Потом они говорили о мертвых серебряных львах. Оргрим и не знал, что королева — заядлая охотница.

Наконец они, похоже, наговорились.

— На послезавтра брат Жоакино обещал нам перемирие, — сказала Гисхильда. Она казалась очень взволнованной. — Они не станут препятствовать уходу беженцев и жителей города. Гептархи также желают, чтобы население Фирнстайна покинуло поле боя прежде, чем начнется обстрел.

Олловейн коротко поблагодарил рыцаря.

Гисхильда вывела гостя на улицу, где его ждал эскорт.

— Как можно называть братом заклятого врага? — сказал Оргрим. — Они все ненормальные, эти люди. И королева в том числе.

— Они воспитывались вместе. Даже война не в силах разорвать эти узы.

— Весьма странный образ мышления! Тот, кто приходит в мою страну с мечом в руках, собираясь отнять ее у меня, тот враг мне! И не важно, что мы там вместе раньше делали.

Оргрим видел в окно, как королева прощалась с рыцарем долгим рукопожатием. Аппанасиос и его банда четвероногих головорезов возвращались с вылазки. Выглядели они сильно помятыми. Еще один безумец! Церковники собрали слишком много войск вокруг города, чтобы отваживаться на подобные вещи!

— Ты рассказывал королеве о своих планах, эльф?

— Нет. До сих пор о них знаем только мы двое. И Сахандан. Смирт привел лутиншу. Она очень одаренная. Она откроет звезду альвов.

Оргрим кивнул.

— Я так и подумал, что ты не попросишь о помощи в своем грязном деле ни единого эльфа. А Гисхильда? Разве ты не должен был сказать ей…

— Нет. Она думает, что мы отведем ее людей в Нахтцинну. Лучше оставить ее в неведении. Если бы она знала правду, то, вероятно, стала бы колебаться. Да и я думаю, что большинство людей побоялись бы идти в Альвенмарк. Они очень суеверны.

— Можно посмотреть на это с такой точки зрения, что ты уводишь у Гисхильды пару тысяч ее подданных. Радости от этого не будет. Как только они окажутся в безопасности, то поймут, что ты привел их не в Нахтцинну.

Олловейн улыбнулся.

— Никто из них никогда прежде не видел Нахтцинну. Мы приведем их на неприветливую, холодную землю. Они ведь именно таким образом и представляют себе твое княжество на севере. Если я скажу им, что они прибыли в Нахтцинну, то они поверят.

Все это Оргриму не нравилось. Он оставил бы Олловейна в покое, ведь, в конце концов, они заключили пакт. Но от всего этого у короля болела голова.

— Эмерелль заметит. Сканга говорит, что чувствует, когда много существ проходят тропами альвов.