— Сандро?
— Ну нет, — улыбнулся Эссифо, вставая на ноги, — С этого дня меня будут знать как Александр V Предатель, самопровозглашенный император однодневка. Хотя дядюшка Нокс наверняка заявится раньше. Ну да к Камью его, тебя-то убить мы всяко успеем, — брат демонстративно развел руками, никакого оружия у него с собой не было.
— Мы? С кем из Республик договорился? С канцлером?
— К кометам старикашку! Корабли привела твоя драгоценная мамашка. Жаль, что возле трупа нашего дражайшего родителя она расклеилась, так что обнять тебя не сможет. Но я подарю ей твое тело — я щедрый!
Так, император мертв, Магдалена здесь, но где-то задерживается. Мы… Не о себе же во множественном лице он говорит? А может и о себе… Устроил этот недопереворот, чтобы отомстить, вписать себя в историю. Какого Камью Лисард вернул его ко двору, если Артур все равно повесился? Вместо ответа в затылок ударила острая боль с шипением «еда». Лис, едва удержавшись на ногах, развернулся к атакующему — биться с менталистами та еще головная боль. В прямом смысле. Благо идущий к нему Леон Ронт и в подметки не годился той же Магде, не говоря уже о принцессе Мартише. Теперь сдавило виски.
— Еда, — Ронт облизнулся, ощерившись, сквозь неплотно сжатые губы показалось жало. Зря дядя не успел отдать приказ на его операцию, сейчас бы пригодилось.
Лисард собирался ударить в ответ, но сила словно прошла сквозь пальцы, оставив его с носом. Так вот что сделала тогда Жаклин? Парень отвлекся, пытаясь вспомнить какое из веществ так действует на организм, и пропустил сильный разряд парализатора в грудь. Его опрокинуло на спину, дышать было больно, а граф уже стоял рядом.
— Ну и где твой замечательный щит, мальчик? — он противно рассмеялся, подражая давнему стариковскому образу, за которым прятался долгое время, — Хотя какая разница, вкусняшка? Такого славного обеда у меня никогда не было.
— И не будет, — появление Магдалены для союзничков оказалось такой же неожиданностью, как и внезапная помощь от нее Лисарду.
От ее удара Ронт с грохотом отлетел к противоположной стене и взвыл от боли, вспомнив все известные ругательства. За что словил новую порцию, а ведь она даже не воспользовалась браслетами. Лис пожалел бы, что не видит этого, если бы так сильно не болели ребра.
— И что тебе возле трупа Годжи не сиделось? — раздраженный голос Александра звучал дальше, чем недавно.
— Не тебе, сын гьеджит, решать, что мне делать, — Магда склонилась над сыном, прикоснулась прохладной рукой ко лбу, — Что вы с ним сделали? Никогда не поверю, что так просто смогли его победить.
— Канаис, — Александр расхохотался, а до Лисарда дошел смысл слов Жаклин. Да, она действительно его убила.
— Как много? — голос Магды задрожал, или ему только хотелось так думать? Перед глазами плыло, потому ее лица он не мог разглядеть как следует.
— Ты дура? — искренне удивился Сандро, — КА-НА-ИС. Понимаешь? Его не может быть мало.
Она не ответила, ее голова была направлена в другую сторону. Ту, откуда Магдалена пришла. Вскрикнула Жаклин, забормотала молитву Создателям. Послышался новый набор ругательств от Ронта, щелкнули затворы бластеров, зашипела активация браслетов. И тогда Лисард собрал остатки сил, поднял голову и посмотрел туда, куда и все. На них шло раскаленное солнце, то самое, с вершины Башни Стража. Кто-то пытался стрелять в том направлении, кто-то побежал прочь. Лисард уронили голову обратно на пол, а потом его подхватило пламя. Пламя, способное сжечь все вокруг, но для него оно было ледяным. Холодно, как же холодно. Его обманули, с самого начала. Если солнце светит всем, почему же так холодно? И еще был голос. Лис помнил его, он звучал во время самого первого падения в источник. «Вода не может быть ядом, Рун. Вода — это жизнь.»
Эпилог. Башня Стража. Врата ангелов
Звон от Круга Ангелов шел невыносимый. Компао зажал бы уши, но знал, что не поможет. Башня взбесилась, даже пускать его сразу не захотела. Несколько минут он стоял рядом с телом Винсента Эгри, которым был всего несколько минут назад, пока обезумевший от страха Леон Ронт не разрядил в того все свое пси. Над телом на коленях рыдал Александр, с этим его идиотским «шанни-ми». Все-таки есть свои плюсы в смерти, порой существенные. Стиснув зубы, он добрался до своих Врат и прижался лбом к прохладному металлу. Провел вернувшейся к нему рукой по косяку, нащупывая замки. В прошлый раз было в двое меньше — шкура Эгри сплошь состояла из пороков. Компао нащупал верхний и потянул на себя, обдавая память жгучим стыдом.
— И за что он? — прозвучал за спиной мягкий голос Стража, для него здесь явно царила тишина и покой, вон какой благодушный.
— Собирался дать Лабросу изнасиловать и убить подружку принца, а потом убить Элдера, словно бы опоздал, — ему не хотелось называть «подружку» настоящим именем, и так приходилось не сладко.
Компао потянул сильнее, думая о том, что если бы здесь можно было истечь кровью, давно бы умер еще раз. Звон как будто усилился, и в нем различимыми нотами стали слышатся голоса бедняг, что Винсент прикончил на Орсиме. Замок выскользнул из порядком вспотевших рук и глухо стукнулся о косяк.
— Помочь? — участливо спросил Ишну.
— Катись к кошкам, — ангел сплюнул и плюхнулся на колени, прочертив лбом жирную полосу на двери, — Парси ты дверь открывал?
— Нет, сам. Я пришел на его дикий рев с верхних этажей, но застал лишь сломанную дверь да валяющиеся на полу ржавые замки в каплях крови. Вон, сам посмотри.
Он нехотя повернул голову в сторону Врат Музыкальности, глотая боль. Больно — значит ты еще жив? Какая ирония, он бы посмеялся, только сил нет. Неужели этот больной ублюдок сумел, а он не сможет? Лаброс не был невиннее Винсента, неужели собственные вопли заглушили вопли жертв? Вспомнилось безразличное лицо тайе-ан, когда она выбрасывала сердце поднявшего на нее руку идиота. У него был такое обиженное лицо в момент смерти. Нет, не те воспоминания, что помогут ему подняться. Может быть Парси в предыдущей жизни спас кого-нибудь, чья жизнь перекрыла хор ненавидящих его? Но кого? На Самухи, где его тогдашняя реинкарнация встретила смерть, никто не остался в живых. Компао со всей силы ударился головой о дверь, пытаясь привести мысли в порядок. Причем тут Парси и его чистая дверь? Это ты проштрафился по полной перед своим тайе-ан, а не он.
«Почему Сострадания?» — с самого начала Тарша не давал четкого ответа на столь невинный вопрос воспитанника. В отличии от других Создателей Рыжий не называл их своими детьми, хотя заботился не в пример лучше. «Это моя загадка и мой урок тебе, маленький драчун.» Драчуном он перестал быть в день смерти Крито. Нужно было обладать наивностью Руна, чтобы не понять ради чего Созидатель совершил самоубийство. Или упертостью Декали, чтобы отрицать сделанное ради него. В тот день Компао понял, что сколько бы силы тебе не дали, она ничто по сравнению с силой дающих. В тот день он замкнулся в себе, так он думал.
