— Ёжик там нарисован, — с усмешкой бросил в сторону товарища Стасик.
— Теперь ваш черёд, — напомнила Мира.
Креш аккуратно открыл коробку. Четыре пушистых комочка, белых с чёрными пятнами, похожие отчасти на котят, отчасти на птенчиков. Из острых мордочек часто высовывались дрожащие язычки, раздвоенные как у змеи.
— Интересно, в кого они превратятся, когда вырастут? — спросила Мира.
— Они никогда не вырастут, — ответил Хитрован. — Мы обменяем их на стекляшки.
— Но они же всё равно вырастут. Пусть не у вас, а у Ветра.
— Ты когда-нибудь видела взрослого пухнастика? — спросил Креш.
— Нет.
— Вот именно.
Мира протянула руку, но Креш тут же отдёрнул коробочку.
— Нет, мы же тебя руками не трогали.
— Пуффф!
— Так что, отдашь нам Фёклу? — вернулся он к главному. — Варенье первоклассное. Тягучее, ароматное. Тетра знает толк в сладостях.
— Я бы отдала. Да жалко её, чуму болотную, — рассудила Мира. — Она нам посуду моет, в доме прибирает. Делает, что скажут. Никогда не спорит. Ничего не требует.
— Пятый лишний, Мира. Ты всё равно не сможешь взять её в Отрыв.
— Я пока и не собираюсь.
Это верно. Мира обживалась здесь столь основательно, что казалось, вовсе не помышляет об Отрыве. Но с другой стороны, такие, как она, срываются неожиданно, бросая всё без раздумий. И, как правило, уходят с первой попытки.
— Мира, а покажи трусики ещё раз, — предложил Хитрован. — Взамен я дам тебе шоколадку.
Мира не ответила. Все знали, что шоколадка слишком большая редкость, чтобы такой поросёнок, как Хитрован, мог сохранить её достаточно долго в тайне от других, и уж тем более парень не в состоянии был преодолеть соблазн.
Мира исчезла в доме и спустя минуту вернулась с рыжеволосой девчонкой, одетой в серый сарафан.
— Пойдёшь с ними, — сказала ей Мира. — Поняла?
— Зачем? — Та смотрела на хозяйку как растерянная корова, у которой из-под носа неожиданно утащили последний пук сена.
— Не твоего ума дело, дура. Пойдёшь, и всё.
Креш заметил слёзы в глазах Миры. Она вовсе не горела желанием отдавать девчонку. Но показывать свою слабость мальчишкам не хотела тем более.
— Иди уж, чума болотная! — толкнула она в спину Фёклу.
И та пошла.
* * *
Каждая ватага собирала свою структуру. Базовый камень имелся у Креша всё время, сколько он себя помнил. А вот Жаба свой потерял где-то. А Хитрован поменял у Глада на нужный всей ватаге змеевик. Но и одного на четверых базового камня вполне хватало, чтобы начать собирать структуру. И тут каждый действовал по своему разумению или же ходил к Мудрецу за советом. Креш собирал что-то похожее на большой цветок, а ватага Ибиса, как он знал, собирала жуткий кроваво-красный тетраэдр.
Стасик ударил кочергой по куску подвешенного на сухой ветке рельса, и минуту спустя из хижины появился Ветер. Черта проходила рядом с глиняным холмом и грязной, никогда не высыхающей лужей, так что Ветру пришлось сделать крюк, чтобы не перепачкать полы своего чёрного плаща.
Креш открыл коробку и наклонил в сторону Ветра. Тот кивнул. А Крешу почудилось, что из норы, зияющей в склоне, донеслось зловещее и довольное уханье.
— Тебе нужен синий пятиугольник и кубик-слёзка? — Ветер всегда помнил, кто и что у него заказывал или хотя бы однажды спрашивал.
— Верно.
— По рукам! — сказал он и усмехнулся. — Протянуть тебе руки не смогу, извини.
Теперь Креш, как когда-то Ловец, аккуратно раскачал коробку и бросил, а Ветер без напряжения и лишнего движения поймал её одной рукой. Даже не поймал, а просто подставил ладонь, как под пушинку. Второй рукой он практически одновременно бросил под ноги Крешу полотняный мешочек с камнями. Тот заглянул в мешочек, кивнул Ветру, не поднимая глаз, после чего поспешил увести ватагу прочь.
* * *
От берлоги Ветра они двинулись на север, в горы, к Замороженному ручью, где на разрушенной горной мельнице жил ещё один продавец редкостей.
— Ты знаешь, что Ветер делает с пухнастиками? — спросил вдруг Стасик.
— Догадываюсь, — мрачно заметил Креш.
— А что он делает с ними? — спросил ничего не подозревающий Жаба.
— Он скармливает их ящеру, что живёт в норе у его хижины, — пояснил Стасик. — Ты слышал это жуткое урчание, когда мы приподняли крышку коробки? Говорят, эта тварь может пересекать черту и по ночам перебирается на нашу сторону, чтобы поохотиться.
— Мы отдали таких милых зверьков на прокорм большой ящерицы? — ужаснулся Джабраил.
— Вот именно, малыш, вот именно, — весело заметил Хитрован, ему всегда нравилось подтрунивать над Жабой. — Когда тварь жрёт пухнастиков, то не охотится по ночам за нами. А, кроме того, теперь мы получили недостающие стекляшки и вскоре сможем выбраться отсюда. И ради того, чтобы выбраться, мы и девчонку запросто скормим старому пердуну с мельницы. Верно, Фёкла?
— Меня зовут Бася, — сказала та, и это было первое, что она произнесла за всё время.
— Тебя зовут Фёкла, — засмеялся Хитрован. — Фёкла — это не имя, это судьба.
— Судьбу всегда можно изменить, — возразила Бася.
— Точно. И как раз ты нам в этом поможешь.
Хитрован навалился на девчонку, когда Креш отправился на разведку, оставив всю ватагу возле костра.
— Не трогай её, — сказал Стасик, но не двинулся с места. Он готовил хаш и от котелка отходить не собирался.
Зато неожиданно для всех и для себя, в первую очередь, с места сорвался Жаба. Он ухватил Хитрована за горло и, используя вес, стащил его с Баси. От неожиданности тот поддался, но потом вскочил на ноги и без лишних вопросов ударил Жабу под дых. Малыш согнулся и получил ещё пару ударов.
Креш вернулся как раз вовремя. При его появлении драки и споры в ватаге утихали сами собой. Он обычно не устраивал разбирательства, не стал спрашивать, что случилось, и теперь. Сам догадался.
Голова Жабы лежала на коленях Фёклы, а та вытирала ему платком кровь и шептала, словно боль заговаривала:
— Всюду сопли, в жабрах ил, ёршик храбрый Джабраил.
Вроде и издёвка какая-то в стишке слышалась, а малышу явно стало приятно.
Они обедали молча. Жаба исподлобья посматривал на Хитрована, тот в свою очередь бросал злой взгляд на девчонку.
— Зачем ты нужна Мельнику? — неожиданно спросил Креш у пленницы.
Ему показалось, что она не удивилась вопросу.
— Ты помнишь, что вы делали, ну, скажем, тридцать дней назад? — спросила его Бася.
— Выслеживали свинью в каштановой роще.
— А пятьдесят дней назад?
— Выходили к Белому перевалу? — Креш оглянулся на товарищей, ища подтверждения, но те были заняты переживаниями. — Или уже прошли его и ловили рыбу в Студёном озере. Дура! Зачем мне знать, что мы делали пятьдесят дней назад?
