Свою роль играли и линии снабжения, еда, одежда, лошади. Даже сапоги для армии в походе. Ее могли сыграть и соотношение между пехотой и кавалерией, и качество подготовки всадников. Опыт солдат в целом. Закаленные в боях ветераны стоили намного дороже, чем новобранцы.
Неожиданность, в виде внезапного нападения (ночью, в плохую погоду, раньше, чем ожидали) или в виде боя с применением новой тактики, тоже могла сыграть свою роль. Тому были примеры. Сдающие экзамены студенты должны были их знать.
Боевой дух и пыл считались важными, их связывали с лидерством.
Существовала очень старая легенда о командире, бросившем свою армию в битву, когда за ее спиной была река в половодье. Он отказался отойти дальше от края воды на более удобную почву и ждал врага там.
Его солдатам некуда было отступать.
Они и не отступили, одержав в тот день знаменитую победу над гораздо более многочисленным противником. Когда людям некуда бежать, гласил урок, они сражаются более отважно и часто побеждают.
Так же, как и солдаты, которые понимают, что поражение для них играет решающую роль и может означать смерть.
С другой стороны, армия, которая знает, что на этом поле сражения не решается ее судьба, что возможно бегство, вряд ли будет сражаться так же яростно.
Это последнее отличие (и на этот счет был впоследствии достигнут некоторый консенсус) лучше всего объясняло победу мятежников Ань Ли над войсками Второй и Третьей армий в сражении к востоку от перевала Тэн.
У императорской армии было преимущество в численности, и они действительно застали врасплох мятежников, которые и подумать не могли, что генерал Сюй Бихай выведет свои войска из неприступного ущелья на сжигаемое солнцем поле боя.
Вначале появление войск императора заставило мятежников оцепенеть от ужаса. Генерал Сюй усилил эту внезапность тем, что вывел большую часть солдат на позицию за перевалом ночью, поэтому мятежники проснулись и увидели перед собой противника, а потом вынуждены были отражать атаку.
Это изумление быстро превратилось в нечто иное. В то, что можно было назвать надеждой или даже радостью. Если бы не эта атака (не эта ошибка!), они почти наверняка были бы обречены на необходимость отступить и пережить неопределенность осени и зимы на слишком небольших завоеванных пространствах, где придется кормить и обеспечивать кровом большую армию в холодные месяцы, а также беспорядки на собственной базе. И все время знать о постоянном росте численности императорских войск и готовиться к возобновлению сражений весной.
Атака со стороны перевала, когда прошел первый шок, представилась Ань Ли и его войску тем, чем и была: подарком, неожиданно открывшейся возможностью.
И эти подарком они не преминули воспользоваться. В тот день было много жертв с обеих сторон. Больше — в рядах императорской армии. Когда число убитых и раненых достигло определенного количества (всегда есть такое количество для армии), солдаты Сюй Бихая сломались и бросились бежать.
Они помчались назад, на перевал Тэн, смяли арьергард, оставленный для того, чтобы удерживать его, пронеслись, преследуемые с жестокой свирепостью кавалерией мятежников, через перевал и на другую сторону, снова выскочив на солнечный свет.
В конце того дня больше половины воинов Второй и Третьей армий лежали мертвыми к востоку от перевала, или внутри него, или настигнутые во время бегства к западу от него.
Большая часть остальных рассеялась в отчаянной попытке удрать, предоставив другим взять на себя бремя сопротивляться этим мятежникам, служа двору, который отдает бессмысленные приказы, вынуждающие их покинуть безопасную позицию и вступить в ненужное сражение.
Генерал Сюй был одним из тех, кто спасся после разгрома на поле боя и ускакал вместе со своими телохранителями на запад, к Синаню, который теперь лежал открытый и незащищенный перед Рошанем.
Видели, как Сюй Бихай плакал в седле, но были то слезы ярости или горя, не мог сказать никто.
Зато всякий мог сказать: эта битва была катастрофой для Катая, приведшей к хаосу, который воцарился надолго. Наступивший после кошмар закончился (в конце концов, все кончается), но только после того, как изменил империю и весь мир.
В то время нелегко было сохранять красоту, как и музыку, и все, что связано с милосердием и спокойствием. Их нелегко сохранять и в лучшие времена, эти вещи. Горе более долговечно…
* * *
Весть о катастрофе пришла в Да-Мин глухой ночью три дня спустя.
Августейшего императора разбудили и сообщили о том, что случилось. Тайцзу, возлюбленного сына небес, нужно было спасти любой ценой. Синань и раньше переживал падения. Его могли отдать и снова отобрать. Но только не в том случае, если падет династия.
Времени на принятие решения было мало, а закаленные в боях солдаты армии Рошаня приближались, и Синань был беззащитен перед ней, а утром наверняка поднимется паника, когда эти вести разлетятся по городу. Поэтому маленький отряд из императора и его приближенных под охраной солдат Второй армии, которых оставили с ними, тайно выехал из северных ворот дворца в темноту Оленьего парка, а потом через другие ворота в стенах парка — на дорогу, ведущую в Ма-вай, под звездами и поднимающимся ветром.
Вэй Сун разбудила его глубокой ночью. Каньлиньские воины никогда не позволяли Таю запирать на засов дверь спальни в Синане. В нее можно было войти через раздвижные двери с веранд с двух сторон; их охраняли, но им нужно было иметь доступ в спальню при необходимости, так они ему сказали. Он хотел было пошутить насчет необходимости присутствия людей в его спальне, но передумал.
Тай спал глубоким сном, без сновидений. Ему потребовалось некоторое время, чтобы полностью проснуться от звуков ее голоса и прикосновения к плечу. Сун стояла у кровати со свечой в руке. Ее волосы были распущены. Она тоже спала, понял он.
— В чем дело?
— Вас вызывают. Во дворец. Охрана ждет.
— Прямо сейчас?
Она кивнула.
— Что случилось? — Он спал обнаженным под покрывалом.
— Мы думаем, неприятности на востоке.
Восток означал восстание. Там сейчас не должно было быть никаких неприятностей, пока две армии преграждают путь Рошаню на перевале Тэн.
— Кто послал за мной?
— Я не знаю.
Она подала ему принесенный свиток. Ей следовало сделать это с самого начала, подумал он. Эта женщина никогда и ничего не делает правильно…
Тай взял его. Сел.
— Ты знаешь, что здесь написано?
Она кивнула.
