Ознакомительная версия.
– Я сразу предупреждал, что осмотреть всю крепость не удастся, – пожал плечами тевтон.
Молчание…
– Вы что же, сами высекали в скале все эти ходы? – на этот раз тишины не выдержал Сагаадай. Татарин настороженно озирался вокруг, прислушиваясь к каждому звуку. Кочевнику, привыкшему к бескрайним степным просторам, тоже, наверное, было неуютно в тесном подземном лабиринте.
– Часть пещер пробила вода еще в те незапамятные времена, когда разлом ущелья не проложил путь с горного плато в низину, – ответил Томас. – Другая часть – древние каменоломни. Их впоследствии расширили воины первой Сторожи. Теперь вот мы приспособили подземелья под свои нужды. По приказу мастера Бернгарда, еще задолго до Набега здесь заготовлялись припасы впрок. Тут много специально оборудованных помещений, где годами не портится ни зерно, ни солонина, ни вяленая рыба, ни сушеное мясо. Благодаря предусмотрительности господина магистра, мы, в общем-то, и держимся по сию пору. Ибо если бы ко всем нашим бедам добавился бы еще и голод…
Кастелян не закончил фразы. Да и не нужно было. И так все ясно.
Они шли дальше. Изредка гремели ключи, отворяя скрипучие двери на ржавых петлях. Шипящий факел касался кончиками пламени низких закопченных сводов. Порой трепещущий на сквозняках огонь устраивал дикую пляску теней. Тени были густые, плотные.
«Вот где было бы раздолье упырям даже в полуденный час!» – невольно подумалось Всеволоду.
В нишах и трещинах по углам висела паутина, под ногами лежал крысиный помет. Что-то недовольно попискивало в темноте. Потом исчезли следы пауков и крыс. Ниже забирались только люди.
Они прошли склады, схроны, подвалы, амбары.
Прошли каменный резервуар с булькающим родничком, – что-что, а смерть от жажды защитникам тевтонской Сторожи явно не грозила.
– Все, – Томас остановился, опустил факел. – Здесь подземелье заканчивается. – Дальше этой галереи пути нет.
Подсвеченное снизу лицо тевтона выглядело жутковато, словно неведомый горный дух, выступив из скальной тверди, встал на дороге у чужеземцев.
Всеволод все же обошел кастеляна и сделал еще несколько шагов вперед – в темноту. Галерея тянулась куда-то прямо. Но справа… Он разглядел дверь. Точно! Массивная и, похоже, не запертая. Из-под двери выбивалась едва-едва различимая полоска света. Кто-то там был. Что-то там делали.
– Брат Томас, – позвал Всеволод. – А здесь у вас что?
Тевтон вздохнул – как показалось Всеволоду досадливо и неодобрительно. Чрезмерное любопытство гостей, кажется, пришлось кастеляну не по нутру. Ничего, переживет. Надо же знать, чем кончаются замковые подземелья.
– Мы можем взглянуть, брат Томас?
Однорукий рыцарь молча подошел к. двери, толкнул. Открыл, показал…
Сначала в глаза бросился яркий ровный огонь в прикрытом тигле. В одном углу. Потом – тусклый – в подвешенном на стене масляном светильнике. В другом. Затем Всеволод различил множество диковинных сосудов, мисочек и ступок – глиняных, медных, деревянных, стеклянных, в беспорядке расставленных по полу и полкам. Заметил широкий раструб в потолке. Там, в зияющей тьме гудело, как в дымоходе с хорошей тягой. Наверное, это и был дымоход. Или отдушина. Или и то, и другое вместе. Невидимая труба, искусно выведенная наружу сквозь скалы и толщу земли.
У дальней – вовсе неосвещенной стены – в неглубокой нише лежали прислоненные друг к другу то ли бочки, то ли короткие бревна, прикрытые грязными тевтонскими плащами в черных крестах и черных пятнах. Посреди комнаты, меж тиглем и светильником, под дымоходным проломом в потолке, стоял невысокий, но широкий и длинный дощатый стол, оббитый медью. Над столом тоже желтели отблески слабых огоньков. По всей видимости, то горела пара свечей в особых, прикрытых колпаками подсвечниках. Светить они сейчас могли только тем, кто сидел прямо перед ними.
Неверные факельные всполохи из галереи, тигль, светильник, свечи – все это мешало Всеволоду прибегнуть к ночному зрению. А для зрения обычного такого освещения все же не хватало. Едва-едва можно было разглядеть, что…
Над столом и свечами склонились две фигуры. Только одна обратила лицо к отворившейся двери. Седая клочковатая борода, седые косматые волосы. Белая накидка с черным крестом. Поверх накидки – прожженный перепачканный фартук. На руках – перчатки тонкой кожи. Старик кивнул Томасу и вновь отвернулся, погрузившись в неведомую работу.
Второй сакс, не отвлекаясь, совершал над столом однообразные ритмичные движения. Слышался свист воздуха, бульканье… Меха какие-то качает? Сифон какой-то?
Весь стол был заставлен большими и малыми емкостями, подле которых виднелись инструменты непонятного предназначения. Блестящие, изогнутые, острые… То ли из палаческого арсенала, то ли из лекарского. И что-то еще там лежало, на этом столе – что-то вытянутое, укрытое испачканной рогожей, будто змеями оплетенное двумя трубками. Что именно – из-за спин тевтонов так сразу и не разобрать.
– Алхимическая лаборатория, – коротко объяснил кастелян, не переступая порога и старательно отводя пламя, языки которого уже тянулись внутрь – к раструбу на потолке. – С факелом сюда лучше не входить. От факельного огня слишком много искр и огненных брызг. Здесь это опасно.
Алхимическая? Лаборатория? Всеволоду вспомнился раствор серебряной воды. Адского камня раствор – если на языке алхимиков. Вот оно, значит, как! Вот, значит, откуда… Очень, очень интересно.
– Разве орденом поощряются алхимические изыскания? – осторожно спросил Всеволод.
– Во-первых, наша комтурия находится слишком далеко от Пруссии и орденского начальства, – сухо ответил Томас. – А, во-вторых, алхимия – это вовсе не богопротивное колдовство и магия, а лишь знания и опыт. Чрезвычайно полезные притом. Без них мы бы не смогли восстановить утерянный рецепт греческого огня. И не изготовили бы сарацинский порошок. И не добыли бы lapis. И не создали бы целебные бальзамы, которые быстро ставят на ноги раненых и бодрят, и снимают усталость после бессонных ночей. И потом… Все наше серебро…
Всеволод оторопел:
– Неужели тоже алхимия?
Не дань с окрестных земель? Не плата за службу.
– Да-да-да, – трижды кивнул Томас. – В этом мире немало мудрецов бьется над созданием философского камня, способного одарить человеческий род золотом. Но людям сейчас нужнее иной металл. Лунный. Белый.
– И вам удалось…
Всеволод аж сглотнул слюну.
– Удается. Понемногу. Обложить серебром все стены и башни замка мы пока не можем, но кое-что уже сделано. Да вы и сами видели.
Видели… Серебряные Врата. В самом, что ни на есть, прямом смысле – серебряные. И посеребрённые шипы на стенах они тоже видели.
Ознакомительная версия.
