— Как там, на той стороне? — спросил Креш.
Ловец нахмурился.
— Не торопитесь взрослеть, хлопчики. Вот всё, что я могу вам сказать.
Он подцепил рукой мешок с салом, какие-то снасти и побрёл прочь от черты.
— Что там у нас осталось? — спросил Креш у Стасика.
— Ещё три больших куска сала и копчёная нога, — ответил Стасик и вдруг блеснул глазами. — А хороша свинка!
Свинью они долго выслеживали в каштановой роще и потом чуть не упустили, когда Жаба, подкрадываясь к ней, споткнулся и поднял шум. Но всё обошлось. Получилось даже лучше задуманного — встревоженное животное ломанулось навстречу Хитровану и Стасику, а те уж не упустили добычу. Навалились дружно, свалили с ног, а тут и Креш подоспел, приложил дубиной.
Из вскормленной на каштанах, лесных орехах и трюфелях свиньи получилось превосходное сало. Коптили его тоже не абы как, а на дыму от вишнёвых и яблочных сучьев. Стасик знал толк в копчении мяса и рыбы, как и в приготовлении многих других обжорств, хотя вряд ли помнил достоверно, от кого перенял науку. Благодаря ему и распорядительности Креша их четвёрка никогда не голодала. Им не приходилось перебиваться щавелем и крапивой, как некоторым не столь дружным ватагам.
После Ловца они заскочили к бабушке Тетре и выменяли ещё один кусок сала на большую банку малинового варенья. Стасик утверждал, будто смог бы приготовить и варенье тоже — малины вокруг росло полно. Однако сахар всё равно пришлось бы выменивать или заменять его мёдом, опустошая пчелиные дупла, что вовсе не пара пустяков. Так что проще получалось выменять варенье на сало.
Хитрован тут же предложил его распробовать. Но Креш запретил. На варенье у него был построен расчёт. И потому малыш Джабраил — большой мастак до всяческого рукоделия, оплёл банку верёвками, так, чтобы она не разбилась при случайном падении или ударе.
* * *
По пути к домику Миры они неожиданно повстречали Юлу. Свесив ногу, тот лежал на толстой ветви огромного дуба и мрачно смотрел на прохожих.
— Засада! — пропищал Джабраил своим обычным полным ужаса голосочком.
— Непохоже, — сказал Креш спокойно. — У Турана фантазии не хватит, чтобы так хитро всё устроить. Но на всякий случай будьте готовы.
— Эй! Креш! — крикнул Юла с ветки. — Возьми меня в шайку!
— Юла, это ты? — Креш сделал вид, будто только что узнал парня. — А что с Тураном? Шею свернул или ушёл в Отрыв?
— Мразь! — Юла сплюнул. — Он заставил нас целый день ползать по куче говна, а потом прогнал из ватаги всех, кто делал это без должного рвения. И он, тварь, не вернул мои стёклышки. Забрал себе, представляешь?
— Ты знал, к кому прибивался.
— У меня не было выхода, Креш, — попытался разжалобить его Юла. — Так что, возьмёшь?
— Пятый лишний, Юла, ты же знаешь. Поищи молодую ватагу или собери свою.
— Я хотел бы к тебе, Креш, — возразил Юла. — Ты счастливчик, как говорят. И ты держишь слово. Возьми меня вместо Жабы, зачем тебе этот заморыш?
— Я своих не бросаю, Юла.
— Слышал и про это. Но я не предлагаю измены. Зачем изменять принципам? Давай устроим поединок за место в шайке. Всё будет по-честному, вот увидишь. И я выбью любого из твоих. Я сильный.
— Тебе придётся биться со мной, Юла. Только так.
— Чёрт, Креш! — Юла чуть не заплакал. — Мне просто некуда пойти. У меня нет ни стекляшек, ни друзей.
— Отправляйся к Семи холмам, там часто встречаются новички и те, кто ищет спутников…
Это Юла знал и сам, но Креш старался отвечать честно даже врагам и глупцам. Они двинулись дальше и ещё долго слышали за спиной ругань и проклятья Юлы.
* * *
Девчонки жили в старом доме, первый этаж которого был сложен из дикого камня, а второй срублен из плохо ошкуренных брёвен. Вряд ли ватага Миры сама его строила. И камень, и брёвна уже покрылись мхом. Им было не меньше ста лет.
Мира доила козу. Её четвёрка вообще не любила охоту, не признавала бродячую жизнь и со временем развела во дворе целую ферму.
— Молока захотели? — оглянулась она на мальчишек.
— Твоё молоко больно уж весело в животе играет, — заметил Стасик. — Приходится бегать в кустики каждый час.
— Я никому ничего не навязываю, сами приходите менять. А кроме молока, у нас сейчас ничего нет. Для кабачков рановато пришли, а картофеля нам самим не хватает.
— Отдай нам Фёклу, — неожиданно предложил Креш.
Неожиданно для всех, но не для себя. Сам-то он задумал сделку, едва увидел в девчоночьей ватаге рыжую приживалку. Мире его слова не понравились. Она оставила козочку и встала, оглядев строго всю четвёрку.
— Ишь ты! — Мира упёрлась в бока кулаками. — Баловать с девчонкой надумали?
— Очень надо баловать с такой страхолюдиной! — фыркнул Хитрован.
Фёкла приблудилась к ватаге Миры не так давно. Она выглядела стройной и сильной, но лицом была страшна, как осенний бурелом, а Креш сразу отметил, что она рыжая. А за рыжую ведьму, как ему довелось узнать, Мельник обещал отдать самую сокровенную вещицу из всего, что им ещё предстояло добыть для Отрыва.
— Мы дадим тебе за неё большую банку малинового варенья и хороший кусок сала, — сказал Креш.
— Хорошая цена, — согласилась Мира. — Только вам-то девка зачем, если не для баловства?
— Мы обменяем её на камень-сердце у Мельника, — честно сказал Креш. — И уйдём в Отрыв.
— Значит, ты собрал уже весь набор? Молодец!
— Нет, — признал Креш. — Нам не хватает синего пятиугольного стекла и прозрачного кубика. Но и то и другое имеет Ветер, а я знаю, на что он их выменяет.
— Все знают, на что меняет свои сокровища Ветер, — отмахнулась Мира. — На пухнастиков.
Тут её вдруг озарило:
— Ух ты! Стой! Так, значит, у вас есть пухнастики?
— Есть, — гордо заявил Жаба.
— Ой, а покажете?
— Покажем, если покажешь нам трусики, — встрял Хитрован.
— Вот ещё! — Она надулась, потом задумалась и, наконец, кивнула. — Только, чур, вы первые, идёт?
— Ты же знаешь, — важно протянул Хитрован. — Креш всегда держит слово.
— Креш-то держит, а вот ты нет.
Хитрован посмотрел на Креша. Тот пожал плечами и кивнул.
— Покажу. Почему нет?
Мира задрала подол, и вся четвёрка прикипела взглядами к беленьким трусикам с красивым рисунком. Даже Креш не стал делать вид, что его совсем уж не волнует вид того места, где соединяются две загорелые ножки Миры.
Хитрован подался вперёд, но сделал это чересчур резко, так что Мира, опустив платье, отскочила назад.
— Но-но! Не балуй.
— Дура! Я только рассмотреть хотел, что там нарисовано.
— Ёжик там нарисован, — с усмешкой бросил в сторону товарища Стасик.
