Да… но что случилось?
Бротандуиве закрыл глаза и прижал к клену ладонь свободной руки.
— Непредвиденное развитие событий, которое означает, что первый шаг нам придется сделать раньше, чем мы предполагали. Достаньте мое первое послание на камне и сланцевую пластину с моими набросками. Заверните их и запечатайте, чтобы никто не мог понять, что находится в свертке. Отдайте сверток аруиннасам — именем анмаглахков. Пускай передадут его сейильфам, а одна из «Несомых Ветром», как и было задумано, доставит этот сверток хейнасам.
К чему беспокоить эту малышку? Лиишил вместе со своими спутниками возвращается домой. Мы знаем, где сумеем его найти, когда придет время.
— Нет, Магьер уводит Лиишила и всех остальных в неизвестном направлении. По счастью, они поплывут на юг вдоль нашего восточного побережья, и я уговорил Сгэйльшеллеахэ сопровождать их. Я скажу ему, чтобы судно стало на якорь в нужном месте, и он сможет доставить Лиишила… Лиишиарэлаохка… к пещерам хейнасов. Наш первый скромный шаг необходимо совершить прежде, чем он прибудет туда.
Ты отправляешь Лиишила к хейнасам и даешь ему в проводники моего внука? Сгэйльшеллеахэ ничего не известно о наших делах…
Прежде чем Бротандуиве успел ответить, в его сознании зазвучал второй голос:
Мы понимаем… и я благодарю тебя за то, что заботишься о моем сыне.
Мысли Бротандуиве наполнил мелодичный голос Куиринейны. Ему вспомнилось лицо матери Лиишила — безупречная золотисто-коричневая кожа, шелковистые волосы и густые тонкие брови над огромными сияющими глазами.
Моего сына надлежит вооружить для грядущей миссии. Мы сделаем так, как ты просишь.
Куиринейна замолчала надолго, а потому Бротандуиве решил, что разговор пора завершать:
— Мы с вами скоро увидимся… Мне многое надо вам рассказать, но я должен оставаться здесь, пока Лиишил не отправится в путь.
С нетерпением жду твоего возвращения, Бротандуиве.
Бротан отнял от ствола овальную пластину словодрева и вздохнул с облегчением. Пока что ему удалось дать событиям нужный ход, однако до отплытия Лиишила надо будет закончить еще одно дело. Для этого нужны две широкие полоски кожи, войлок, игла и вощеная бечева, и Бротандуиве знал, в каких прибрежных лавках сможет это все отыскать.
* * *
Вельмидревний Отче пребывал в недрах своего гигантского дуба, в Криджеахэ — «Сердце Начала». Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди называли «Край Эльфов», служило к тому же пристанищем для касты анмаглахков. Вельмидревний Отче был так стар, что даже старейшины кланов Ан'Кроан давно уже забыли, откуда он родом и почему убедил своих сородичей скрыться от всего свёта в этом удаленном уголке континента. И гигантский дуб был почти так же древен, как его обитатель.
То было одно из старейших деревьев леса, и подземная келья, размещенная в его главном корне, была бережно выращена давно забытыми ваятелями еще на заре жизни дуба. Вельмидревний Отче покоился в колыбели, созданной из живой древесины дуба, дабы великан, корни которого протянулись почти под всем лесом, мог питать вождя анмаглахков, а вождь мог и впредь исполнять волю своего народа.
Вельмидревний Отче более не появлялся во плоти среди своих сородичей. Его иссохшая, давно увядшая плоть цеплялась за жизнь только благодаря стараниям великого леса. И все же Аойшенис-Ахарэ оставался вождем и основателем касты анмаглахков.
— Могу я принести тебе чаю?
Вельмидревний Отче воззрился молочно-блеклыми глазами на своего нового помощника.
Джуаниарэ — что означало «Ода Зайца» — ожидал ответа, терпеливо стоя на пороге древесной кельи. Лицо его, как всегда, выражало крайнюю степень почтительной услужливости, и все же Вельмидревний Отче до сих пор не мог привыкнуть к этой недавней перемене в своей жизни.
Предыдущая помощница, Фретфарэ — «Надзирающая за лесами», — пробыла при нем свыше двух десятилетий. Аойшенис-Ахарэ высоко ценил дочернюю любовь, которую неизменно видел в обращенных на него глазах Фретфарэ. Она словно не замечала его дряхлой, полуразложившейся плоти — видела только мудрость и любовь к своему народу.
Фретфарэ, кроме того, была его коварлеаса — доверенная советница, — однако она была тяжело ранена, ее проткнула мечом Магьер, женщина-чудовище, наполовину вампир. Хотя целители и трудились над раной Фретфарэ, Вельмидревнему Отче сказали, что полное выздоровление наступит не скоро, а возможно, и никогда.
Ему очень недоставало Фретфарэ, и, хотя Аойшенис-Ахарэ любил всех детей своей касты, меньше всего на свете он хотел, чтобы Джуаниарэ остался его помощником, не говоря уж о том, чтобы стать коварлеасой.
Взгляду Джуаниарэ недоставало тепла, зато глаза его на заурядном, невзрачном лице сияли подобострастной преданностью. Сейчас Вельмидревнему Отче требовалось от помощника только это. Джуаниарэ окончил обучение с наивысшими похвалами своего наставника и служил касте уже почти три десятка лет. Щуплое сложение и мальчишеские черты лица придавали ему моложавый вид.
— Нет, не нужно, — наконец ответил Вельмидревний Отче. — Чай нам не понадобится. Как только этот разговор закончится, готовься отправиться в…
Из наружной комнаты прозвучал другой голос:
— Отче, я здесь.
Аойшенис-Ахарэ тотчас позабыл о своем новом помощнике:
— Входи, Хкуандув, я жду тебя и чрезвычайно рад тебя видеть.
На лице Джуаниарэ отразился благоговейный трепет, и он поспешно отступил в сторону, пропуская посетителя.
Хкуандув вошел и отбросил на плечи капюшон, не обратив на помощника ни малейшего внимания. И склонил голову, глядя на Вельмидревнего Отче.
— Приветствую тебя, Отче, — проговорил он невыразительным голосом.
Хкуандув — «Почерневшее Море» — был одним из четверых оставшихся греймасга, мастер, который своими силами превзошел самых искушенных анмаглахков. Предпочитая действовать в одиночку и за пределами Края Эльфов, он так редко возвращался в Криджеахэ, что Вельмидревний Отче не виделся с ним уже три года. Хкуандув выглядел мужественно — среднего роста, жилистый, со смуглой, прокаленной дотемна кожей. Рожденный в клане мореходов, он до сих пор следовал их обычаям и коротко стригся, в то время как прочие анмаглахки носили длинные волосы. Впрочем, волосы Хкуандува давно уже потеряли прежний, светлый оттенок и торчали жесткими, вызывающе-белыми прядями. Его узкие глаза были такого темного оттенка, что казались не янтарными, а топазовыми.
— Ты звал меня? — как всегда, напрямик спросил он.
