Проходя мимо, Мангуст заметил, что в одной из камер к решётке прильнул светловолосый юноша, почти мальчик. На его тёмном от грязи лице виднелись светлые дорожки от слёз. Тут же кто-то сзади взял его за плечи и оттащил в глубину камеры. Мангуст заметил, что и мальчик, и тот, кто поспешил убрать его от прохода, двигаются самостоятельно.
Следом раздалось низкое хриплое рычание, и он вслед за фон Дерреком подошёл к низкой решётке, где в яме ниже уровня пола сидел взлохмаченный человек. Он был худ и покрыт грязью, но было заметно, что его широкие плечи и длинные мускулистые руки ещё достаточно сильны. Косматые русые волосы на голове и такая же борода, которой заросло почти всё лицо до глаз, придавали ему звериный вид, и только золотистые глаза смотрели умно и упрямо.
Мангуст обернулся к Байбалу. Тот вышел вперёд и, встав на колени, опустился к решётке, припав на согнутые в локтях руки. Он приблизил своё лицо к лицу узника и потянул носом воздух. Тот слабо зарычал и Байбал ответил ему похожим звуком. Теперь архун молчал, внимательно глядя на него. Байбал поднялся и, отряхнув грязь со своего кафтана, кивнул Мангусту.
— Эй! — воскликнул барон. — А ваш подручный, часом не архун?
— Вы знаете, как выглядят архуны? — высокомерно поинтересовался Мангуст. — Тогда посмотрите, как выглядит мой подручный. Разве он похож на архуна? Он из далёкого племени в северном краю. Его люди живут рядом с волками, медведями и архунами.
— А второй? — не унимался барон, взглянув на Волка. — У него жёлтые глаза.
— И что? У вас волосы, как у архуна. Может, мне вас обратить?
— Эй, бросьте эти ваши шутки! — внезапно испугался барон. — Ступайте-ка наверх, вам приготовили комнату. И, надеюсь, вы отработаете обещанные вам деньги, или, как видите, у меня ещё много земляных ям для дорогих гостей.
— А у меня много шуток для негостеприимных хозяев, — взглянув ему в глаза, процедил Мангуст и направился к лестнице.
Он снова бросил взгляд на камеру, где видел мальчика, но теперь там было тихо, словно она была пуста.
Мрачный встрёпанный слуга в кожаных штанах и покрытой пятнами рубахе отвёл их наверх, выше покоев хозяина, в низкую комнату с узким окном, забранным решёткой. На полу были разложены относительно чистые, набитые сеном тюфяки, а сбоку на широком ящике, заменяющем стол, рядом с горящей в глиняной плошке свечой, стояли три миски с жареным мясом, слегка подгоревшими овощами и ломтями подсохшего хлеба, а также кувшин и три кружки. Оставив гостей в комнате, он вышел и тут же раздался лязг засова.
Стрелки переглянулись, и Мангуст подошёл к окну. Оно было узким, но не настолько, чтоб в неё не смог бы протиснуться даже такой крупный мужчина, как Белый Волк. К тому же внизу, в нескольких метрах под бойницей виднелась широкая площадка. Окно выходило как раз на крепостную стену между башней барона и задней.
— Пока всё удачно, — поделился он с товарищами и, затушив свечу, достал из ножен под мантией десантный нож. Пристроившись возле окна, он начал выковыривать из пазов в каменной кладке тёмный раствор, которым крепилась решётка.
Через какое-то время шум и крики в караульной башне начали стихать. Продолжая свою работу, Мангуст заметил, как на соседней башне сменился часовой. Он вопросительно взглянул на Белого Волка, и тот, тронув лежавшего на подстилке Байбала за плечо, поднялся со своего тюфяка. Встав, Мангуст взял из плошки свечу и сунул её в подсумок на поясе, после чего вытащил из оконного проёма расшатанную решётку и поставил её рядом возле стены. Стрелки скинули на пол свои верхние одеяния и, оставшись в десантных «хамелеонах», по очереди выбрались в окно и спустились на крепостную стену. Не дожидаясь дополнительного приказа, Мангуст скользнул за башню барона, по деревянной лестнице спустился во двор и под прикрытием стены подошёл к пороховой башне.
