Шо бы тут такого можно было ещё съесть?
(немного позже. У дверей в кабинет, за которыми недавно скрылась ЮнМи, стоят облачённые в бронежилеты двое из назначенных ей охранников – парень и девушка. На головах у них металлические каски, на плече – ремень короткоствольного автомата, в подсумках – магазины к нему, снаряжённые боевыми патронами. Воспользовавшись тем, что в коридоре, кроме них, никого нет, девушка слегка наклоняется к парню)
- Она как на меня посмотрит, - у меня мурашки по спине бегут. – жалуется она, имея в виду Агдан.
Парень в ответ делает суровое выражение лица и решительно выпячивает челюсть.
(в это время в кабинете)
- Итак, - бодро произносит майор контрразведки, которого я вижу первый раз в жизни. – Я хочу сегодня поговорить с вами о письме, которое вы написали своему самчону…
Они издеваются, что ли? – думаю я, смотря на копию моего письма, энергично выложенную на стол. – Или они решили меня таким образом – задолбать? Начнут каждый раз присылать нового сотрудника, который будет начинать всё сначала. Кажется, я даже слышал о таком способе ведения допроса. Когда многократно просят повторять одно и то же, - допрашиваемый от постоянной бубниловки тупеет и, в конце концов, произносит «не то». За которое его хватают и тащат в тюрьму. Зря я тогда так активно скучал. Нужно было просто поспать. Это АйЮ виновата!
- Прощу прощения, господин майор, но я отказываюсь говорить на эту тему. – заявляю я.
Офицер замирает, а присутствующая при допросе стенографистка набирает на клавиатуре мой ответ.
- Почему? – отмерев, спрашивает майор.
- Всё, что могла сказать по этому вопросу, - я сказала. Мне больше нечего добавить.
- Это вам только кажется. – уверяют меня. – При более подробном проговаривании, и желании вспомнить, - порой всплывают мелочи, способные оказаться очень существенными.
- У меня нет желания вспоминать мелочи.
- Почему?
- Потому, что это не мой случай. Если вы знакомы с моим досье, господин майор, то должны знать, что я обладаю фотографической памятью. И мне не нужно напрягаться, пытаясь вспомнить подробности. Я уже сказала, - это была шутка, желание подёргать за усы вашу службу и ничего большего.
- А откуда у вас такое желание? Вам не нравится контрразведка? Почему?
- Господин майор. – говорю я, чувствуя охватывающее меня уныние. – У вас есть протокол моего предыдущего допроса? Там же всё написано. Мне нечего прибавить к ранее сказанному.
Минут пять контрразведчик упражняется в каких-то психологических вывертах, стараясь вывести меня на разговор. В ответ сижу, тупо захлопнув пасть.
- Ну хорошо, - наконец, говорят мне. – Давайте сменим тему, раз вы не хотите говорить о письме самчону. Поговорим о другом. О «Письме на сапоге убитого товарища» …
Блин, точно тогда было лучше спать лечь! Даже было лучше стоя поспать, помучиться, зато сегодня бы не пришлось отвечать на дурацкие вопросы! Откуда я знаю, почему меня в тот день – «понесло»? Точно, - АйЮ виновата.
- Это вы написали? – спрашивает майор, имея в виду стихотворение.
Пожав плечами, признаюсь в авторстве. Не, ну а какой смысл отрицать?
- При изучении произведения, - сообщает мой дознаватель, - в нём были обнаружены искажения действительности, создающие у читателей негативные впечатления об армии Республики Корея в целом, об отдельных военнослужащих и их командирах, - в частности. Сангса, с какой целью вы это написали?
Снова пожимаю плечами и отвечаю: «Просто».
- Что значит – «просто»?
- Значит, что я не имела никакого преступного умысла. Слова удачно цеплялись друг за друга и вышла такая вот… штука.
Контрразведчик с выражением сильного сомнения на лице смотрит на меня.
- «Слова цеплялись»? – спрашивает он.
- Да.
- И всё?
- И всё.
- Вы и об этом говорить не хотите?
- А телефон мне вернут?
- Приказом вам запрещается иметь коммуникаторы.
- Я не видела этого приказа.
- Приказом командира вашей части. Текст которого он несколько раз лично доводил до сведения военнослужащих, участвующих в утреннем построении.
