— В общем, что тебе нужно знать об умерце, — в голос Альда снова вернулись менторские нотки, — в прошлом он был не слишком могущественным некромантом, скорее всего — боевым. Поэтому держаться от него стоит подальше, а твоей живой спутнице — особенно. Впрочем, если на твои кости попадет его кровь или слюна — тоже будет не очень приятно.
— Из-за яда?
— Именно.
— Кстати, о…
— Ядовитость умерцев была частью… эксперимента. Мы давно обратили внимание, что твари среднемирья уязвимы к яду своих же сородичей. И получив в свое распоряжение некромантию, попытались этот яд воссоздать. Получилось.
— И при этом не озаботились противоядием?
— Почему же не озаботились? Твоя ведь спутница откуда-то знает, как его готовить, — возразил подселенец. — Просто специфика снадобья такова, что со временем оно теряет свою силу, поэтому впрок его не заготовить.
— Тогда тем более непонятно, почему его сразу не приготовили, если тело ядовитой твари было в крепости…
— У меня этому есть только одно объяснение. Молчание коменданта, помноженное на время, за которое тварь успела разложиться.
— Звучит… самоубийственно.
— У меня есть еще более самоубийственная версия — ядовитая тварь вообще была не в крепости. Коменданта могли ранить за ее пределами. А он об этом не сказал.
Я припомнила бледность сэра Алонта, когда тот сидел на полу в общем зале и управлял ловушками. Тогда я списала это на обычное утомление, да и в целом он был ненамного… серее обычного. И если уже тогда он был отравлен…
— Но… зачем? В смысле, почему комендант молчал о своем ранении?
— Не знаю. Самонадеянность, наверное. Черта, свойственная многим некромантам, подзадержавшимся в этом мире.
— Звучит самокритично.
— Ты даже не подозреваешь, насколько…
— В общем, из твоего рассказа я поняла, что умерец наиболее опасен вблизи, поэтому бить его нужно издалека. Так?
— Так. Еще стоит иметь в виду, что он может быть окружен другой нежитью.
— Замечательно…
— Поэтому искать и убивать его буду я. Это не обсуждается.
— Какая неожиданная забота…
— Если ты воспринимаешь это так, то… Ладно, пусть будет забота, — в голосе подселенца мне послышалось облегчение.
— Своевременное уточнение. Тогда почему ты решил сам этим заняться?
— Потому что это работа, которую нужно было сделать много лет назад.
— То есть ты думаешь, что если мы найдем умерца, то это будет кто-то из сбежавших перед Третьим Вторжением? А как же вторая… партия, как ты выразился?
— Когда выяснилось, что первые умерцы сошли с ума или как-то иначе показали свою нестабильность… Я упокоил всю вторую партию. До последнего умерца. А еще — уничтожил все записи об этом эксперименте. Потом, конечно, я понял, что сделал… глупость. Нужно было просто остановить работу, а затем — спокойно и вдумчиво разобраться в причинах произошедшего. Но Суртаз — свидетель, я тогда поддался эмоциям. Я был в ужасе от того, как быстро возможное спасение обернулось катастрофой.
— А что на это сказал сам Суртаз?
Альд вздохнул.
— Он сказал… Что не ошибается тот, кто ничего не делает. Правда, я так и не понял, касалось это непосредственно эксперимента, его результатов или же моего уничтожения записей обо всем этом. А уточнять… не рискнул.
Что ж, в какой-то степени я это понимала. А еще каким-то внутренним чутьем поняла, что Альд занимался не только ритуальной частью. И улегшийся было страх всколыхнулся снова.
— Думаешь, я просто так говорил о том, что прошлое должно оставаться в прошлом, ведь ты не сможешь его изменить?
Конечно же, я помнила слова о том, что своими нравоучениями подселенец пытался оградить меня от сделанных им когда-то ошибок. И с оглядкой на открывающиеся подробности его биографии, мне стало ясно, что кошмаров у Альда определенно побольше, чем у меня. А реакция на тех же мертварей вместе с тем подсказывала, что не со всеми из них подселенцу удается совладать.
— В общем, когда прибудем на место, я перехвачу контроль. А ты просто наблюдай.
— Ага, расслаблюсь и постараюсь получить удовольствие.
Глупая шутка, да и неуместная в ситуации, когда предстоит охота на смертельно опасную нежить. Похоже, что паршивое чувство юмора подселенца очень даже заразно.