Возле неё дремал на посту стражник. Он так и не успел проснуться. Мангуст, нагнувшись, брызнул ему в лицо из баллончика аэрозолем, который в просторечии назывался «нежным обухом», потому что гарантировал вдохнувшему его человеку крепкий продолжительный сон с последующей частичной амнезией. Открыть отмычкой железный замок не составило труда. Приоткрыв дверь, Мангуст вошёл и прикрыл её за собой.
Здесь было темно, его имплант, встроенный в мозг и обеспечивающий ночное зрение, не работал, но, к счастью, последние недели, если не месяцы, он провёл в естественной среде и привык жить без искусственного света даже ночью. Его глаза приспособились к темноте, потому скоро он начал различать вокруг себя предметы: козлы с алебардами и копьями, установленные на полках арбалеты и сваленные у стен мечи. Он прошёл по арсеналу и в конце зала увидел лестницу. Здесь он уже без страха быть обнаруженным достал зажигалку и зажёг свечу. Он спустился вниз и, пройдя по коридору, оказался возле низкой дверцы. Возиться с замком ему не хотелось, и он просто выбил её ногой. Это был пороховой погреб — маленькая комнатка, где у стены стояли бочонки с порохом, некоторые из них, видимо, так неаккуратно вскрывали, что на крышках остался слой чёрной пыли. Открыв ближайший бочонок, Мангуст насыпал к двери широкую дорожку пороха и поставил свечу на её конец, после чего вышел и осторожно прикрыл за собой дверь. Пройдя уже знакомым путём, он поднялся наверх, закрыл дверь арсенала и придвинул к ней мирно спящего стражника.
Он вернулся к башне барона, потом проскользнул вдоль стены до задней башни. Двор был пуст и слабо освещён несколькими факелами. В окнах барона тоже было темно. Остановившись, он какое-то время прислушивался, потом надел на голову капюшон и застегнул на лице маску с респиратором. Когда он подошёл к двери, следующей за башней, внутри залаяли собаки. Эти звуки взорвали тишину, и он поспешно вытащил гранату со снотворным газом и, нажав на кнопку, забросил её внутрь. Отскочив назад, он услышал рядом движение, и тут же возле него распахнулась дверь, едва не впечатав его в стену. Из башни, ворча и ругаясь, вышел какой-то человек. Проклиная собак, он подошёл к дверям псарни, открыл их и тут же рухнул на землю. Мангуст вернулся, затолкнул неподвижное тело внутрь и закрыл дверь. Конюшню он определил по всхрапыванию коней и, приоткрыв широкие ворота, забросил туда ещё одну гранату с газом.
После этого он подошёл к деревянной лестнице и быстро поднялся по ней на крепостную стену. Здесь стояли два больших котла, а рядом высились аккуратные поленницы. Между ними он разглядел тёмные тени. Кроме Волка и Байбала здесь уже были Карнач и Москаленко. За ними стремительно перебирались между зубцами стены остальные. Лица стрелков были измазаны чёрной краской, а с костюмов струилась вода, что придавало им довольно необычный вид.
Как только последний стрелок взобрался на стену, Волк направился к лестнице. За ним во двор спустились Мангуст, Стаховски, Валуев и Байбал. Держась возле стены, они прошли до башни барона и поднялись по лестнице. Спустившись вниз, они миновали кухню, где в углу мирно спал повар. В следующем витке лестницы Белый Волк задержался и дал знак Мангусту идти вперёд. Тот кивнул и ворвался в караульную первым, однако, как выяснилось, спешить было незачем. Стражники уже закончили свою игру и мирно спали на полу возле стены. Брызнув для надёжности им в лицо «нежным обухом», Мангуст тихо свистнул. Путь в темницу был открыт.
Пока всё шло по плану. Мангуст открыл двери камер, где сидели узники. Архун Уратан тут же выскочил из своего узилища, и безошибочно выбрав среди незнакомцев Байбала, приветливо его обнюхал. Байбал тут же заговорил с ним на языке архунов, объясняя, что пришёл, чтоб забрать его в стаю.
Освободить барона Линдау и его сыновей оказалось сложнее. Они забились в самый угол камеры и не желали выходить, пока барон не узнал голос Валуева, которого встречал несколько раз при дворе короля Сен-Марко. Он набрался смелости подойти к решётке, и с трудом узнав в тёмном незнакомце с чёрным лицом блестящего гвардейца, наконец, успокоился и даже обрадовался. С узников сняли цепи. Младшего сына барона, который слишком ослабел, чтоб идти самостоятельно, Стаховски взял на руки.
