Раньше мне не приходилось бывать в зале для поединков, так что было самое время осмотреть это историческое место: восьмиугольная арена непосредственно для боя; вокруг, на небольшом возвышении, места для зрителей, поделенные на двенадцать секторов, по числу Великих Старых рас. Сейчас эти места были заняты рубедрианами; предвкушая ритуальное кровопролитие и падение Лионеи, они не сдерживались в эмоциях. Я никогда не любила людей с длинными сальными волосами, а уж когда длинные сальные патлы прицеплены к черепу плотоядного урода в коричневом халате, забрызганном кровью, – это уже очень далеко за горизонтом моей терпимости. И вот такие уроды пришли в Лионею как хозяева, расселись в первом ряду и, ковыряя длинными когтями меж зубов, стали ждать убийства, которое станет сигналом к новым убийствам. К счастью, сидели они на противоположной от меня стороне арены и были так увлечены ковырянием в зубах и ободрительными воплями в адрес Накамуры, что меня до поры до времени не замечали.
А я замечала: дальше, за спинками испоганенных кресел, был устроен ярус стоячих мест для не особо важных персон, а оттуда лучеобразно расходились коридоры, выводящие на первый этаж дворца. Как раз в начале такого коридора спиной ко мне стоял Марат и наблюдал за происходящим на арене.
– Если ты переводчик, почему ты здесь? – спросила я. – Почему ты не переводишь королю, Накамуре и остальным уродам?
– Они уже все друг другу сказали, – ответил Марат. – А здесь я стою, потому что хотел потихоньку отсюда сбежать. Через этот коридор. Но потом очень не вовремя явилась ты со своим пистолетом.
– Я всегда не вовремя, – сказала я. – Пора бы уж привьи<-нуть.
В этот момент рубедриане заорали, Марат подался вперед, я за ним…
– Началось, – сказал Марат.
С тем же успехом он мог бы сказать:
– Закончилось.
Все и на самом деле произошло очень быстро.
Когда Накамура выхватил меч и торжественно поднял его над головой, рубедриане завопили так, что у Насти заболело в ушах.
– Звери, – пробормотал Марат.
– Будем надеяться, – вырвалось у Насти. Марат удивленно покосился на нее, ожидая разъяснений, но в этот момент Накамура нанес удар, и Марату стало не до Настиных загадок.
Даже издали Утер производил впечатление усталого старика, которому и стоять-то тяжело; должно быть, вблизи все выглядело еще хуже, и это впечатление вдохновило Накамуру на удар мечом, который должен был стать историческим для расы детей ночи, для династии Андерсонов и еще много для кого.
Только ведь и король Утер понимал значение момента. И он не хотел уйти, как несчастная жертва новых варваров, он хотел настоящего поединка, и на удар Накамуры ответил своим ударом.
Вампирский меч и обломок лионейского копья встретились и сцепились намертво.
Что оказалось неприятным сюрпризом для Накамуры. Он изо всех сил дернул меч к себе, но тот крепко засел в древке. Рубедриане орали как сумасшедшие, но это ничуть не помогало их бойцу, и дело было не в мече и не в древке, а в столкновении стратегий – один из бойцов хотел красиво победить, а второй не хотел некрасиво умирать, и этот второй подход сработал лучше.
Король Утер на самом деле умирал уже давно, может быть, со дня покушения, а может быть, со дня побега Дениса, первого или второго, уже не важно… И сейчас он был готов к тому, что ожидаемая смерть наконец случится, он был готов принять ее – но на своих условиях. Выйдя на арену, Утер увидел тех, кто рвался владеть миром после его смерти, и взбесился от того, насколько жалкими и уродливыми выглядели рубедриане и примазавшийся к ним Накамура. Это пробудило в нем воина, пусть ненадолго, пусть на несколько мгновений, но и этого оказалось достаточно…
Впрочем, все это мои домыслы. Никто не знает, что происходило в голове Утера. Нам оставалось лишь наблюдать со стороны, и со стороны это выглядело примерно так.
…чтобы Утер как будто вырос и раздался в плечах, нависнув над Накамурой сердитым медведем, который совсем не просил, чтобы его будили, но раз уж у кого-то хватило наглости…
По-моему, Утеру удалось вырвать меч у Накамуры, во всяком случае, древко копья так и не расцепилось с вампирским клинком, и оба этих предмета отлетели в сторону как ненужные условности. После чего Утер просто рухнул на Накамуру и придавил его к земле. Мне показалось, что раздался хруст или треск, так или иначе Накамура внезапно оказался в положении, которое совсем не пристало герою вампирской расы. Утер успел два или три раза опустить свой кулак на голову вампирского поединщика, а потом…
Потом случилось то, что и должно было случиться с лионейским королем, которого окружили несколько десятков рубедриан. Когда Накамура оказался на лопатках, вся эта длинноволосая свора с размазанной по губам кровью притихла, а затем один из них легко перескочил через барьер, отделявший зрительский ряд от арены, подошел к Утеру сзади и перерезал ему горло ритуальным рубедрианским ножом. Это было сделано с плохо скрываемым удовольствием, причем не столько от самого убийства, а от того, что можно было, наконец, отбросить дурацкие формальности и сделать то, что действительно хочется.
А потом они стали кричать, по-моему, слишком громко и радостно для сорока вампиров, разделавшихся с одним старым и разочарованным королем. Я отыскала взглядом Амбер – она тоже что-то кричала, но ее голос тонул в общем оре. Главное, что она все еще была жива. И Марина тоже.
– Не делай глупостей! – драматически прошептал Марат.
– Что? – переспросила я и поняла, что Марат имеет в виду пистолет. – Нет, это мне не пригодится. У меня есть план получше.
От слова «план» Марат вздрогнул.
– Ты говоришь, что они звери? – сказала я. – То есть ты – не зверь?
– У меня есть свои принципы… – начал Марат, но у меня не было времени выслушивать его автобиографию.
– Тогда у меня к тебе будет просьба, – сказала я.
Смерть Утера, может быть, вышла не такой героической, как он надеялся, но она все же оказалась полезной: в течение некоторого времени рубедриане упивались своей победой, ни на что более не обращая внимания, как будто весь мир теперь состоял только из рубедриан и их триумфа.
Но это было не так. С некоторым запозданием вампиры заметили девушку, которая взялась словно из ниоткуда и шагала по забрызганной кровью арене столь быстро и уверенно, будто у нее имелась цель и она знала, как этой цели добиться. Рубедриане, уже несколько минут считавшие себя властителями мира, были неприятно удивлены, но совсем не напуганы. Им теперь нечего было бояться.