- А, вы об этом…
- Да, именно об этом!
- Прошу прощения, господин майор, я несколько рассеянна.
- Я это вижу. Так мы обсудим содержание вашего произведения?
- Пока мне не вернут телефон, - не вижу в этом смысла.
- Зачем вам телефон?
- Мне надоело сидеть без дела. С телефоном я могу заняться творчеством. Написать новую песню или книгу.
- Вам не кажется, что творчество приносит вам много проблем?
- Не кажется. – отвечаю я. – Это на самом деле так.
- Может быть, вам стоит сделать в нём перерыв?
- Прошу прощения, так как я не хочу, чтобы мой вопрос прозвучал грубо. Но, тем не менее, - может, вам стоит сделать перерыв и неделю не дышать?
- Даже так? – удивляется майор.
- Примерно, да.
- Ладно. Сангса, скажите, почему ваши произведения выглядят столь неоднозначно?
- Об этом лучше спросить мою музу. – отвечаю я. – Может, она что-нибудь принимает. Коньяк или антидепрессанты? Я не знаю.
- Хотелось бы с ней побеседовать. – признаётся контрразведчик и задаёт следующий вопрос. – Сангса, вы знаете, что председатель государственного совета Пукхан, Пак ЧенЫн сделал сегодня заявление, в котором, после привычных для него обвинений нашей страны в клевете, - пригласил вас посетить Пхеньян.
Под пристальным взглядом собеседника обдумываю полученную информацию.
Непонятно, с чего вдруг такое предложение? С учётом того, что я солдат армии противника, это тем более выглядит странно. Хотя, если так подумать, вполне объяснимый ход. Председателя, как мне рассказал генерал, обвинили в беспределе, в том, что он спецназом школьниц ворует в соседней стране, а он стал от этого открещиваться. Взял, да и позвал в гости. А то, что я в армии – так я не слышал, что именно он сказал. Может, ждёт после того, как меня демобилизуют. Или ещё как-то хитро вывернул словесно, что стало возможным пригласить, не дожидаясь моей пенсии, когда меня на гражданку выпрут по состоянию здоровья. Восток, - дело тонкое…
- Что вы можете сказать по этому поводу? – спрашивает офицер, не дождавшись конца моего молчания.
Ну, что я могу сказать? Только одно – «Вот только председателя Пака мне на голову не хватало!» Откуда такая идея ему в голову пришла? Сказал бы, чего от него все ожидали – «идите нафиг, ничего не знаю!», да и всё. А он – дипломатическую игру затеял, творчески к делу подошёл. Не, творчество, однозначно зло. Не всегда, но иногда – точно.
- Неожиданно. – признаюсь я ждущему моих слов майору. – Даже не знаю, что сказать.
Тот в ответ пристально смотрит на меня.
- Что вы теперь собираетесь делать? – спрашивает он.
- После беседы с вами? Я собираюсь посетить комнату релаксации. Мне медврач части посоветовал её посещать, когда будет возможность. Из-за больших нагрузок, которым подвергается моя нервная система.
- Я имею в виду приглашение председателя Пака. – уточняет свой вопрос контрразведчик.
Пожимаю в ответ плечами.
- Не знаю. Пока я в армии, наверняка это невозможно. Я просто не слышала, о чём конкретно говорил Пак ЧенЫн и поэтому не могу ответить прямо сейчас.
- Ваш самчон возил контрабанду в Пукхан. – начиная перечислять, медленно произносит майор. – Потом вы написали ему письмо, в котором есть места, которые выглядят как шифр, но вы говорите, что это не шифр. Затем вы устраиваете имитацию нападения на вашу воинскую часть, в результате которого едва не начинается война. Далее пишете стих, в котором военнослужащие вашей страны предстают в неоднозначном виде. И, наконец, получаете официальное предложение посетить с дружеским визитом Ибук. Сангса ЮнМи, вам не кажется, что слишком много странных совпадений?
Ну, если так подумать, то очень даже может быть. – думаю я, одновременно слушая, как стенографистка быстро щёлкает клавишами на клавиатуре, похоже, «добивая» последнее предложение. – Но я же не виноват, что всё как-то странно цепляется друг за друга?
