В тот же момент дюжина пар глаз уставилась на меня, затем так же быстро их обладатели вернулись к прерванным делам. Это было опасное место – завсегдатаями его были убийцы, пираты и воры. Но любой узнает волшебника, когда увидит его перед собой; среди напивавшихся здесь не было глупцов, считавших свой нож или кулак способным потягаться с силой заклинаний. Все они склонились над своими напитками и продолжили разговоры. Ладонь левой руки внезапно кольнуло, и я рассеянно потёр её. Мои пальцы повторяли знакомый рисунок старого сморщенного шрама – Руны Магии, давнего свидетельства о магическом посвящении.
Я осмотрел задымлённый зал; в одном из углов сидел бледный человек, нервно крутя в руках надколотую флягу, однако не прикладываясь к ней. Это мог быть только он. Зет. Он оказался старше, чем я предполагал. Черты его худого лица были резки, но его нельзя было назвать неприятным. Его темные волосы были чуть тронуты сединой. Однотонное одеяние свободно облегало его стройную фигуру. Я сразу понял, что он не являлся волшебником. Я пробрался к нему и уселся напротив. Мне показалось, что в его темных глазах мелькнуло странное самодовольство.
- Не думал, что ты придёшь, - сообщил он хриплым голосом.
- Но всё же вот он я, - спокойно парировал я.
Он неуклюже протянул бутыль:
- Выпьешь?
- Нет.
Между нами воцарилась тишина. Первым её нарушил мой таинственный собеседник. Он поёрзал на стуле: «Я чувствую, как она исходит от тебя, - его слова были пронизаны голодом, - Ну, знаешь, магия. Это… это должно быть… так… пьяняще».
После этой фразы я всё понял. Без сомнений, Зет был одним из тех несчастных, кто полностью неспособен к колдовскому искусству – один из тех, кого некоторые маги прозвали «лишёнными». Таких было немного, но о них было известно на протяжении столетий. Периодически, учителям попадались студенты, которые, независимо от их умственных способностей или рвения, не могли овладеть даже простейшими из заклинаний. По непонятным причинам, они не могли ни ощущать, ни управлять потоками магии. Большинство лишённых прекращали изучение тайных искусств и обращались к другим профессиям, продолжая жить полноценной жизнью. Но до меня доходили слухи о некоторых из них, тех, что были сведены с ума своим злополучным вожделением к колдовству.
- Мне жаль, - сказал я, озвучивая первое, что пришло в голову.
Его глаза запылали злобой.
- Оставь себе свои извинения, Морхион Джен’даар! – прошипел он, сжав руку в трясущийся кулак. – Мне нужна твоя сила, а не твоя жалость!
Я смотрел на него не мигая.
- Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, Зет.
Он медленно разжал пальцы, и его худые плечи безвольно опустились.
- Да, конечно не можешь, - прошептал он, подавленно упершись взглядом в стол. – Я надеялся, может ты знаешь способ помочь мне. Мне следовало знать, что это не так.
«Какая это должно быть для него пытка», - подумалось мне. Вероятно, его тянет к волшебникам с той же силой, с какой он их ненавидит. Это беспощадная немощь, но я не мог её излечить, только разжечь ещё больше одним лишь своим присутствием.
- Теперь я пойду, Зет, - тихо произнес я.
Он отрывисто кивнул, всё ещё уставившись в поверхность стола, но поднял взгляд на меня, когда я начал вставать.
- Пожалуйста, - выдохнул он, - дозволь хотя бы пожать твою руку, чтобы я мог говорить потом, что встретил великого Морхиона.
Я заколебался. Мне казалось неправильным подпитывать его иллюзии, но настолько затравленным был его взгляд, что я не смог противиться.
- Хорошо, - наконец произнёс я.
Он поднялся и протянул руку – левую, не правую. Хоть это и было необычно, я не придал этой детали никакого значения, и протянул свою руку в ответ.
- Да благослови тебя Мистра… - начал я, но слова застыли на моих губах.
Замысловатый символ был вытатуирован на тыльной стороне его ладони. Он внезапно наполнил меня необъяснимым ужасом; я попытался отдёрнуть руку, но было слишком поздно. Пальцы Зета уже сомкнулись. Агония распространилась по моей руке, словно испепеляющее пламя. Моя спина выгнулась, а голова запрокинулась, и из груди исторгся дикий крик. Последовала ослепительная вспышка, а в воздухе запахло грозой. Наконец, Зет отпустил меня. Я отшатнулся, слегка ударившись об стену, и в замешательстве уставился на него сквозь пелену боли. Как ни странно, он смеялся.
