Утром она не пошла на занятия, сказав нянечке, что первые уроки отменены из-за болезни преподавателя, а сама неторопливо занялась своим гардеробом, выбрав не самое пышное, но наиболее изящное платье из шелка, купленное в Европе. Затем она достала тончайшее кружевное нижнее белье, которое они с маменькой наглядели в Париже и которое она до сих пор берегла, сама не зная зачем, внутренне стесняясь несколько «откровенного» вида в нем.
Сложив выбранное одеяние у себя в комнате, она приняла ванну с лучшими ароматическими маслами, просушила волосы, слегка перекусила и, одев все приготовленную одежду и шубку, выпорхнула после полудня из дома, якобы на занятия.
Зайдя в здание гимназии, Шурочка не пошла к себе в художественную мастерскую, а проследовала прямиком на половину музыкальной школы. Подходя к знакомому классу, она с замиранием сердца услышала звуки ставшей родной скрипки. Саша отрабатывал какие-то неимоверные пассажи, повторяя их раз от раза. Она, не став долго прислушиваться, вошла в комнату. К счастью, ее любимый музыкант был там один.
Саша прервал игру, увидев в дверях Шурочку в распахнутой шубе. Сердце радостно подпрыгнуло — он в последнее время всегда играл лицом к дверям, подспудно ожидая ее появления в любую минуту, но сегодня девушка была одета в верхнюю одежду, как будто только с улицы, и выглядела как-то немного торжественно и загадочно. В раскрытом отвороте шубки показалось восхитительной красоты шелковое платье лососевого цвета с весьма откровенным декольте, прикрытым легким кружевным платком. Саша стоял, опустив смычок, и ошарашено уставившись на любимую — ее щеки украсил румянцем мороз, а в синих глазах переливались грусть, счастье и волнение в какой-то невероятной смеси.
— Что-то случилось? — Саша подошел и осторожно поцеловал девушку в щеку, боясь нарушить ее прелестный наряд.
— Случилось! — произнесла Шурочка. — Мне нужно поговорить с тобой у тебя дома.
Дело слишком серьезное, чтобы обсуждать его здесь.
— Но… — замялся Саша. — У меня не прибрано…
— Милый, — рассмеялась Шура. — Это не имеет никакого значения! Я прошу тебя…
— Конечно! — спохватился юноша, сообразив, что от неожиданности городит какую-то чушь. — Пошли, я только накину на себя одежду.
Спустя полчаса они, отпустив извозчика и прошмыгнув мимо понимающе ухмыляющегося сторожа, поднялись к Саше в комнату. Войдя, хозяин скромного жилища первым делом судорожно метнулся по комнате, прибирая разбросанные вещи, которых, впрочем, было немного. Гостья тихонько хихикала, наблюдая, как любимый суетится, пытаясь скрыть некоторый беспорядок:
— Как ты не понимаешь, что я люблю тебя всего, в том числе и с твоим беспорядком в комнате? Ведь разбросанные утром в спешке вещи — это тоже ты, — она остановила Сашу на полпути. — Лучше скажи, куда шубу деть? Да и сам разденься, пока не вспотел, эдак суетясь.
— Ой, прости! — воскликнул незадачливый хозяин и принялся ухаживать за дамой, помогая ей снять шубу, шапку и сапожки.
— Давай, сам раздевайся! — рассмеялась опять Шура, увидев, как юноша восторженно уставился на гостью, явленную ему из-под шубы во всей красе.
Пока он торопливо снимал верхнюю одежду, она, подошла к двери, закрыла ее на щеколду. Потом сняла заколку в волосах и те темным волнистым водопадом рассыпались по ее плечам. Юноша так и замер, застряв рукой в рукаве полушубка и судорожно сглатывая.
— Ты… ты такая красивая! — наконец прошептал он.
— А что, раньше я выглядела дурнушкой? — довольно кокетничала девушка.
— Нет, просто я не представлял, насколько невероятно красивой ты можешь быть!
Это платье так тебе идет!
— Спасибо за комплимент, но ты не забыл? У меня серьезное дело к тебе.
— Постой, может, ты чаю попьешь? Я сбегаю на кухню!
— Нет, если ты не хочешь есть, чай и все остальное подождет! — голос Шуры выдавал ее волнение.
— Я перекусил в бисквитной лавке, так что я весь внимание, — Саша остался стоять посреди комнаты, боясь прикоснуться к этому воздушно-прелестному созданию. Ему передалось волнение девушки, и он только смущенно теребил в руках, неизвестно как оказавшийся в них платок.
— Тогда я начну, — гостья глубоко вздохнула и сказала. — Вчера вечером мой батюшка поставил мне условие: или я ему назову имя жениха в течение двух дней, или он выдаст меня замуж, сообразуясь только со своими интересами. Так вот, сегодня я назову ему твое имя…
— Но он же никогда не даст согласия! — горячо, с отчаянием в голосе воскликнул Саша.
— Не даст. И поэтому, я здесь. Подожди немного. Мне нужен твой искренний ответ на один вопрос. Только ответь на него, пожалуйста, от всего сердца, не принимая в расчет ни моих родственников, ни учебу, ни денежные проблемы, — Шура помолчала и шепотом спросила. — Ты любишь меня?
— Да!
— Подожди! Ты любишь меня такой, какая я есть, без папиных капиталов, без этих нарядов, иногда взбалмошную, иногда капризную и строптивую, с головой, поехавшей на рисовании картинок и слушании твоей скрипки? Будешь ли ты любить меня, когда я буду много работать, пополнею, вынашивая наших детей, сможешь ли ты смотреть на меня каждый день в домашней обстановке?.. Да… можешь не отвечать… — Шура растерянно остановилась, видя, как подернулись мечтательной поволокой глаза Саши, а на его лице все больше расплывалась блаженная улыбка. Она, смутившись, тихим голосом договорила. — Прости, я такая нахалка — пришла тут и женю тебя на себе почти без спроса. Но у меня нет выбора…
Незадачливый кавалер вдруг плюхнулся перед ней на колени, взял ее ладошку в свои руки и торжественным голосом произнес:
— Александра Черкасова я, Александр Левашов прошу твоей руки и сердца, и предлагаю свою руку и сердце… или нет, я предлагаю всего себя, я готов за тебя жизнь отдать!
— Спасибо! — счастливо рассмеялась Шурочка. — Я принимаю твою руку и сердце, и тоже отдаю тебе всю себя. Только не надо за меня умирать — я не Родина, а всего лишь девушка, к тому же с этого момента, простая и бедная девушка, поэтому ты мне нужен живой, — и, перейдя на шепот, добавила. — Вернее, с этого момента я твоя, и только твоя, жена, подруга, любимая… делай со мной, что хочешь!
— С этого момента я весь твой! Приказывай и повелевай, моя королева! — после «официального» предложения он перешел к более ярким выражением чувств и, не сходя с коленей, обнял девушку за ноги. Ощутив под руками ее прекрасное тело и вдыхая непередаваемый аромат тонких духов, он почувствовал, что все поплыло у него перед глазами, затопляемое горячей волной совсем не платонических чувств.
