застенчиво теребящий свою рубашку.
— Ранее ты был…
— Асим, сын Ашоки, — с явной дрожью в голосе ответил молодой человек.
— Отныне, ты — Асим ко Арджит. Благословляю тебя, — промолвила Аггуль и, окунув палец во флакон с тулси, провела священным маслом по лбу нареченного именем. Мягко улыбнувшись ему, старейшина кивнула, и мальчик понял, что обряд закончен и ему нужно отойти в сторону.
— Пусть выйдет второй, просящий имени!
Очередной мальчик подходит к старейшине, но этот не боится, а если и дрожит, то от предвкушения того, что произойдет, смело смотрит в глаза, и нетерпение отражается в его мыслях. Не позволив себе даже иронично улыбнуться, Аггуль, уже зная ответ, произносит вновь:
— Ранее ты был…
— Джоти, сын Васанта! — почти выкрикивает мальчик.
Не удержавшись, Аггуль улыбнулась и торжественно сказала:
— Отныне ты — Джоти ко Арджит. Освящай всех своим светом!
Мальчик, дождавшись помазания, торжественно поклонился и отошел в сторону к уже успокоившемуся Асиму.
— Пусть выйдет третий, просящий имени.
Магур, стоящий рядом с Энки, осторожно подтолкнул его. Они заранее обсудили с Аггуль, что ее дети не будут посвящены в семью первыми, дабы и более того не нагнетать атмосферу, и не оскорбить присутствующих влиятельных членов семьи, которые, наверняка, были бы возмущены, если бы какие-то воспитанники с неизвестным происхождением, получили имя раньше их собственных чистокровных отпрысков.
Вздрогнув, Энки вышел вперед, словно на ватных ногах. Он ощущал всем своим существом, как эти влиятельные, богатые и довольные своей устроенной благополучной жизнью аристократы смотрели на него и отнюдь не с любопытством. Он буквально чувствовал кожей, как злость обволакивает его тело. Возможно, это было просто перенапряжение последних дней или излишняя мнительность, но Энки казалось, что он даже слышит их возмущенный ропот.
Кто он такой?
Как он осмелился?!
Тряхнув головой, отгоняя непрошенные мысли, Энки подумал, что не позволит другим смеяться над собой, поэтому юноша спокойно и уверенно подошел к ожидавшей его Аггуль.
— Ранее ты был… — как и дважды до этого начала старейшина.
— Энки, воспитанник старейшины Аггуль ко Арджит.
Отчетливо слышимая волна возмущения прокатилась по прибывшим гостям, все поняли, что значил такой ответ. Юноша назвал лишь свое имя, но не имя отца, или хотя бы матери, он назвал имя своего покровителя и наставника. Перед благородными и состоятельными людьми стоял ребенок отверженных, тех, кто не имеет права на имя.
Аггуль с грустью посмотрела на Энки, сейчас она ничем не могла ему помочь. Если бы старейшина отвлеклась, позволила бы себе лишнее, церемония была бы признана недействительной, что, без сомнения, порадовало бы многих собравшихся.
— Отныне ты — Энки ко Арджит. Защищай свою семью!
Аггуль окунула палец во флакон с тулси и нежно провела по лбу своего сына.
Энки поклонился старейшине и прошел к стоящим поблизости двум мальчикам.
«Что ж, все прошло не так плохо, как я предполагала», — подумала Аггуль.
Внезапно гости зашумели, и Аггуль краем глаза увидела бледного Магура, отдающего приказания младшим слугам.
Опустив глаза и сосредоточившись, Аггуль постаралась понять, услышать, что же произошло, но еще больше задерживать церемонию она не могла, промедление было бы подобно катастрофе. Рассудив, что уж если Магур не идет к ней и не прерывает посвящение, то и ей волноваться не стоит. Она обязательно разберется с этим после, сейчас же самое главное — Эрра.
— Пусть выйдет четвертый, просящий имени! — громче, чем раньше произнесла старейшина. Толпа сразу же перестала шептаться и приковала все свое внимание на выходящую девушку.
Эрра постаралась на славу, и Аггуль, в который раз, поразилась незамутненной и неиспорченной красоте этой девушки. Ее длинные темные волосы были распущены и роскошными отливающими синевой волнами ложились на хрупкие плечи, довольно простое, но изящное серебристое платье с черными лозами подчеркивало фигуру Эрры, делая ее похожей на статуэтку из драгоценного оникса.
— Ранее ты была…
— Эрра, дочь… произнесла девочка и судорожно сглотнула, — дочь… Нияти, верховной жрицы империи…
Аггуль увидела, как Эрра, сжавшись, хотела стать меньше, чтобы не слышать громкого гула переговаривающихся гостей. Такого в семье ко Арджит еще не было. Аггуль видела и слышала всех. Одни осуждали старейшину, таких было большинство, многие ее ненавидели, их было поменьше, что, несомненно, радовало, но были и такие, кто ее просто-напросто не понимал.
Бывшая верховная жрица Нияти — предательница империи, осуждена и приговорена к смерти. И вот теперь ее дитя — законная дочь Непобежденных? Ропот становился все громче.
Вздохнув, Аггуль, не стараясь перекричать возникший шум, спокойно произнесла:
— Отныне ты — Эрра ко Арджит. Служи своей семье!
Эрра поклонилась и, не поднимая глаз, стала рядом с Энки.
Теперь Аггуль видела неприкрытое волнение гостей и переполох среди прислуги. А затем старейшина отчетливо ощутила запах дыма, но церемония была не закончена, а Аггуль не собиралась сдаваться так легко.
Четверо детей, четверо вновь посвященных, следовали за старейшиной, держащей в руке факел. Огонь слегка подрагивал, позволяя длинным искаженным теням пугать идущих по темному каменному коридору. Казалось, этому ходу нет конца. Вокруг были лишь камни, необработанные шершавые стены больно царапали руки или плечи, когда дети ненароком задевали их. Разглядеть в этой тьме ничего было нельзя, лишь огонь в руках старейшины вел их, и Эрра про себя молилась, чтобы этот огонь не погас.
Самое удивительное, что в этом проходе не было никаких ответвлений, то есть ничего похожего на лабиринт, но куда вела их Аггуль, все же оставалось загадкой. Дети заранее знали, что спрашивать старейшину нельзя, она им не ответит, так как церемония еще не была завершена. То, что происходило в главном зале, отнюдь не было самым важным действом. Там, в присутствии почетных гостей и членов семьи, их нарекли именами, но, что даст им это имя, что позволит им быть наравне с могущественной семьей?
Эрра задумалась, пытаясь предположить, куда же они направляются. Ей так хотелось поговорить с Энки, но и этого делать было нельзя. Неизвестность ее ужасно пугала.
«Осталось потерпеть чуть-чуть», — успокаивала себя Эрра.
Внезапно огонь факела замер и, едва видимая в тусклом свете Аггуль, повернулась к детям.
— Войдите и узнайте, ступите и познайте…
Не без труда открыв тяжелую дубовую дверь, Аггуль пропустила детей внутрь. Открывшаяся им комната также была темной, всего лишь три факела в углублениях стен не давали полной картины и не освещали пространство в достаточной мере. Единственное, что сразу бросилось в глаза — это очерченный на каменном полу круг с символами, рунами и непонятными рисунками. Казалось, что он был вырезан в полу,
