Потом нагнулся и поднял с земли свой вещмешок.
— Копье-то выпишешь? А то я себя как голый чувствую. Несолидно.
— Конечно. — Я протянул Шведу оружие. — Держи. Как знал, что пригодится. Только это не копье, а рогатина.
— Один черт. Палка с насаженным на нее штык-ножом. Коли-руби, а не попал — бросай врагу под ноги и беги. Ладно, Влад, если больше не наливают… — Николай еще раз неодобрительно покосился на пустую амфору. — Кстати, а на довольствие меня поставят? Я требую нормального трехразового питания…
— Ничего не могу сказать насчет пропитания, но нормальное фехтование обещаю, — переиначил я чуток ответ киношного героя, с труднопроизносимой гасконской фамилией. Уж больно схожей была ситуация. — Причем в самом буквальном смысле. У тебя какое отношение к колюще-рубящему оружию?
— Да так, начальные курсы русобоя для младшего комсостава.
— Ну ничего, был бы фундамент. Когда от этого зависит жизнь, человек склонен к ускоренному усвоению любых наук. А кроме того, память Влада Твердилыча даст тебе такой объем умений, что его навыки только чуток шлифануть и усе — гвардейцы кардинала разбегутся в ужасе.
— Погоди, — не понял шутки Николай. — У нас тут мрачное Средневековье или уже просвещенное барокко?
— Гм. — Я и сам завис на секунду, больше всего радуясь произнесенному слову «нас». Николай явно начинал адаптироваться. — Я тут пока в столицах не бывал. Все по провинциям мотаюсь. Но на Средневековье, причем раннее, жизнь тутошняя больше похожа. Если не брать во внимание наличие гоблинов, троллей и прочих персонажей из заморских сказок…
— Разберемся…
Николай взвесил в руке рогатину и, судя по огоньку, мелькнувшему в его глазах, остался доволен новым оружием.
— Ну вперед, за орденами. Эх, путь-дорожка фронтовая, не страшна нам бомбежка любая…
— А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.
* * *
Поскольку острый меч при марше сквозь не так чтобы слишком густой, но и невырубленный подлесок более практичен, чем копье, Николай замыкал группу, ну а мне, естественно, выпала честь первопроходимца. К счастью, по уже упомянутой причине, не слишком обременительная. Настолько, что моя паранойя снова проснулась и беспокойно заворочалась. Слишком уж свободно мы продвигались этой пресловутой Мрачной рощей. Даже не запыхались, не вспотели. Неужели вся ее непроходимая суровость сосредоточена только в относительно узкой полосе препятствий на самой границе и грамотно организованной рекламной кампании?..
— Мыкола, мне это мерещится или…
— А что не так?
— Не знаю точно, но такое ощущение, что лес нас боится и сам дорогу уступает.
Я демонстративно потянулся мечом к ближайшей толстой ветке, свисающей на уровне лица поперек прохода между двумя узловатыми стволами старых, словно скрюченных подагрой, грабов. И ветка тут же качнулась вверх.
— Клево, — резюмировал Швед. — Как ты это делаешь? Научишь?..
— Чего? — Я повернулся к товарищу. — Мыкола, я тебе что — волшебник Изумрудного города?
— А, ну да… Ты как тот, из «Чародеев». Помнишь — Гость с юга. Фарада его играл. Деловой человек, который в детстве даже сказок не читал.
— Погоди-ка. — Я назидательно поднял указующий перст. — Мыкола, ты прям ходячий кладезь ума.
— Кто б сомневался… — приосанился Шведир. — Меня еще в школе всем в пример ставили и всегда назначали капитаном сборной. Наша команда ни одного соревнования не проиграла.
— В КВН?
— Нет… — мотнул головой Швед и улыбнулся. — Мы больше перетягиванием каната увлекались.
— A-а, ну это меняет дело, — засмеялся и я. — Держи меч.
— Зачем?
— А вон, видишь кустарник колючий? Надо его остричь чуток. Справишься?
— А ты чего? — не торопился Швед принимать оружие.
— Отолью…
— Понял.
Николай взял меч и шагнул к терновому кусту. Тот, как я и ожидал, тут же поджал все торчащие ветки.
— Ух ты! — восхитился Николай, беря меч в обе руки и внимательно рассматривая. — Здорово! Ценная вещица. О, а тут чего-то нацарапано…
— Свет рождается во мраке.
— И что?
— А то, что никакая сила не может задержать свет, стремящийся во мрак…
Эти слова произнес стоящий почти перед нами столетний ясень. Во всяком случае, именно так мне показалось. Мы резво обернулись на голос, и Швед ненароком даже мечом в ту сторону ткнул. Хорошо не достал. Сливаясь с древесным стволом, там стоял уже знакомый мне псеглавец Симаргл.
— О, а это еще что за чудо-юдо рыба кит?
Николай был сама непосредственность.
— Неужели псеглавец?! Здорово! А я думал, что все это только бабушкины сказки.
— Вся жизнь человеческая не что иное, как бабушкины сказки, — непонятно, но, очевидно, с глубоко заложенным философским смыслом ответил Симаргл. — Здравствуй, Воин.
— И тебе не хворать…
На всякий случай я отобрал у товарища меч. А то со всеми этими богами, титанами, трикстерами и прочими полуфабрикатами и не поймешь — когда помощи ждать, а когда и подлянки.
— Ты откуда здесь нарисовался?
— Мы ведь не договорили в прошлый раз, помнишь? А кольцо призыва ты почему-то использовать не захотел, — пожал плечами Симаргл. — Пришлось самому поторопиться… Пока ты лишних дров не наломал.
— А, так вы знакомы, — констатировал Шведир. — Тогда ладно. Одним богом меньше, одним — больше. Сгодится до компании. Кажи сразу: шо еще сделать надо и чего нам за это будет?
— Хороший вопрос, — хмыкнул Симаргл. — Особенно в устах людей, добровольно идущих прямиком в Инферно.
«Спроси у трикстера его второе имя!»
Эммануил вроде посоветовал, но как-то уж чересчур требовательно.
— Добро, но прежде чем продолжим наш разговор, Симаргл, я бы хотел узнать твое второе имя.
— Вот пример чистого, незамутненного разума, способного принимать мир таким, как он есть, не утруждаясь эмоциональной подоплекой. — Псеглавец указал на Шведира, словно не расслышал моего вопроса.
— Да, Николай такой, — подтвердил я. — Он, кроме Устава, ничего не читал.
— Почему не читал, — возразил Швед. — Алексея Толстого. «Восемнадцатый год»…
— «Хождение по мукам»? — уточнил я чуть удивленно. — Прямо скажем, Мыкола, не ожидал. Это как же тебя угораздило?
— Не, я только «Восемнадцатый». От первого тома, когда меня на точку забросили, уже только последняя страница оставалась. Кстати, я эту строчку до сих пор помню. — Швед прикрыл глаза и процитировал: — «Это был особняк знаменитой балерины, где сейчас находился главный штаб большевиков…». А до третьей книги я не дошел. Через полгода командировка закончилась.
