Нашлись обвинения и против Карми. Седой хокарэм, которого, видимо, волновали сословные предрассудки, проговорил, уставив палец в Карми:
— Ты принцесса, госпожа, а в любовники взяла раба.
— Ге ира! — грянул хор.
Карми бросила взгляд на Смирола. Смирол улыбался.
— Он самый красивый, — ответила она. И хор подтвердил:
— Это правда!
— Он самый рыжий!
— Ге ира!
— Он самый хитрый!
— Ге ира! — первым рявкнул Смирол и вскочил. — Я самый хитрый!
— Ге ира!
— Я самый умный!
— Ге ира! — рассмеялся хор.
— Я самый ловкий! — Он сбросил куртку и выбрался в круг.
Навстречу ему выскочил молодой райи, рослый и смуглый до черноты, с мощными мускулами, играющими при каждом движении.
— Как его зовут? — шепнула Карми сидевшему рядом гэнкару.
— Алаато, — ответил тот.
Танец Смирола и Алаато показался Карми самым безупречным из тех, что она когда-либо видела. Движения юношей были изумительны в своей красоте. Казалось, они вовсе не ставят целью коснуться друг друга, но их тела постоянно пребывали в такой опасной близости, что любое неверное движение могло стать причиной поражения обоих противников. Карми чудилось, что она видит свившуюся в кольцо змею: движения танцоров были до такой степени синхронны, что они казались единым целым, хотя между их телами всегда оставалось по крайней мере полдюйма воздуха.
Карми вскочила.
— Это прекрасно! — крикнула она, забыв обо всем.
— Ге ира! — согласился хор.
Выкрик ли Карми помешал Алаато, или же он просто устал, однако райи покачнулся и, потеряв равновесие, повалился на Смирола. Смирол выскочил из-под его тела и с размаху припечатал спину Алаато ладонью.
Гортанный крик победы — и Смирол свалился в объятия Карми.
Алаато поднялся на ноги и объявил, повернувшись к Смиролу:
— Я слишком сладко ем и слишком много сплю!
— Ге ира! — немедленно отозвался хор.
— Я стал толстый и неловкий! — крикнул Алаато, на литом теле которого не было ни единой лишней жиринки.
— Это правда! — откликнулся хор.
— Мне пора пойти и утопить в озере свой позор! — крикнул Алаато и натянул на себя куртку, не дожидаясь подтверждения.
И только сейчас Карми заметила, что их со всех сторон окружает стена огня. Огонь распространился от «жертвенников» по всему полю, сжимая кольцо вокруг собравшихся. Никто, однако, не был этим обеспокоен. Алаато опустил на голову капюшон куртки и с громким воплем проскочил сквозь стену огня.
Разумеется, топиться он не стал, а остался с внешней стороны огненного кольца, для того чтобы подстраховывать пробегающих сквозь него. Со Смиролом все было заранее обговорено — в любом случае Алаато должен был выйти из кольца, потому что время уж подходило к исходу ночи и огонь подбирался к самой площадке.
На площадке и в самом деле становилось жарче. Уходили немолодые хокарэмы, ушел Логри, ушла Нелама. Гортах под возгласы «Ге ира!» объявил, что ему слишком жарко, и ушел. Игра в обвинения продолжалась, но игроков оставалось все меньше.
— Я тоже пойду, — решила Карми, но Смирол удержал ее.
— Уйдем вместе, — сказал он.
И Карми, которой, честно говоря, страшновато было прыгать сквозь огонь, осталась. Смирол заботливо опустил ей на голову капюшон, и затылку, напеченному огнем, стало прохладнее.
В эту ночь Смирол был главный — Хозяин Огня, и властью своей он разогнал храбрящихся коттари. Гэнкары уходили последними; задержались было Стэрр и Тануми, но и они, увидев, что стали лишними, с громкими криками убежали.
Теперь в огненном кругу остались только Смирол и Карми.
— Мы не сгорим? — спросила Карми.
— Нет, — качнул головой Смирол. — Не бойся.
Они стояли теперь в самом центре круга, лицом к лицу. Карми обнаружила вдруг, что Смирол почти на голову выше ее, она уткнулась носом куда-то в его ключицу и стояла так, почти не дыша. Дышать было нечем.
Смирол давно спрятал свои очки в футляр; он близоруко посматривал на огонь, проверяя, все ли идет по плану; руки его обнимали Карми, как будто могли уберечь ее от жара. Карми прижималась к нему: сейчас он казался ей самой надежной защитой и от огня, и от всех бед подлунного мира. Ей почудилось, что она привыкает к жару.
— Я тебя люблю, — сказал Смирол. — Я тебя всегда любил, всю жизнь, с самого рождения…
Это не могло быть правдой; это не было правдой: и трех лет не прошло, как Смирол впервые увидел Карми. Но Карми, не думая ни о чем, шепнула:
— Ге ира…
И Смирол подтвердил:
— Ге ира!
Явственно повеяло прохладой. Карми оглянулась. Огонь догорал. Крохотные язычки пламени уже не могли причинить беды. Мальчишки босиком бегали по тлеющим угольям, Алаато гонял их, запрещая перебрасываться угольками.
— Не туда смотришь, — улыбнулся Смирол. Он взял ее пальцами за подбородок и повернул голову на восток. Над стеной замка, в узкой щели между Привратной и Старой башнями, виднелся кусочек восходящего солнца. Самая долгая в году ночь завершилась.
— Э-эй! — крикнул Алаато издали. — Влюбленные! Угорели, что ли?
Вечером второго дня Тэлани Карми и Смирол пришли в древний храм.
— Привет тебе, Мать тэрайнов! — с порога провозгласил Смирол.
Карми покосилась на него, а он деловито зажег светильники и сел на жертвенный камень. Читать при нем молитвы было совершенно невозможно — от него веяло таким безбожием, что Карми показалось смешным ее прошлогоднее и позапрошлогоднее затворничество.
— Слезь с жертвенника, — попросила Карми. — Богам не понравилось бы твое вольнодумство.
Смирол похлопал ладонью по камню:
— Еще лет триста назад вот на этом месте каждое солнцестояние закалывался человек.
— Что это за богиня?
— Я же сказал, Мать тэрайнов, — ответил Смирол. — Гелиат-геру.
— Не понимаю! Какие триста лет? Тэрайнов уничтожили еще во времена росфэрнов.
— Это древняя история, — сказал Смирол. — Неужели тебе никто не рассказал? Старики райи любят поболтать об этом.
— Стенхе никогда не рассказывал, — ответила Карми. —
А в Ралло я больше с гэнкарами водилась.
— Ну тогда слушай.
…Тэрайны пришли в Майяр восемь веков назад, в правление Хорги Табаи Дэо. Это были светловолосые смуглые люди, одетые в шкуры; их женщины были искусны в ратном деле — опытные наездницы, почти всю жизнь проводящие в седле.
Тэрайны наводили ужас на весь север Майяра: рабов почти не брали, зато взимали дань золотом и каждого тэрайна, будь то простой воин или вождь, хоронили с таким количеством золота, что хватило бы на год целому городу. По всему этому краю рассыпаны древние могилы тэрайнов, но никто и никогда не видел золота из этих могил, ибо тэрайны тайно хоронили своих мертвых и никаких следов этих захоронений не осталось на поверхности земли.
