сможет открыть их настоящую силу, помочь им открыть себя. Оглянувшись, Аггуль увидела страх в глазах оставшихся детей. Кивнув им, она указала на круг.
Джоти решительно вышел вперед. Осторожно наступив на первую линию круга, он ничем не показал, что ему больно. Старейшина наблюдала и запоминала его символы, видела, как он слабеет, как подкашиваются его ноги, а кровь мальчика питала и заставляла оживать все новые и новые знаки. Вот, Джоти достиг края круга. На какой-то миг Аггуль испугалась, что он не сможет пройти его до конца, но мальчик перешагнул последнюю серебристую линию, и обессилено рухнул рядом с Эррой. Символы круга возмущенно сверкнули, требуя еще крови. И кровь была.
Аггуль посмотрела на последнего ребенка. Асим стоял не двигаясь. Страх сковал его тело, не позволяя даже пошевелиться. Мелко дрожа, Асим не решался ничего сказать. Ему, как никому другому, были известны правила обряда, и сейчас перед ним стоял выбор: пройти в круг и узнать, на что он действительно способен или опозорить семью и остаться бесполезным ее отростком, никому не нужным и презираемым.
Аггуль видела его мысли.
«Что скажет мой отец? Он убьет меня! Просто убьет! Как же страшно… Что мне делать? Я боюсь…».
Асим заплакал от обиды, страха, презрения к себе и своей трусости, но сдвинуться с места так и не мог.
Аггуль спокойно смотрела на него, ничем не выражая своих эмоций. Она от всего сердца жалела своего родственника, этот мальчик не был виноват, что его воспитывали как будущего воина, и ему вдвойне не повезло родиться первым в семье Ашоки, известного своим властолюбием и необоснованной жестокостью. С болью, Аггуль подумала, как иначе можно было использовать таланты этого мальчика, из него мог выйти прекрасный ученый и советник старейшины, ему не обязательно было мучить себя многочисленными тренировками, изнурять свое тело и разум.
Старейшина знала, что ждет этого мальчика в случае неудачи. Отец без сомнений отречется от него. Слабаки были у того не в чести. Она могла бы оставить его у себя, помочь ему, но Аггуль знала, что рана, полученная сегодня, не затянется никогда.
Асим вздрогнул, и резко посмотрел на Аггуль, но старейшина, словно безмолвная статуя, все так же молча и невозмутимо стояла рядом с кругом. Судорожно сглотнув, Асим постарался понять, что это только что было, что он почувствовал.
Мальчик закрыл глаза, и образ сразу же возник перед его глазами: женщина с темно русыми волнистыми волосами ласково улыбалась ему и манила за собой.
Асим улыбнулся в ответ, и, пересилив себя, пошел следом за женщиной. Она ласково улыбнулась и запела. Асим мог поклясться, что она пела! Ему не хотелось открывать глаза, не хотелось, чтобы видение исчезло. Мелодия колыбельной подняла целый ворох воспоминаний, мальчик ощущал как реальные прикосновения женской руки, которая утирала ему слезы. Этот жест, такой мягкий и такой забытый, вызвал новые слезы, но на этот раз мальчик плакал от радости.
Аггуль удовлетворенно посмотрела, как Асим перешел последнюю линию и, как и остальные, упал изможденный. Он что-то бормотал, лицо его расплылось в счастливой улыбке. Аггуль же, хмыкнув, взмахнула рукой и напитавшиеся силой руны погасли. В комнате стало почти темно, старейшина же ощутила смертельную усталость. Но она не могла позволить себе отдыхать, оставалось еще одно дело.
Главный зал дома ко Арджит представлял собой поразительное зрелище. Непосвященный наблюдатель не обнаружил бы здесь редких картин и драгоценных изваяний тонкой работы, затейливой лепнины или переливающихся тканей. Наоборот, все здесь было предельно просто, но, вместе с тем, величественно. Высокий неф, словно в древнем храме, устремлялся ввысь и, казалось, не имел завершения. Стены отливали гладким с едва заметными прожилками темным мрамором.
Наиболее заметным в этом, на первый взгляд, аскетичном зале было высокое место, то, где восседала буквально несколько минут назад старейшина. Это место приковывало любопытные и жадные взгляды, многие хотели бы занять его, но честь передачи власти в этой семье принадлежала действующей старейшине, и по закону никто не имел права оспаривать ее выбор. Аггуль еще не приняла решения по поводу своего приемника, хотя была уже немолода и старость медленно, но верно подтачивала ее силы. Советники старейшины не раз намекали, что пора бы и назначить наследника, постепенно готовить его и вводить в курс дела, но старейшина оставалась непреклонной. Время шло, а приемника не было, и члены благородной семьи терялись в догадках и недоумевали. Теперь же, когда старейшина ввела в семью двух отверженных, в умах знати затаилось сомнение: а не собирается ли старейшина продолжить традицию Эрагаля и назначить (к стыду, и позору семьи) наследником еще одного бездомного и безымянного, такого же, как она сама. Об этом старались не говорить вслух, но мысль, словно червь, подтачивала, разрушала укоренившиеся семейные устои древнего клана.
Сейчас в зале, где проходил бал, было довольно шумно: нервничающие родители Асима и Джоти безуспешно старались сделать равнодушный вид (не прошедших церемонию до конца не было давно, но чем Боги не шутят), остальные же развлекались как могли. Слуги Аггуль проворно сновали между небольшими группами гостей, предлагая легкие закуски и вина, приправленные специями, беспокойные дети нарушали строгий этикет и, сбившись в стайки, весело бегали за колоннами зала, совершенно не заботясь о сердитых взглядах родителей.
В шумном зале особенно выделялся один человек, гораздо выше остальных, он обладал поистине мощным телосложением. Подобно сказочным великанам древних сказаний, он был широк в плечах, а его темные волосы были в легком беспорядке и волнами ниспадали на плечи. Он разговаривал с небольшой группой людей, одетых, как и он в черное с серебристым. Голоса их звучали приглушенно, хотя атмосфера зала способствовала более открытому разговору, тем не менее, эти люди говорили негромко и неуверенно. Иногда они посматривали по сторонам, словно опасаясь, но не окружающих их гостей, а мелькавших время от времени слуг старейшины.
— Уважаемый Ашока, как вам нравится сегодняшнее представление? — не скрывая ехидства, спросил седоватый мужчина.
— Подобный позор я имел несчастье наблюдать однажды, но не думал, что он повторится…
— Да уж, в свое время все семьи переживают упадок. Вот взять хотя бы, семью ко Воанергес. Припоминаете такую? Вроде бы одна из восьми, но былого влияния нет и в помине.
В ответ, великан только хмыкнул.
— Думаете, нас можно сравнивать с этими так называемыми сыновьями грома? Только пышное имя, за ним же ничего. Никаких заслуг и званий.
— Я бы не была в этом так уверена, — вступила в разговор
