-- Добрый день, мэтр Тельман, добрый день! Давненько вы к нам не заезжали, – в распахнутых дверях комнаты стояла Луиза, держа в руках медный поднос с графином или кувшином, обернутым в большое полотенце, и пустым стеклянным бокалом зеленоватого мутного стекла.
-- Рад видеть тебя в здравии, Луиза. Все еще скрипишь, старушенция? Брачный-то договор твой когда подписывать станем?! – мэтр мелко захихикал.
Засмущавшаяся от такого внимания горничная шутливо махнула на законника снятым с кувшина полотенцем и ответила:
-- Экий вы шебутной, мэтр Тельман! Никакого на вас угомона нет. Какое уж тут замуж! Дал бы Господь помереть достойно! А вот я вам грогу горячего принесла. Испейте-ка.
Невозможно передать, насколько неловко мы чувствовали себя при этой сцене. До прихода Луизы мы обе панически размышляли, как обращаться к законнику, не понимали, что нужно говорить и что нужно делать. Я чувствовала себя плохой актрисой, которая не выучила текст и вынуждена участвовать в какой-то странной пьесе абсурда.
Мэтр между тем, мелкими глотками прихлебывая горячий грог, протянул нам с сестрой те самые рулончики плотной бумаги, приговаривая:
-- Ну-ка, ну-ка, баронетты, сейчас мы и узнаем, как вас там в монастыре монашки-то обучали. Тут, милые барышни, полное описание добра вашего. Давайте-ка, баронетта Ангела, читайте вслух. А мы с Луизой послушаем.
Анжелка трясущимися руками раскрутила рулон и по слогам, немного запинаясь, начала читать:
-- О-пе-сь и-муз-чевс-тва…
Запахло грандиозным провалом. По моему мнению, никак не могла образованная девушка читать с такой чудовищной натугой, складывая слова, как первоклашка. Слава Богу, в распахнутую дверь вновь с шумом ввалились Берг и второй крестьянин: приволокли новый сундук.
Пока мэтр с Луизой распоряжались: что куда поставить, пока сдвигали в сторону, освобождая проход, первый сундук, мэтр забыл о своем желании проверить наши знания. Анжелка незаметно вытерла рукавом рубахи пот со лба, а я просто из любопытства развернула свой рулончик и начала читать про себя: «Опись имущества, данного бароном Раймондом Ингердом дочери своей Ольге Ингерд, в присутствии достойных уважения свидетелей…». Как ни странно, читалось мне вполне легко, хотя буквы были не просто не знакомы, а очень непривычные, написанные вытянутым готическим шрифтом.
Наконец суматоха слегка улеглась. Грузчики ушли, вместо них в комнату прибежала запыхавшаяся рыженькая Иви. Дверь, наконец, захлопнули. И все дружно принялись разбирать один из сундуков, под строгим наблюдением мэтра Тельмана.
В сундуке Анжелы… «Да не Анжела, не Анжела, балда! Баронетта Ангела!» мысленно поправила я себя. Так вот, в сундуке баронетты Ангелы нашлось четыре больших рулона белоснежной, гладкой, но странно узкой ткани. Ширина была сантиметров семьдесят-восемьдесят, не больше. Луиза, восторженно прицокнув языком, помяла краешек в пальцах и высказалась, что ткань «не иначе как из самого Хиндустана». Точно также высоко она оценила и отрез голубого тонкого батиста, и очень плотный, странно тяжелый шелк с широкой вышивкой по краю, и добротный отрез темного бархата.
Во втором отделении сундука нашлось два готовых платья. Из-за того, что были они свернуты и упакованы в холстину, выглядела одежда чудовищно помятой. Но и Луиза, и Иви искренне восторгались вываленным на кровать добром. Кроме того, обнаружилось еще полдюжины плотных белых тряпок с узкой разноцветной каймой, которые оказались полотенцами. Три пары чулок, вызвавших несколько завистливый вздох Иви, и две пары мягких кожаных балеток.
Потом все это добро вновь укладывалось в сундук. Служанки спорили: что и за чем складывать, а затем начали точно так же потрошить мой сундук.
Мы с Ангелой сидели по разным краям кровати. Я в изголовье, она в ногах, и непонимающе таращились на груду мягкого барахла, лежащего между нами. Это что, вся одежда? Вообще всё, с чем нас выпихнут из родительского дома?! Мы снова невольно переглянулись: это реальность отдавала каким-то театральным безумием. Ангела украдкой вытерла слезу, да и у меня подозрительно першило в горле. Нам было страшно.
Вся разница между нашими богатствами была в том, что у меня вместо трех пар чулок было только две. Но именно так значилось в описи. А еще в каждом из сундуков лежал мешочек из холстины с клубками и мотушками разноцветных шелковистых ниток. Там же вместе с нитками находились крошечные медные коробочки, содержащие в себе вделанный в дно магнит. Благодаря этому магниту иголки из коробочки не высыпались. Было их там то ли семь, то ли восемь разного размера.
Эти самые коробочки вызвали бурное обсуждение у Иви и Луизы. Похоже, ни та, ни другая магнит не видели никогда в жизни. Мэтр Тельман, важно посмеиваясь над их незнанием, пояснил, что эдакую диковинку привозят из Англитании. Там, в этой самой Англитании, есть целая железная гора, от которой и отрезают вот эти самые волшебные кусочки.
-- Камень сей называется магнетий! - торжественно пояснил образованный мэтр.
Наконец все барахло было упаковано. Мы все приступили к нижней части списков, где было обозначено содержимое тех самых небольших коробочек, что мэтр принес в сумке. Ничего особо ценного там не нашлось: по три штуки простеньких серебряных колечек с небольшими мутноватыми камушками, по паре таких же сережек, несколько цепочек и по пять довольно крупных, я бы сказала, “неуклюжих” шпилек с разными жемчужными головками. Жемчуг не слишком крупный, а главное, совершенно неровный, неправильной формы.
Добавкой к этому богатству шли небольшие, примерно с ладонь размером, мешочки, где содержалось по пять золотых монет, по пять серебряных и двадцать медных. Ангела, как старшая сестра, получила еще два тяжелых серебряных браслета на руки, а мне досталась небольшая брошь с тремя маленькими розовыми жемчужинами. Захлопнув последнюю коробочку и убедившись, что мы все видели и оценили, мэтр Тельман с какой-то даже гордостью сообщил:
-- Этакое вот богатство, баронетты, батюшка вам и оставил! Сами видите, сохранил я все в точности, как и обещал покойному другу своему.
Грог к тому времени был допит, и мэтр, откланявшись, вышел из комнаты. Луиза пошла проводить его и помочь одеться, а Иви уставилась на нас явно чего-то ожидая.
– Иви, – я очнулась от суматохи первой и решила попытать счастья: – а ты шить умеешь?
– Я не больно-то обучена, барышня Ольга. Но баронесса к вам Луизу не просто так приставила. Луиза, случается, и самой баронессе шьет. Так что не бойтесь, она при вас будет и все-все подскажет.
Глядя на наши напряженные лица, Иви сжалилась и добавила:
– Тоже ведь мачеха-то ваша, не зверь какой! Строга, конечно, но… Имеет она понимание, что в монастыре молитвам больше учат, а не чему полезному. Ну ить и монашек простить можно: всех обучат шить-вышивать, кто же из знати потом к ним пойдет платить за шитье приданого? Конечно, работа там тонкая нужна, ученица такую не сделает. А все же соперниц монастыри не растят, свою выгоду блюдут. Вот Луиза все и решит. А я так: на подмогу только.
Глава 12
