— Ты закроешь окно в бездну? — спросил я.
— Нет, — просто ответил Вериллий. — Бездна — это моя жизнь, все, что у меня есть.
— Тогда мне придется убить тебя.
Я поднял руки, такие тяжелые, такие неуклюжие, и попытался сплести заклятие. Бесполезно.
— Ты обессилен, сынок, — усмехнулся Вериллий, — как и я. Наши тела, пропустив через себя огромные энергетические потоки, просто не в состоянии вместить хоть крохотную толику силы. Нам требуется отдых.
— Жаль, что не удалось тебя убить…
Я уселся на раскисшую землю и прислонился спиной к какой-то каменой глыбе, чувствуя, что проваливаюсь то ли в сон, то ли в обморок. На самом деле я не чувствовал ненависти. Где-то в глубине души теплилось облегчение оттого, что у меня нет сил на расправу со стариком.
— А я счастлив, что не убил тебя в припадке безумия, — светло улыбнулся волшебник. — Отец не может убить сына. Так же как и сын не может убить отца.
Что-то просвистело над головой, что-то простое как жизнь и неумолимое как смерть. Вериллий дернулся с каким-то изумленным криком, захрипел и упал на колени.
— Смотря какой отец. И какой сын, — ровно произнес Лютый, выходя из-за камня и опуская арбалет.
Он склонился над магом, заглядывая ему в лицо, откровенно наслаждаясь его страданиями.
— Ты еще видишь меня? — спросил он. — Я очень старался выстрелить так, чтобы ты умер не сразу. Чтобы у тебя было время осознать, от чьей руки ты подыхаешь. Уходя во мрак, ты будешь знать: тебя отправил туда Кай'Омлютаир, сын Кай'Анилаир из Дома Жемчужного тумана. И это — месть за гибель моей матери.
Глаза Вериллия невидяще уставились на Ома, медленно подергиваясь тусклой пеленой. Руки судорожно вцепились в грудь, словно пытаясь выдернуть глубоко вонзившийся в нее болт. Он раскрыл рот, глотнул воздуха и с трудом выговорил:
— Рик, сынок… печати сорваны… ключ…
Старик силился сказать что-то еще, но из горла хлынула кровь, тело его содрогнулось в последней агонии, и Вериллий упал лицом вниз. Ом хладнокровно перевернул его, взглянул в потухшие глаза:
— Сдох. А про какие ключи он лепетал?
Я молчал. Все случилось так быстро, что я не успел даже осознать происходящее. Человек, которого я всей душой ненавидел, против которого столько времени сражался, за которым охотился в последние дни, мертв. Его больше нет. Не было ни облегчения, ни радости. Лишь острая боль потери. Умер мой отец. Злой, подлый, безумный, но любивший меня. Я только сейчас это понял… Мое сердце заходилось от жалости. Если бы не так… Если бы в бою, в момент одержимости бездной… Но его жизнь оборвалась как раз в то мгновение, когда он стал человеком. Можете смеяться, можете назвать меня сентиментальным идиотом, блаженным дурачком, мечтателем, но я видел его глазах отцовскую любовь! Я часто гадал, знает ли Вериллий о том, что я его сын? Выходит, знал…
К скорби примешивалось все усиливающееся чувство тревоги. Что-то было не так. Я огляделся. Небо начинало проясняться. Пробивающиеся сквозь толщу пепла и пыли солнечные лучи робко гладили разрушенный город. Что говорил Варрнавуш? Надо убить Вериллия, и бездна исчезнет? Он ошибался или врал. А может быть, он такого не говорил? Сознание с трудом справлялось с дурнотой. Тело покрыла противная липкая испарина холодного пота. Я чувствовал бездну. С гибелью Вериллия она никуда не ушла. Просто затаилась до поры, выжидая момент для решающего удара. Что еще говорил темнейший князь? Бездна прорывается через порталы, окна. «Называйте как хотите» — сказал он, или что-то вроде этого. Двери, это виделось мне как двери… двери могут быть запечатаны. «Печати сорваны», — сказал перед смертью отец. «Ключ», — было последнее его слово. Ключ от двери в бездну?
Я попытался встать, споткнулся, упал на четвереньки и подполз к телу Вериллия. Превозмогая себя, принялся шарить по мантии, нащупывать карманы. Ничего. Рванул на себя прокопченную, залитую кровью ткань, обнажая грудь волшебника.
— Что ты там ищешь? Ключи? — спросил Лютый.
— Сдается мне… — прошептал я, не в силах поверить в увиденное, — сдается мне, он и был ключом…
На груди Вериллия багровел уже знакомый мне знак: четырехлучевая звезда. Словно выжженная на коже, она издевательски подмигивала нам, быстро покрываясь слизью, на которую распадалось тело.
Мы сами, своими руками, отрезали единственный путь к спасению мира.
* * *
Карета, запряженная шестеркой вороных, грохотала по мостовой, унося императрицу из гибнущего Виндора. Дарианна, вцепившись в бархатные занавеси, не отрывала взгляд от окна. Там, позади, горел и распадался в прах ее родной город, сердце империи… Там умирали ее подданные.
Копыл, сидевший напротив девушки, сосредоточенно шевелил губами, поддерживая над экипажем мощный охранный щит. Карета пронеслась через квартал магов и вылетела в Южные ворота. Вадиус облегченно вздохнул. Самое страшное осталось позади. Он сумел спасти ее величество. Ну, а город можно будет отстроить вновь. Если Верховный маг сумеет справиться со своим мятежным предшественником…
Волшебник ощутил на груди настойчивую пульсацию связующего амулета. Надеясь услышать добрые новости от его высокомагичества, Копыл поспешно активировал амулет. Минуту он напряженно вслушивался в доносящийся из него тихий голос, потом взглянул на Дарианну.
— Ваше величество…
— Рик? Он жив? — воскликнула императрица. — Говорите же, не молчите!
— Плохие новости, ваше величество. Получено донесение от нашего агента. Андастан развязал войну. Восточный Эмират пал. Войска некромантов движутся к границе Галатона.
Владивосток
Декабрь 2008 — июнь 2009
