— Отец Вениамин, — окликнул его патриарх. — Вот человек о котором я тебе говорил.
— Вы хотите, чтобы он стал свидетелем чуда? — Улыбнулся дракон.
— Создатель к нему благоволит, — хмыкнул Герман. — Позволяет видеть невидимое. Иногда исцелять от хворей. Да и вообще — ему уже сто десять лет, что само по себе не мало. Отец Вени… — осекся патриарх, увидев, что тот стоит на коленях и смотрит на гостя с радостным изумлением…
— Боже! Это просто невероятно!
— Ты знаешь от кого ведешь свой род? — Доброжелательно спросил Максим.
— Да господин! Конечно! Никогда не думал, что увижу… — он нарочито кашлянул, осекшись.
— Не ты один удивлен нашей встречей, — кивнул ему благосклонно дракон.
— Отец Вениамин, что ты такое говоришь? — Поразился патриарх, в то время как епископы наблюдали не вмешиваясь, молча переваривая свои эмоции.
— Этот … человек во много тысяч раз сильнее меня.
— Ты уверен? — Опешил патриарх.
— Безусловно. И пришел он сюда только по доброй воле. Пожелай он гневаться — от Смирны и руин не осталось бы. Всевышний к нему благоволит безмерно.
— Отец Вениамин, давайте, все-таки я сделаю то, ради чего пришел? Вы не против?
— Как я могу быть против вашей воли? — С благоговейным почтением склонился старик.
— Отлично, — кивнул дракон, предвкушая небольшое пополнение резервуара маны, и по уже отработанной схеме произнес краткую молитву и поглотил бедолагу, осужденного на смерть церковными иерархами. Впрочем, ему все это было не принципиально — лишняя капля маны в любом случае не помешает.
Лица епископов и патриарха стали невероятными по своему выражению. Ужас, смешанный с крайней степенью удивления. Лишь Вениамин выразил искреннюю заинтересованность:
— А что за синенькие ручейки?
— Прана, — ответил дракон, — жизненная сила, которая полностью покидала тело.
— Удивительно…
— Отец Вениамин, — спросил медленно приходящий в себя патриарх. — Вы тоже так можете?
— Увы, — покачал он головой. — Мне безумно далеко до господина… барона.
Наступила тишина близкая к гробовой. Максим наслаждался реакцией епископов и патриарха. Вениамин наблюдал с наслаждением за живым драконом. А остальные медленно выкарабкивались из осадка.
— Ты действительно собираешься в Новгород? Или это сказано, чтобы Фридрих от тебя отстал? — Наконец нарушил тишину Герман.
— Вы в курсе нашего с ним разговора?
— Только в общих чертах. Да и то — неточно. Он как приехал в Акру — стал очень подозрительный.
— Отлучение от церкви не делает тебя умиротворенным, — пожал плечами Максим. — Для чего вам нужно знать место, куда я еду?
— Если ты действительно станешь помогать Фридриху бороться против Ватикана и осядешь в Новгороде, то я напишу для тебя письмо архиепископу Новгородскому. Расскажу в нем про твои подвиги и рекомендую.
— Еще совсем недавно вы называли меня самозванцем и фокусником…
— Прости меня за скепсис, я был неправ и груб. Но и пойми правильно — такие вещи каждый день не происходят.
— Мне не за что тебя прощать, так как я не обиделся. Хм. Кем вы хотите представить меня в глазах архиепископа?
— Святым чудотворцем. Кем же еще? — Удивился патриарх.
— Вам это зачем? Ведь Новгородское архиепископство вам не подчиняется.
— Живой святой очень нужен всей нашей церкви. Борьба с латинянами обостряется. Император требует объединиться с ними, а значит подчиниться. Остаться я вас не могу заставить, тем более, что у вас есть божественная миссия, которой не мне препятствовать. Однако помочь найти общий язык с местными иерархами — могу.
— И это, в свою очередь, укрепит восточную церковь?
— Именно.
— Ну что же, в таком случае я действительно еду в Новгород, — после минутной паузы и игры в гляделки, произнес дракон.
Вместо ответа, патриарх кивнул и сделал пригласительный жест в сторону двери, дескать, давайте продолжим разговор в более подходящем месте. И когда Максим было двинулся вслед за Германом, его окликнул Вениамин.
— Господин барон! Позвольте один вопрос?
— Конечно, — кивнул тот.
— А какой ваш цвет?
— Ты и про цвета знаешь? — Удивился дракон.
— Конечно! Семейная легенда говорит о тридцати основных цветах и очень редком…
— Золотом, — завершил фразу Максим, чуть поклонившись.
— Да, — по инерции произнес отец Вениамин и осекся. — Ваш цвет …
— Вы правы: мой цвет — золотой.
— Значит… — удивленно буркнул себе под нос священник и резко замолчал, внутренне себя ругая, что едва не сболтнул очень опасные слова.
— Долгих лет тебе жизни, друг мой, — улыбнувшись, сказал Максим и перекрестил отца Вениамина, активируя несколько плетений для лечения его тела и общего омоложения. И дряхлый старик на глазах пяти епископов и патриарха меньше чем за минуту стал молодым мужчиной в полном расцвете сил, которому на вид и двадцати лет не дашь. А потом повернулся к патриарху и, подмигнув, дракон отметил. — Настоящие чудеса, право, на заказ не стоит делать.
12 июня 1229 года. Пролив Па-де-КалеСвежий ветер теребил волосы Максима, бодря и даже немного веселя. Жутко хотелось обернуться в истинное тело и немного полетать в этих свежих воздушных потоках и морских брызгах. Но нельзя. Несмотря на то, что облик дракона многократно усиливал магические способности за счет более развитой структуры энергетических каналов, он имел один сильный недостаток — постоянно расходовал довольно много маны. А ее тут раздобыть было затруднительно: либо ожидать десятилетия, либо оставлять после себя дорогу смерти из развеянных в прах людей и животных. В общем, ни то, ни другое для обыкновенной шалости совершенно не годились, так как совершенно не испытывая угрызений совести, Максим не желал убивать сверх того, что необходимо, стремясь по возможности договариваться.
Подумав об этом, дракон хмыкнул и обернулся, обозревая свой отряд, который растянулся на пару миль. Двенадцать больших нефов шли стройным кильватером. Восемьдесят рыцарей, оруженосцев и просто разного рода бойцов. Двести семьдесят моряков. Восемнадцать слуг. Сотня мастеров и ремесленников всех видов. Итого — около полутысячи человек. Он обращал в прах далеко не всех, давая шанс тем, кто хотел его получить и имел к этому возможность.
И эта, весьма внушительная по меркам первой половины XIII века эскадра шла тяжело, будучи плотно нагруженной. Одного только зерна в трюмах имелось почти две с половиной тысячи тонн. А еще вино, оружие, монеты и много другого. Максим смотрел на все это и понимал, что в Новгороде у него есть шанс стать своим, особенно если подсуетиться с зерном во время голода. Да не просто купцом, а боярином. Ведь он не крестьянин какой, а барон, да еще и именем в Святой Земле…
