Даже на расстоянии я чувствовал тяжелый запах, исходивший изо рта Вериллия. Он как будто гнил изнутри — впрочем, может, так оно и было? Кожа волшебника имела землистый оттенок, белки глаз прорезала красная сетка лопнувших сосудов.
— Бездна тебя не пощадила, — невольно вырвалось у меня.
— Это лишь внешность, оболочка, мой мальчик, — он издал булькающий, больше похожий на кашель, смешок и сделал еще несколько шагов в мою сторону.
Несмотря на то, что Вериллий выглядел древней развалиной, двигался он по-молодому гибко и быстро. Я подался назад, сохраняя расстояние между нами. Следовало как можно дольше тянуть время, дав людям возможность покинуть опасное место. Вообще же, я еще не определился с линией поведения. Попытаться выведать у Вериллия какие-то тайны о бездне? Уговорить его закрыть разрыв, окно, или как там оно называется? Может быть, просто уничтожить колдуна — и окно само закроется?
Так или иначе, я решил поддержать беседу, тем более что маг не проявлял видимой агрессии. Хотя вот глаза его мне не нравились…
— Устроить убежище в храме Ат-таны было очень остроумным решением. Евлалия заколдована?
— Ну что ты, зачем такие сложности! — сказал Вериллий, остановившись и оставив попытки заключить меня в отцовские объятия. — Есть другое колдовство, действующее на нее безотказно — звон золотых монет. Для Евы нет ничего важнее богатства и власти. Кстати, она моя давняя подружка.
— И это ради нее ты выращивал дома яблоневые деревья? Ведь яблоко — символ ее богини.
— Скорее, благодаря ей. Простенькие заклинания жизни, которые я сумел перенять от эльфийской любовницы плюс благословение Главной жрицы Ат-таны. Деревья плодоносили круглый год.
Признаться, его ответ поставил меня в тупик и несколько обеспокоил.
— Разве благословение жрецов может иметь реальную силу?
— Далеко не всегда. Но случается, что оно совпадает с желаниями богов. Ат-тана — богиня плодородия, не вижу ничего удивительного в том, что она ответила на благословение. Не стоит считать богов мифом. А почему тебя это заинтересовало? Ах да, проклятие… Ева рассказала мне об этом неприятном случае с Лауритой. Не стану врать, сынок: проклятия жрецов тоже иногда сбываются, особенно если они произнесены перед смертью в адрес убийцы… Но тебе нечего бояться, с твоими-то возможностями. Или ты переживаешь за девчонку? Брось, Рик, она тебе не пара!
Я не собирался обсуждать с ним Дарианну, но и ссориться пока не рисковал. Слишком мало времени прошло. Поэтому постарался перевести разговор:
— И долго ты собирался здесь отсиживаться?
— Не очень. Пока не будут уничтожены все внешние враги Галатона. И пока я не обрету полную власть над дарованными мне силами… Но ты очень быстро нашел меня, сынок.
— В храме так несет бездной, что это было нетрудно.
— Я поставил хорошую защиту от тонких магов. Так что нетрудно определить присутствие бездны было лишь для изначального. Ведь ты изначальный, Рик?
Я промолчал.
— Конечно, ты изначальный. Да…и ты всегда обладал не только врожденными способностями, но и силой духа. Считается, что прочесть близкого родственника невозможно, и вряд ли ты сумел бы это сделать. Но ты хотя бы слышал мою мыслеречь. Я же твою не улавливал, мешал какой-то внутренний заслон… — задумчиво произнес Вериллий. — Не хочешь рассказать о своих силах?
— Не хочу.
— Напрасно. Объединившись, мы стали бы непобедимы. И я все еще не оставляю надежды привлечь тебя на свою сторону.
— Лучше тебе оставить пустые мечтания, — я сделал попытку воззвать к разуму своего оппонента. Понимал, конечно, что это бесполезно, но попробовать-то надо было. — И прими мой совет: откажись от своих планов. Ты не в силах обуздать бездну. Она уничтожит тебя, а потом и весь мир.
— Нет-нет, ты заблуждаешься, мой мальчик! — воскликнул волшебник. — Я умею контролировать энергию бездны! Ты ведь ничего не знаешь. Послушай, Рик, я работал над этим много лет. Всю свою сознательную жизнь я шел к триумфу… не смотри с таким презрением. Да, сознаюсь: иногда я не выбирал средств. Иногда… хм… скажем, был не совсем честен. Но я делал это во имя великой цели, и достиг ее! Я разгадал магическую схему Ридрига Первого, прочел орочьи таблицы, отыскал записи Астентума и открыл формулу всевластия! Скоро весь мир будет принадлежать Галатону. Виндор станет центром Аматы. Прекратятся войны, потому что какие могут быть войны в мире, где существует лишь одна империя? Моя власть станет абсолютной. И я хотел бы разделить ее с тобой, сынок.
— Ты хочешь уничтожить половину живых существ, а другую половину превратить в рабов, я правильно понимаю?
— Ну, а что плохого в рабстве, если раб сыт и здоров? — искренне изумился Вериллий. — Неужели ты думаешь, Рик, что народ способен оценить свободу? Да и когда галатцы были по-настоящему свободны? Разве сейчас они не рабы? Разве им дано право устраивать свою жизнь по собственному усмотрению? Нет. Они зависят от императрицы, министров, Совета магов и множества чиновников. Разве не честнее будет, если все подчинятся власти единственного господина? Или двоих господ? Нам не понадобится ни кабинет министров, ни стража, ни шпионы. Мы, всезнающие и всесильные, будем карать и миловать одним лишь мановением руки. И все это даст нам бездна.
— Да уж, — усмехнулся я, — мне казалось, ты хочешь быть тираном. А ты, смотрю, метишь на роль божества!
— Но мудрого и справедливого божества! — Вериллий назидательно поднял палец.
— Не получится у тебя ничего.
— Уже получилось! — торжествующе прохрипел мой странный собеседник. — Первая печать сорвана, у Галатона стало на одного врага меньше.
Интонации волшебника и болезненный блеск его глаз заставили меня внутренне содрогнуться. Предчувствуя непоправимое, я спросил, стараясь не терять внешнего хладнокровия:
— Ты о чем?
— Я об Аллириле! — захохотал маг. — Его больше нет, и это моя заслуга!
Он заходился в приступе своего отвратительного кашляющего смеха, брызгал слюной и всплескивал узловатыми старческими руками, словно сообщил нечто крайне забавное и теперь приглашал меня присоединиться к веселью. Я же никак не мог поверить услышанному. Аллирила нет? Он уничтожил целое государство? Весь народ? Во имя чего?
— Да-да! — захлебывался Вериллий. — Чванливый белокурый народец с прозрачными глазами отправился в бездну! Ах, такой гордый народец! — Он приподнял полы свой белой мантии и отвесил шутовской поклон. — Ах, честь превыше жизни…
Он закружился по комнате в безумной пляске, кривляясь и хихикая, выкрикивая отрывочные бессмысленные фразы:
