Граф де Нот поежился и склонил голову в знак приветствия; Старейшина ответил не слишком вежливым глубоким вздохом – его, видите ли, отвлекали от дел.
Ильдиар постарался не обращать внимания на столь неучтивые манеры – достопочтенный Глойн славился своим пресквернейшим характером. Он был очень стар, сколько на самом деле лет бессменному главе торгового общества, паладин не знал, только догадывался, что никак не менее трехсот.
Кряхтя и тихонько поругиваясь себе под нос-ключ, гном поднялся с кресла и неспешно подошел к камину, что поистине восхищал глаз тонкой резьбой по камню и золотой кованой решеткой, украшенной к тому же драгоценными камнями, – так умели делать только гномы. Хозяин дома поджег лучиной трубку и повернулся к своему гостю.
– Твой король прислал мне вот это, – проворчал он и ткнул пальцем в сторону лежащего на столе свитка с ветвистым росчерком Инстрельда V и оттиском королевской печатки Лоранов.
– Да, я знаю, – ответил Ильдиар. – Я присутствовал при составлении этого письма.
– Здесь ваш король просит меня… – Гном прищурился и коварно покосился на графа де Нота – как тот отреагирует, что его монарх «просит» какого-то там гнома. – Он просит выделить тебе проводников к Ахану.
Гость кивнул, а на лице старика Глойна появилось озлобленное выражение.
– Зачем? – спросил он. – Торговля? Или же война? Вы хотите заключить договор с Дор-Тегли? – Спрашивая, старик многозначительно глядел на одну из секир, что висели на стене.
Ильдиар проследил за его взглядом и снова кивнул.
– Это рискованное предприятие – не для трусов и наглецов, подобно тебе и твоему королю. – Ильдиар заставил себя сжать зубы покрепче. Его величество приказал любой ценой получить требуемое от злобного Глойна, пусть себе рассыпается в оскорблениях, пусть хулит, пусть даже угрожает. – Очень рискованное… Ты ведь помнишь, что сделали Подгорные с прошлыми вашими посланцами? – Гном усмехнулся.
Похоже, воспоминания о той резне доставляли ему какое-то странное удовлетворение. Да, старость не красила это склочное существо. Хотя, возможно, некогда чистого сердцем и благородного гнома испортило золото? В таком случае почти каждого гнома ждет подобная судьба, если, конечно, он не лишится головы, прежде чем разбогатеет.
– Это ничего не значит. Мы хотим…
– Дурень ты, дурень, но дело твое… – перебил гном и почесал белую, как паутина, бороду. – Ты знаешь, человече, что после того, как вы впервые встретились в лесу с этими остроухими уродцами, меня частенько стали навещать ваши ученые. Точнее, эти пародии на истинных ученых. Все выспрашивали. По просьбе Инстрельда Лорана я давал им все требуемые сведения. И вот теперь новая просьба твоего короля. Не многовато ли?
– Но…
– Значит, проводник, – нагло перебил рыцаря гном; Ильдиар лишь тяжело вздохнул. – Наин! – громко крикнул Нор-Тегли в сторону холла. Ответом была тишина. – Наин, ты где?! Бансрот вас всех подери! Фили!
В проходе появился тот самый серобородый гном, что провел сэра де Нота к Глойну.
– Да, Старший? – учтиво склонил голову он.
– Что «да»?! – закричал старик. Во рту у него осталось не более трех зубов – а нечего каждый золотой проверять на подлинность. – Где Бансрот носит этого мерзавца Наина?!
– Мне-то откуда знать, Старший? Наверное, как обычно, в «Мече и Короне».
– Что?! – разъярился пуще прежнего глава гильдии. – Да я этот треклятый трактир с землей сровняю. Да я этому крючкотвору-трактирщику его же дубовые кружки запхаю в…
– Да здесь я, отец, здесь, – раздался усталый голос от двери.
Ильдиар обернулся и увидел еще одного гнома. На плечах – недлинный алый плащ, в глазах – утомление.
– Ты где шатаешься, когда ты мне нужен?! – яростно заорал гном на сына.
