— Ага, вот так значит! На работу можно, а прочие занятия — потом, попозже.
— Га-арри! — позвала она его тоненько. — Скажу тебе по секрету, как бы ты скоро не начал мечтать об обратном.
— Да ни за что на свете!
— Ты же не знаешь, о чем мы разговаривали в том самом аэропорту, — она тяжело вздохнула, — и что я никак не могу заставить себя начать рассказывать.
— Может быть, попозже, когда ты немного окрепнешь?
— Нет! С какой радости я тогда устроила весь этот спектакль? Сейчас, а там… будь что будет.
— Ладно, — он кивнул, — я слушаю.
— Он… Оно… Это… к тебе очень благоволит.
— Ты имеешь в виду…
— Ха…
Он прижал палец к губам.
— Да. Он.
— И чем я ему приглянулся?
— Тем, как ты распорядился Дарами. К тебе по очереди попадали все, но ты не стал их рабом. Тем, что уничтожил второго, негодного хранителя. Ну и последняя история, тоже… Старые боги на Древних очень, очень злы.
— Постой, а Дамблдор?! Разве он не распоряжался Дарами достойно?
— Гарри, Дамблдор — не хранитель. Это, во-первых. И потом… я не хотела тебе говорить в прошлый раз, чтобы тебя не огорчать, но Дамблдор соблазнился камнем, оттого и пострадал.
— В каком смысле?
— Он вызвал свою сестру.
— Правда? Хорошо, и что же? Я тоже вызвал своих родителей.
— Ты вызвал и отпустил. А он — нет! Не смог. Он всю жизнь страдал от чувства вины, и когда появилась возможность что-то исправить, попытался, думая, что его любовь окажется сильнее запретов. И был проклят!
— Откуда ты это знаешь?
— От Аберфорта. Старший брат хотел поделиться с ним новостью, пытался оправдаться.
— Почему он тебе рассказал?
— Потому что я с ним беседовала, Гарри, потому и рассказал. Или ты думаешь, у него много собеседников?
— Да уж. Хотя он и сам виноват, мог бы и вылазить на люди, хоть изредка.
— Для того, кто всю жизнь ведет нелюдимый образ жизни, это тяжеловато. Но поделиться ему есть чем, поверь.
— Верю. Так и что дальше? В нашей с тобой истории.
— В твоей, Гарри, истории. Я тут так — сбоку припёку.
— Не наговаривай на себя!
— Да я и не на себя. Всё на тот же грёбаный мёртвый вихрь!
— Гермиона, ну как ты выражаешься?!
— Да пошёл он в задницу! Ненавижу!
— Ну, успокойся уже. Всё кончилось.
— Ничего не кончилось. Всё только начинается.
Он выжидательно посмотрел на неё.
— Понимаешь, у него довольно странное представление о дарах. Он решил закончить всю эту историю на тебе.
— Какую историю?
— Да с Дарами Смерти же! Все потомки братьев, и твои предки, Гарри, в том числе, оказались прокляты и провели несчастную жизнь, окончившуюся, так или иначе, плохо. Теперь, сами Дары уничтожены, из потомков остался ты один. Но проклятие-то никуда не делось! Не смотри на меня так. Нет бы взять и как-то убрать его! Но это чудище решило по-другому! Оно решило, что на тебе всё и завершится, никаких больше хранителей, никаких больше несчастных потомков Певереллов. Понимаешь, что это значит?
— Признаться, пока не очень. Если бы так, меня проще было убить.
— Проще. Но тебе решили оказать благодеяние. И заодно выполнить контракт до конца. Всё ещё не понимаешь? Он будет убивать твоих детей! Наших с тобой детей! Сколько бы их не было, он их всех заберет. Сегодняшний — только начало!
— Подожди… — он пытался остановить её пересохшим от волнения ртом. — Но как же? Это же не мой…
— Не имеет значения! Без разницы, чей он будет. Если ты назовешь его своим ребенком, он его заберет. А ты НАЗВАЛ его своим ребенком, не далее, как вчера.
— Но при чем тут ты?! — заорал он. — Это же я виноват, я проклят, я — хранитель! При чем тут ты?!
— Ох, Гарри, я для него — дорогая тебе собственность. Ты же слышал, как он меня назвал тогда? Ненавижу, ненавижу! Уф!
— Но это же всё не так!
— Какая разница? Ты защищал меня, прикрыл собой, не желал отдавать, я — самое ценное твое достояние. «Безссделушшка»! Или ты думаешь, он понимает, что такое любовь? Я обречена теперь быть твоей женой, Гарри, обречена, вот в чём ужас!
— Ужас?! — опешил он. — Разве ты не хочешь ею стать? Я думал…
— Господи, Гарри, да я ничего в жизни так не хочу, как этого!
Он пожал плечами.
— Ну как ты не понимаешь?! — на её глазах выступили слёзы. — Разве так я хотела, чтобы мы соединились?! Разве такого будущего желала? А теперь получается, будто всё решили за меня. Это похоже на то… на то… что со мной происходило в этот год. Меня снова будто насилуют, Гарри! Тобой — вот что ужасней всего! И ещё наши дети… Боже!
Она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться, а он сидел, как чурбан и не знал, что ему теперь делать, что сказать. Он никак не мог переварить то, что услышал. Получается, что это действительно было никакое не счастье, что её возвратили назад. Её послали отбывать повинность! Она должна была рожать детей, которых будет забирать эта тварь!
— А если мы не будем этого делать? — спросил он твердо.
— Ты о чем? — отозвалась она, всхлипывая. Он дотянулся до столика, взял салфетку и осторожно промокнул слезы с её лица.
— Кто нас заставит заводить детей? Не будем этого делать. Что тогда?
— Тогда? — она помотала головой. — Не знаю. Тогда контракт не будет выполнен, наверное, он будет ждать до тех пор, пока мы этого не сделаем.
— Это что же получается, мы будем жить вечно?! — усмехнулся он. — Ведь тебя возвратили, несмотря на то, что не было никаких шансов выжить. Получается, мы бессмертны, пока не заведем ребенка?
— Хм, — она слабо улыбнулась, — не думаю, что он согласится ждать так долго. А как ты считаешь?
Он почесал в затылке.
— Ну, судя по тому, что у него впереди вечность, ему должны быть по барабану подобные мелочи.
— Но мы же, рано или поздно всё равно выйдем из репродуктивного возраста.
— Раз ты сказала, что речь идёт и о приемных детях тоже, выходит — это не имеет значения.
— Мне надо подумать. Возможно, обсудить всё с коллегами. Ситуация какая-то фантастическая. Всё же не думаю, что нам стоит испытывать его терпение и рисковать жизнью понапрасну. Может и не прокатить в следующий раз.
— Я снова затащил тебя в ужасные неприятности, Гермиона. По моей вине ты…
— Замолчи! Прошу тебя! И послушай меня внимательно. Ты же хочешь, чтобы я стала твоей женой? Надеюсь, хочешь? Или нет? После всего, что произошло?
— Да, да, да!
— Тогда не смей больше мне говорить о своей вине передо мной! Мы оба в этом завязли. С самого начала, ты помнишь? С Пушка, с тролля! Мы вместе, и вместе за всё отвечаем. Если попробуешь снова каяться, будешь дожидаться меня с работы до часу ночи, и проклинать тот день, когда на мне женился! Впрочем… — она слегка улыбнулась, — ты и так будешь проклинать.
