— Разыграл неведение?
— О, да. — Человек жестко улыбнулся. — Лжец однажды, лжец всегда. Однако чтобы заставить меня улыбнуться, надо обладать более гибким умом, нежели у черепа.
— Это ты нанес татуировки на мою спину? Те, которые я прочел, когда пробудился в Мавзолее.
— Направления? — Он раздраженно кивнул. — Конечно же, я… Я знал, что существует вероятность того, что я погибну здесь и вновь потеряю память. Я хотел, чтобы у будущих инкарнаций были… направления. Потому я и решил обозначить их у себя на спине, потому что другие вещи, вроде дневников… — Он рыкнул, будто злясь на себя самого. — Слишком легко теряются.
— Однако, надписи на спине весьма неопределенны…
— Ты что, дурак? — разозлился человек. — Они и должны быть неопределенны, я ведь не мог подробно расписать, что с нами случилось, потому обозначил отправную точку. Что, по- твоему, случилось бы, если бы их прочли Служители Праха? Или кто- нибудь еще более сумасбродный? Как скоро, по- твоему, нас бы похоронили заживо, или вообще кремировали?
— Это ты попросил Фарода отыскать бронзовую сферу в катакомбах?
— Фарода? — Инкарнация ненадолго призадумалась. — О, да… мусорный король со своими прихвостнями, который считал меня легкой добычей… — Он улыбнулся, будто вспоминая что-то приятное. — Лишь слегка пустив кровь, я заключил с ним сделку — если его люди когда- либо найдут мое тело, они должны доставить меня в Мавзолей… И, конечно же, мне нужны были глаза и руки его людей, чтобы обыскать катакомбы под Сигилом.
— Ради сферы. Бронзовой. Некрасивой. Похожей на яйцо и вонючей к тому же. Я прав?
— Да. Я сказал Фароду, что это единственное, что может спасти его жалкую жизнь… каким же мерзким крысенышем он был! — Инкарнация вновь довольно улыбнулась. — Понимаешь, старому ублюдку предначертано было после смерти оказаться в Колонне Черепов, а он отчаянно пытался этого избежать. Потому я и сказал ему, что под Сигилом есть вещь, которая «убережет» его от судьбы, если, конечно, он сумеет ее отыскать.
— Но она не спасла бы его… Ты просто хотел, чтобы она была найдена.
— Конечно же, для него она была бесполезна. Никто не может так легко обмануть судьбу. — Он бросил на меня недовольный взгляд. — Однако ничто так не побуждает человека к действию, как слова о том, что предмет поисков спасет его душу от вечных страданий. Я собирался забрать сферу у него сразу же после того, как она будет найдена. Просто если бы я сам взялся за ее поиски, это заняло бы слишком много времени… чрезмерно много. — Он улыбнулся. — И зачем мне делать это самому, когда другие старались найти необходимое?
— Вообще-то, он заставил меня ее искать. И чем же сфера так важна?
— Важна? Ты что, не знаешь? — Инкарнация замолчала, размышляя. — Она у тебя с собой?
— Да, с собой.
— Она у тебя?! — Глаза человека вспыхнули. — От тебя есть хоть какая-то польза! — Взгляд его стал расчетливым. — Когда мы сольемся воедино, я найду способ открыть ее. Возможно, еще не все потеряно…
— Но что это за сфера? Что в ней такого?
— Она была мертвым камнем ощущений. — Взгляд инкарнации был направлен в пространство. — Знаешь, чем в нем было? — Он хищно усмехнулся. — Предсмертные ощущения первого из нас. Когда мы еще были одним человеком, а не набором воплощений. — Он понизил голос. — Если бы изыскался способ открыть ее, я бы сумел заглянуть в его разум…
— И узнать, почему это все случилось?
— Да… — На лице человека проступило сожаление. — Это вопрос, на который я всегда не мог найти ответ. Почему это случилось. Почему мы стали бессмертны. — Он вздохнул. — И, боюсь, мы никогда не узнаем.
— Возможно, на подобные вопросы ответов попросту нет. Возможно, и не было никогда. — произнесла добрая инкарнация
— Я не оперирую понятиями «возможно» и «может быть», — прошипела практичная инкарнация. — Я ищу ответы. Именно это позволило нам продвинуться так далеко. — Он презрительно кивнул на добрую инкарнацию. — Если бы мы оставили все в ТВОИХ руках, сейчас бы не знали о толики того, что знаем. И в знании этом наша СИЛА. — Он обернулся ко мне. — Ты поймешь это, когда мы сольемся.
Я отвернулся от него, решив пообщаться с доброй инкарнацией. Но он заговорил раньше, чем я успел раскрыть рот, и лицо его выражало лишь заботу.
— С тобой все в порядке?
Я кивнул, благодаря его за вопрос, и спросил в свою очередь:
— Кто ты?
— А было ли у нас имя? Или просто Когда-то существовал первый из нас? — Человек мягко рассмеялся. — Знай, что во всем этом я твой союзник — я, как и остальные, скончался в твоем разуме, и отражение это — все, что осталось.
— Но кто же ты?
— Ах, ты об этом… — Улыбка его потускнела, а взгляд выразил тревогу. — Для тебя, наверное, это слишком. Попробую объяснить: я — одна из твоих инкарнаций. Когда-то я умер, но теперь снова здесь.
— Но как такое возможно?
— Я… не знаю. Ты чего-то коснулся в Крепости, и это отразило частички тебя самого. — Он помедлил, размышляя. — Один из них может знать, как такое стало возможным, но мне это неведомо.
— Если ты — часть меня, то я должен узнать кое- что.
— Спрашивай.
— Я прожил множество жизней. Но почему здесь всего три инкарнации?
— Я не знаю. Возможно, лишь мы трое каким-то образом еще существуем в твоем разуме.
— Существуете? Но как?
— Не знаю точно, но полагаю, что когда мы умираем, следы прошлых личностей могут оставаться в разуме… и я знаю, что иногда нас даже можно ощутить.
— Как?
— Когда ты готов очертя голову ринуться навстречу опасности, или стоишь на пороге открытия, я могу тебя подтолкнуть, направить в верном направлении.
— Так это ты — то странное ощущение, которое я испытываю, когда ко мне возвращаются фрагменты воспоминаний?
— Не знаю, как это воспринимаешь ты сам, но возможно, что да.
— Я пришел в Крепость с союзниками… но что-то разделило нас.
— Я боюсь, друзья твои уже мертвы. — Лицо человека исказила боль. — В этом месте живет ненависть ко всему живому.
— Ты знаешь, почему я хотел обрести бессмертие?
— Нет, не знаю. Думаю, от страха. Возможно, знает кто-то из остальных, но не я.
