– И чему же ты научился, белый рыцарь?
– Я понял, что, прежде чем прибыть на пир к твоему двору, нам нужно знать совершенно точно, что там с нами будет. Со всеми нами, включая Китто.
– А это уже наглость, – заметил Кураг. – Никто из сидхе не вправе запретить гоблину что-то делать с другим гоблином.
– Если Китто не захочет внимания ваших женщин, он должен быть вправе сказать "нет", – заметила я.
– Я его попробую! – заявила Крида.
– Нет, если он не захочет, – возразила я.
– Он будет мой! – повторила она, наклонившись к зеркалу. Китто дернулся всем телом.
– Приведи в чувство свою царицу, Кураг, – сказала я.
– А толку? Наберется еще сотня таких, кто хочет того же.
Я обняла Китто покрепче.
– Он может не пережить внимания сотни гоблинок.
Кураг пожал плечами.
– Мы бессмертны. Выживет.
Я отрицательно качнула головой, но вслух высказался Рис:
– На это мы Китто не отдадим.
– Он принадлежит мне! – прорычал Кураг. – Я его отдал Мерри, но не насовсем. Я – его царь, и только мне решать, что с ним будет или не будет!
– Кураг! – позвала я и, когда уже почти оранжевые глаза повернулись ко мне, продолжила: – Я знаю ваши законы. Вы не насилуете собственных соплеменников, если только не сочли изнасилование подходящим наказанием для преступника.
– Есть одно исключение, Мерри.
Наверное, я выглядела такой же озадаченной, какой была.
– Исключения мне неизвестны.
Про себя я подумала: "Кроме разве того, что не стоит отказывать собственной царице".
– А я думал, твой отец хорошо тебя выучил нашим традициям.
– Я тоже так думала, – ответила я. – Вы же не насилуете друг друга, необходимости не возникает. Всегда найдется кто-нибудь, готовый составить компанию.
– Но если кто-то из нас продается за кров и защиту, то отказывается от права распоряжаться своим телом. Только его покровитель решает, кто будет к нему прикасаться.
Я все еще не понимала.
Кураг вздохнул.
– Мерри, ты не задумывалась, почему я был так уверен, что Китто пойдет к тебе и будет делать то, что ты скажешь?
Я поразмыслила и ответила:
– Нет. Если наша королева прикажет кому-то из своих стражей идти со мной и делать, что я захочу, он это сделает. Это не записано в законе, но никто не рискнет ослушаться королеву. Я предположила, что у вас дела обстоят так же.
– Я отдал тебе Китто, потому что он надоел своему покровителю. Мы не больно мягкосердечны, Мерри, но я не хотел, чтобы Китто порвали на кусочки, если он никого себе не найдет. Хороший царь за всеми подданными приглядывает.
Я кивнула. Кураг был жесток, похотлив, вспыльчив, но никто не обвинял его в том, что он не заботится о своих людях, обо всех до последнего. В частности, поэтому он никогда не сталкивался с настоящей оппозицией своей власти. Он был крут, но справедлив. Его подданные наполовину его боялись, но на вторую половину – любили. Он их защищал.
– Я не знала, что кто-то из гоблинов может нуждаться в протекции такого рода, – сказала я. Китто в моих объятиях сделался неподвижен. Я едва не обоняла его страх. Страх при мысли, что же я теперь буду о нем думать.
– Полукровкам-сидхе среди нас приходится нелегко, Мерри. Большинство умирают еще до того, как они могли бы обрести вашу пресловутую магию. А другие часто кончают тем, что торгу ют телом в поисках зашиты. Среди нас много тех, кто жаждет заполучить сидхе в постель.
Он говорил о проституции, неслыханной вещи среди фей-ри, по крайней мере в самой волшебной стране. За ее границами... Ну, изгнанникам приходится добывать средства к жизни, и кое-кто добывал их и так. Но даже в таких случаях это скорее был способ получать деньги за собственное удовольствие. Мы весьма темпераментны, как правило, и для многих из нас секс – всегда секс. Это просто факт, никаких моральных оценок. Но у гоблинов даже слова для проституции не было. Более чуждую для их общества концепцию трудно выдумать.
– Но у гоблинов все сплошь и рядом занимаются сексом! Разве гоблины не считают, что большой разницы между партнерами нет?
Кураг пожал плечами.
– Все гоблины – ненасытные любовники, Мерри. Но у нас есть пристрастие к нежному мясцу, и оно довело кое-кого до положения шлюх. Тех, кто не может защититься сам и не может предложить ничего другого. Кто не владеет ремеслом, не умеет торговать, ничего не умеет. Они умеют только одно, вот мы и позволяем им продавать это свое умение за то, в чем они нуждаются.
Курага все это, очевидно, не очень радовало. Это будто оскорбляло его, опровергало его представления о том, как должен быть устроен мир.
– Мы бы таких слабаков поубивали, наверное, но раз уж они нашли себе местечко под крылом у тех, кто может их защитить, нам приходится их терпеть.
– Вряд ли среди вас таких много, – предположила я.
– Не много. Но почти у всех есть в жилах кровь сидхе. – Кураг взглянул в сторону от зеркала. – Хотя не все полусидхе – слабаки.
Он махнул рукой, и в поле зрения ступили двое мужчин. С первого взгляда я приняла бы их за сидхе, благих сидхе. Оба были стройные и высокие, с длинными светлыми волосами и красивые как раз той красотой, что присуща сидхе: с роскошными полногубыми ртами и линиями скул, напомнившими мне Холода. Кожа у них была того нежно-золотистого цвета, о котором при Благом Дворе говорят "поцелованный солнцем". Такой цвет – редкость среди благих, а при нашем дворе не встречается вовсе. Но взглянув еще раз, я отметила глаза – слишком большие для их лиц, продолговатые, как у Китто, и лишенные белков. Темный кружок зрачка терялся в зеленом море у одного и в алом – у второго. Зеленый цвет вызывал в памяти летнюю траву, а красный – ягоды остролиста глубокой зимой. Они оба были еще и массивней, чем сидхе, словно упражнялись в поднятии тяжестей, а может, это гены гоблинов позволили им нарастить побольше мускулов.
– Это – Падуб, а это – Ясень. Двойня, которую какая-то женщина из благих подкинула к нашим дверям в последнюю большую войну. Этих двоих у нас боятся.
Такое представление из уст царя было высшей оценкой доблести гоблинов – и в чем-то, похоже, предупреждением для нас.
Красноглазый угрюмо уставился на нас. Зеленоглазый казался много нейтральней: он как будто никак не мог решить, ненавидеть нас или нет. Его брат выбор давно сделал.
– Привет вам, Падуб и Ясень, первые из воинов Курага, – сказала я.
Ответил только зеленоглазый:
– Привет тебе, Мередит, принцесса сидхе, обладательница руки плоти. Я – Ясень. – Голос у него был спокойным и приятным. Он коротко поклонился мне.
Брат повернулся к нему: казалось, он готов его ударить.
