Сперва я не смел об этом даже думать. Боялся, что он может слышать мои мысли. Почему бы и нет? Если он «2д» персонаж, возможно для него они подобны облачкам со словами.
Несколько раз я проверял эту теорию, как бы невзначай спрашивая клоуна про себя. Он молчал. Значит, мысли мои были приватны?
Не факт, далеко не факт, но очень надеюсь, что да.
Самая первая ложь клоуна была очевидной. Юдзи якобы «ожил» только когда пробило 7.00, то есть первый выпуск журнала пошёл в продажу. Но. Если это действительно было так, как объяснить хитрую улыбку, которой он светил в меня ещё тогда, у меня дома?
Ещё клоун говорил, якобы мы вместе заложники ситуации. Рабы журнала. Юдзи прекрасно разбирался в правилах последнего, но при этом объяснения, откуда он взялся, давал туманные. Может быть клоун действительно был простой пчёлкой в большом улье, которая понимает лишь свою работу и ничего более, однако мне в такое не верилось. Была нестыковка — колесо. Клоун запускал его почему-то сам, — ну ладно, это я готов принять. Но он же его и стопорил ударом своей биты, и вот здесь даже идиот заметит неладное.
Дирижёр может сколько хочет прятаться в зрительском зале, — всё равно его можно вычислить по мельканию палочки…
Пока что это была только моя теория. Она мне ничего не давала, но возможно это уже был первый шажок к разгадке большой тайны.
Возможно.
Сейчас я мог только выжидать.
Я выкинул мысли из головы и пролежал ещё пару минут, смакую усталость в руках и жгучую натёртость ладоней; из полудрёма меня вывел писк — батарейка телефона совсем иссохла. А зарядное устройство я оставил в отеле, как и все мои вещи. Надо было туда заскочить, и желательно сегодня, пока меня ещё не выселили.
Я поморщился и вышел на улице. Лёгкий ветерок сперва приободрил меня, а потом как будто закружился в моём пустом желудке, и я едва не упал. Дойду ли я вообще до остановки? Может сперва перекусить? Не уверен, правда, что тогда останутся деньги на проезд…
— Куда идём? — спросила Мураками, вдруг показавшись на дорожке вместе со своим велосипедом.
— Съездить забрать вещи… А ты куда? — ответил я через силу и выпрямил спину.
— Хотела проехаться… Кстати-кстати… — она изобразила смущённую улыбку и похлопала свой велик:
— Тебя подвезти? Ну так, во имя соседской толерантности…
— В смысле солидарности?
— И её тоже.
— …
Я почти машинально ответил «ненужно», но резко одёрнул себя. На самом деле предложение было хорошее. Выгодное мне. Ведь мне следовало сдружиться с девушкой, а значит следовало как можно больше времени проводить с нею в месте… Даже если я не сумею сегодня стать её другом, мне было это полезно в перспективе. Ведь теперь она была моей Героиней.
Я подумал и сказал:
— …Ладно, давай.
— Окей!
Я прошёл к велосипеду. Мураками уже запрыгнула. Помявшись, я осторожно присел на заднее сиденье, а после схватился за него обеими руками. Сиденье было мелковатое, и мне было, мягко говоря, не мягко.
— Можно взяться за водителя, если что… — заметила девушка.
— И так неплохо, — ответил я.
— Хм…
Мурками кивнула — недовольно, или мне показалось?.. — и надавила на педали. Мы покатили, сперва по тропинке, затем по школьному дворику — к этому времени он совсем опустел. Наконец подъехали к дорожке, ведущей к подножию холма. Мне сразу стало дурно, когда я увидел этот крутой спуск.
В своё время я пытался научиться кататься на велосипеде, но расшиб коленку. На ней до сих пор красовался пурпурный шрам, и сам я больше за колеса не садился. Похоже, вдруг понял я, у меня была фобия…
— Поедем с ветерком, — резко сказала Мураками. — Держись крепче…
Не успел я ничего ответить, сказать, что не надо, что я лучше пойду пешком, как она уже со всей силы давила на педали.
— Джеронимо!
…Велосипед ринулся вперёд. Моим телом завладела воздушная лёгкость. На мгновение мне показалось, что я лечу. Ветер рассыпал белые волосы на моё лицо. Потом я накренился в бок, и словно когтистая лапа схватила мои нервы, — я немедленно, не думая, что вообще творю, обхватил Мураками обеими руками…
2.