– Как это «где»? Я все утро выполнял твои поручения…
– Ладно, – сменил гнев на милость Глойн, – я нашел для тебя новое. Можешь взять своих дружков-бездельников, доставишь этого дурня в железе к Северным Вратам Ахана. Ему нужно на Тинг…
«Дурень в железе» поморщился от оскорбления, но ничего не сказал.
– Почему не к Стальным пещерам? Они и ближе, и Тинг там располагается.
На Глойна было страшно смотреть:
– Потому, дурень, что они все время закрыты! Будешь еще перечить или пойдешь собираться в дорогу?
– Пошел собираться, – коротко ответил Наин и скрылся за одной из дверей.
– Вы мне тут говорили, что это рискованное предприятие, господин Глойн, – задумчиво сказал граф де Нот. – А не жалко сына-то?
Гном вернулся к столу и вновь уселся в кресло.
– На семь запоров закрой свой недостойный рот, человек! Семь ключей поверни и семь же их выбрось в колодец! И никогда более не смей меня учить или обвинять, ибо крысам отдам на съедение – у меня их в погребе тьма, они уже давно сгрызли последнего пройдоху, что посмел мне грубить.
– С вами было весьма приятно побеседовать, господин Глойн, – сказал Ильдиар. – Ждите на ужин дорогого гостя. Не сомневаюсь, в общении с ним вы проявите исконное гостеприимство Нор-Тегли. Он пожалует к полуночи, с ним будет еще несколько спутников. Вы легко его узнаете по алому перу на шляпе, очень внимательному взгляду и черной бороде. Сему достойному господину будет весьма любопытно послушать о трупах в вашем подвале.
Граф де Нот закончил и с чувством нескрываемого удовлетворения развернулся и направился к выходу из этого уютного дома. Старик Глойн, застыв в кресле, почувствовал, как горло его вмиг пересохло. Он поспешил опустошить добрый кубок вина, но этого оказалось мало. Он действительно испугался…
* * *
Отряд шел уже пятый день. Давно позади остались стены Гортена, бедняцкие предместья и мост через реку Светлую. Ухоженные поля и огороды крестьян сменились лесами. Караван пони с гномами на спинах (гномы спали прямо в седле), возглавляемый графом де Нотом, небыстро продвигался по новому тракту на Дайкан. Ильдиар не мог винить своих сонных спутников – их можно было понять: столько лет живя бок о бок со злобным старым хрычом Глойном, нужно быть не только терпеливым, но и выносливым, как камень. Должно быть, в Гортене свободных часов для сна у гномов было не слишком-то много – все время отнимали торговые операции гильдии, а ночь не ночь – Старшему все одно. Загонял совсем старик своих подчиненных, задергал до такой степени, что те сейчас нещадно храпели на весь тракт, распугивая птиц. Даже его единственный сын, Наин, выглядел усохшим, словно плющ осенью, был жалкой тенью истинного гордого гнома.
Ильдиар оглядывался порой на своих закутанных в плащи с капюшонами спутников – не потерялся ли кто, но нет – все исправно следовали за ним. Граф лишь посмеивался в короткую стриженую бороду. Великий магистр ордена Священного Пламени хорошо подготовился к походу – в его дорожных мешках покоились знаменитые на весь Ронстрад белые латы и шлем с крыльями. Сейчас граф был облачен в длинную, вишневого цвета котту с оторочкой из черного меха на широких рукавах и вороте. Кожаные сапоги на теплой подкладке, перетянутые тремя ремнями, с острыми носками, упирались в кованые стремена. На одно плечо граф набросил шерстяной двухцветный сине-бурый плащ-нараменник, соединенный ленточной перевязью и золотой фибулой в виде переливающегося пламенем огонька. На голове у Белого Рыцаря была высокая шляпа с короткими отвернутыми полями и длинными перьями. Привычнее Ильдиару было в его доспехах, но совершать путешествие через всю страну в тяжелом и неудобном облачении было по меньшей мере глупо. Тем более с тракта они не собирались съезжать…