- Да, ты не можешь дать свою силу мне, - насмешливо сообщил хитрец, - но я сам могу её забрать.
Он поднял свою руку – на ладони красовался скукоженный шрам, словно от раскалённого клейма. Я хорошо знал эту метку - Руна Магии. Его смех оглушительным рёвом отзывался в моих ушах. Я схватился за стену, стараясь удержаться на ногах, но перед глазами всё поплыло, и я погрузился во тьму.
К тому времени, как я очнулся, Зета простыл и след.
Я заморгал, пытаясь распознать размытые лица склонившихся надо мной людей. Кроваво-красный свет мерцал позади них, вторя острой пульсирующей боли, раздававшейся внутри моего черепа. Волна слабости захлестнула меня, и я выплеснул содержимое своего желудка на покрытый загнившей соломой пол, закашлялся и, наконец, смог вздохнуть. Лица стали четче. Они оказались грубыми, носили плотоядные выражения и принадлежали полудюжине головорезов, склонившихся над моим телом.
- Походу он эта, всё-таки не дохлый, - проворчал один из них.
- Ну, особо живым он тоже не кажется, - отозвался другой, скалясь пожелтевшими зубами. – Тот, другой, что-то с ним сделал, что-то неприятное. Давайте глянем, что у него есть.
Смятение прорвалось через завесу боли – эти оборванцы больше не смотрели на меня со страхом и благоговением. Я попытался подняться, но все мои конечности словно окаменели. Я смог только прислониться к стене. Я чувствовал себя немощным и опустошённым – будто какая-то часть меня оказалась вырвана. Что же Зет сделал со мной?
- Придержите его, парни, - прорычал второй грабитель. – Гляну-ка, что там в этом увесистом кошельке.
Остальные всё ещё сомневались, беспокойно переглядываясь. Они всегда избегали попыток обчистить волшебника, даже такого, который выглядел обессиленным. Это дало мне некоторое время, я закрыл глаза, и очистил мысли, вспоминая лишь слова нужного заклинания.
Пустота.
Потрясённый, я неверяще уставился перед собой. Я выполнял эти действия тысячи раз! Магия должна была заполнить меня, словно вода – пустой сосуд. Но ничего не произошло. Я торопливо повторил ту же последовательность действий, повелевая словам явиться. В ответ всё та же пустота. Я порылся в закромах моего ума, и нашёл нужное место – так человек ощупывает пустое гнездо на месте выдернутого лекарем зуба. В моём разуме зияла дыра с рваными краями, непроглядная тьма – там, где раньше были все мои отточенные заклятья.
Видя мое замешательство, грабители заухмылялись. В свете факела блеснул зазубренный нож. В отчаянии я вцепился в кошелек, болтавшийся на поясе, и со всей остававшейся в руках силы отбросил его подальше от себя. Увесистые золотые монеты высыпались и покатились по полу. Какое-то мгновение нападавшие просто стояли и смотрели друг на друга, затем, все как один, развернулись и бросились к месту падения, стараясь выцарапать вожделенные кругляши из разбросанной соломы. Их вожак ощерился на меня, размахнувшись ножом, заколебался, и, выругавшись, присоединился к остальным в поисках добычи.
Я не стал упускать свой шанс; заставляя свои трясущиеся руки и ноги работать, я уполз прочь, держась вдоль стены и огибая углы, пока не достиг входной двери. Каким-то образом я всё же смог подняться на ноги, вывалился в проём и пьяной шатающейся походкой доковылял по причалу до улицы. Только сейчас со стороны Вороньего Гнезда донеслись негодующие крики – мое исчезновение наконец заметили. Я попытался ускориться, но моя нога соскользнула в грязную сточную канаву. Потеряв равновесие, я упал, больно ударившись о булыжники мостовой, и стремглав покатился вниз по широкой аллее, остановившись только в середине груды тухлой рыбы и прочих объедков. Я замер. Выше по улице, нечеткие силуэты пробежали мимо входа в переулок, их злобные возгласы растворялись в ночи.