— А теперь — медитация. Два часа, максимальное погружение, — скомандовал Альд. — Давай-давай, не раздумывай.
Последним, что я услышала перед тем, как мое сознание свернулось клубком и обратилось вовнутрь, был далекий хлопок двери. Будто в другом конце здания. Килир вернулся, что ли… А и ладно…
Интерлюдия I
Донесшееся через неплотно прикрытое окно потрескивание выдернуло Мэба из болезненной полудремы. Вздрогнув, некромант едва не упал со стула, на котором задремал у изголовья кровати коменданта. Проморгавшись и дождавшись, пока глаза привыкнут к царившему в комнате полумраку, Мэб прежде всего проверил состояние старика. Вроде бы, не лихорадит, хоть лоб и в испарине. Пульс слабый, но ровный. Дышит. Хорошо.
Некромант тряхнул головой и потянулся, поморщившись от резкой боли в левой руке. Потрескивание на улице тем временем становилось все сильнее. Портал. Все-таки, Линс не передумала. Нахмурившись, Мэб поднялся на ноги, подошел к окну и отодвинул в сторону занавеску.
Он не ошибся, посреди двора уже разворачивалась воронка портала. На фоне искрящегося круга выделялись две фигуры, для узнавания которых некроманту даже не требовалось ночное зрение, хотя было все еще темно. Девчонки решили отправиться задолго до рассвета. Мэб отвернулся. Ему отчаянно не хотелось отпускать Линс одну. Ладно, допустим, с Шиз. Но все равно…
Умерцев никто не видел уже несколько сотен лет. По крайней мере — живых свидетелей как-то не находилось. Когда Милех высказал робкую идею относительно поиска подобной твари для создания противоядия, Мэб посоветовал ему не забивать голову глупостями ни себе, ни другим. И уж тем более — ни в коем случае — не говорить об этом Линс. Но кто бы сомневался в том, что зануда его не послушает. Хотя, все же имелась вероятность, что Милех шепнул что-то Шиз, а та действительно подала идею волшебнице. Подобное в голове укладывалось с трудом, но вполне могло быть. В любом случае, итог он сейчас видел.
И очень надеялся, что они хотя бы вернутся живыми, учитывая опасность болот и без каких-либо умерцев.
Комендант за его спиной резко вдохнул и затих. Выдоха не последовало.
— Опять…
Мэб за пару длинных шагов подскочил обратно к ложу и схватил металлическую чашу. Затем сцепил зубы, рывком задрал рукав на левой руке и достал из-за пояса небольшой нож. Усевшись на стул в изголовье ложа, некромант потратил пару секунд поискал на ладони место, еще не испещренное свежими шрамами. Нашел, полоснул лезвием. Кровь лениво закапала в чашу. С каждым разом — все медленнее и неохотнее. Скоро совсем перестанет.
Но он выдержит. Должен выдержать. Нужно протянуть так долго, как только можно. Так долго, как они оба смогут. Этот яд не должен действовать вечно. Будто в унисон его мыслям в горле коменданта заклокотало, он сипло, с трудом выдохнул.
— Держись, старик, — прошептал Мэб, откладывая нож и обхватывая чашу ладонями.
Небрежно начертанные вдоль бортика руны засветились бледно-алым, а кровь на дне забурлила, испаряясь и поднимаясь вверх бурой дымкой. Некромант резко вытянул руки вперед, подставляя чашу к лицу коменданта так, чтобы дымка попадала ему на лицо. Мужчина сделал несколько новых судорожных вдохов, закашлялся, отвернулся, но спустя секунду задышал уже ровнее и спокойнее, продолжая лежать на боку. Мэб заглянул в чашу — кровь испарилась полностью, гораздо быстрее, чем в прошлые разы. И время действия чар сокращалось.
В душе зашевелилась робкая надежда, что у девчонок все-таки получится. По крайней мере, его самого Шиз уже однажды спасла. Может, и в этот раз что-то придумает. Не она — так то, что приходит ей на смену в трудную минуту. Что подсвечивает глазницы зеленым вместо алого, держится выше и горделивее, использует магию, которую он прежде никогда не видел. Из-за этого Мэбу иногда казалось, будто в одном теле находятся две личности. Так это или нет — не его дело. И если Шиз не хочет рассказывать об этом сама — ее право. У всех есть свои тайны, как и причины их хранить.