Мураками ярко улыбалась. На белых щечках девушки алел румянец.
— Было весело! — сказала она: — Правда желудок свело…
Я молчал разомкнул руки, которыми сжимал девушку как тисками на всём протяжении нашего безумного спуска. Живот Мураками был стройным и нежным, и даже спортивный костюм не умилял этим качеств. К сожалению, когда несёшься на такой скорости, забываешь о приятном, о смущение, и вообще обо всём.
— Ух… — Мураками выдохнула и потянулась.
Я поморщился на солнце; там, далеко на горизонте, уже спускался его рыжий диск. Ещё недавно он мелькал в древесных кронах, то выглядывая, то снова прячась за зелёный покров. Теперь солнце застыло на горизонте, в конце ровной трассы. Ах, ещё оно было справа, извиваясь змейкой в похожих на лабиринт разливах маленького рисового поля.
Я спрыгнул с велосипеда и, покачиваясь, побрёл к остановке. За спиной захрустела резина. Мураками покатила следом. Когда я свалился на скамейку, покрытую облезшей краской, девушка остановилась возле меня. Я выдавил наполовину честное, наполовину язвительное:
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста!
— Дальше я на автобусе.
— Угу.
— …
— …
Угу. Что значит угу? Почему она всё ещё здесь? Хочет со мной ехать? Зачем?
На другой стороне дороге тоже была остановка. И поле, а рядом небольшой домик — какая-то деревянная будка.
— Мой автобус, — сказал я поднимаясь, как только услышал машину слева на дороге.
— Ну, до встречи тогда, — сказала Мураками.
— Да, до встречи…
Автобус остановился. Я зашёл в него и спустя несколько секунд машина тронулась. Остановку и Мураками, которая размашисто мне махала, потянуло назад. Я размяк на сиденье и уставился в окно; там бежали однотипные пейзажи загородных домиков… Я задремал.
Проснувшись, я испугался, что пропустил остановку, но благо диктор меня обнадёжил. Двери открылись, и я немедля выскочил на улицу. Было людно. Сквозь толпу проглядывался книжный киоск, а за ним — сверкающий на солнце высокий отель.
Пять минут спустя я уже поднимался в лифте в компании старой дамы с собачкой.
Внутри моего номера стоял полумрак.
Лампа не горит, шторы завешены.
Я прошёлся по комнате, которая так и не успела стать моей собственной, и вышел на балкон, под холодное маслянистое небо. Чувствуя рёв мощного ветра, я стал осматривать огромные городские просторы.
Хотя, как городские… Аозора была не столько городом, сколько агломерацией. Причём самой большой во всём мире.
В плане архитектуры город был чем-то средним между Гонконгом с его обилием высоких несимметричных фаллосов, — и Токио, с его плотными улочками, изобилием рекламы, выполненной, надо сказать, со вкусом, — и милым холмистым пригородом, с лесенками среди зелёных зарослей, которые создавали такую приятную атмосферу. Кажется, я могу разглядеть одну такую прямо сейчас… Там, за чёртовым колесом…
Посреди всего этого за голубой дымкой проглядывался действительно гигантский небоскрёб. Стеклянная башня, на подобии парижской, но больше в разы. Своим ростом эта махина превышала даже знаменитую арабскую дылду. Это была штаб-квартира корпорации Мисурагири. Уж не знаю, чем они занимались, но их называла королями всего Азиатского рынка… Богаче даже чем Mapple.
Хм. Материал для сюжета, но какого?..
Примерно минуту я наслаждался пейзажем и воздухом — потом голод ударил меня под дых. Я вернулся в номер и съел единственную пачку сосисок из карликового холодильника, макая их в кетчуп.
Подкрепившись, я забрал чемодан со своими вещами и уже навсегда оставил номер. Потом снова был лифт, остановка, улица… Вечерело, солнце рассыпало медные блестки на стеклянном небоскрёбе… Автобус, пригород, поле и остановка.
Мой багаж погремел на ступеньках и грохнулся на землю. Автобус тронулся дальше. Я уже было побрёл назад в школу, представляя, как буду тащить всю эту тяжесть на холм, как вдруг на глаза мне попался красный велосипед.
