… Уже знакомый Дину автосекретарь фирмы-душеприказчика снова вежливо сообщил о том, что связаться с Томасом Ларсеном невозможно по причине его смерти. Однако, стоило Дину представиться, как автосекретарь вежливо поинтересовался, не желает ли мистер Снорри добавить что-нибудь к эпитафии.
У Дина, разумеется, такое желание было:
— Смысл существования — это то, что дает разуму интерес и волю к жизни, — сказал он.
— Ваши эпитафии обладают тем свойством, что нельзя определить, относятся они к живому или к мертвому, — заметил автосекретарь.
— Сомнительна ситуация, когда человек мертв, — ответил Дин, — одни говорят, что его уже нет, другие — что он все еще есть. Иные говорят: "кто умер, но не забыт, тот бессмертен", иные же: " кто не теряет свою природу, вечен".
— А каково ваше мнение по этому поводу, мистер Снорри?
— Мое мнение просто. Для себя я есть, пока я могу задать себе вопрос: "кто я?" и убедить себя в том, что «я» — это я. А для окружающих, соответственно, если я и их могу убедить в том же.
Раздался мелодичный писк и произошло включение.
Вокруг от горизонта до горизонта простирался безжизненный морской берег. Сверкающие под ярким солнцем волны набегали на него с ритмичным шорохом, чуть-чуть не касаясь ног сидящего на песке обнаженного юноши с фигурой лайфсейвера и лицом Ларсена, каким он, наверное, был в молодости. В шагах в двадцати от него перебрасывались мячиком две такие же обнаженные и исключительно привлекательные девушки.
— По крайней мере, меня ты убедил. Привет Дин.
— Привет, Том. Как дела?
— Бездельничаю, как видишь, — ответил Ларсен, швыряя в море подвернувшийся под руку камешек, — а ты, конечно, опять с какой-нибудь проблемой. Очередные переговоры о мире, не так ли?
— Верно, Том.
— И ты снова посредничаешь?
— Нет. И больше, наверное, не буду. Так что можем поговорить о том — о сем, а потом, если ты, конечно, не будешь возражать, я приглашу на беседу одного человека.
— Кого, если не секрет?
— Некто Кейл Айсхопф. Крупная шишка из Бюро. Он торчит у меня в гостиной.
— Ну, что ж, это будет любопытно.
Одна из девушек повернулась и изящным движением бросила мяч Дину.
Он автоматически поймал его, перебросил обратно и заметил:
— Симпатичные девчонки.
— В некотором роде, мои крестницы, — сказал Ларсен, — фантомы, как и я, но, в отличии от меня — синтетические, то есть никогда не имевшие биологического прототипа. По-моему, ты им понравился. Может быть, хочешь развлечься?
— Как-нибудь в другой раз.
— Дружище, так всю жизнь можно отложить на другой раз.
— Глядя на тебя, начинаешь верить, что этот "другой раз" может оказаться не так уж плох.
— У каждого раза своя специфика, — сказал Ларсен, — как ты понимаешь, эта жизнь, все же, весьма существенно отличается от той, которую принято называть "реальной".
— Чем, кстати? — поинтересовался Дин.
— Вот уж от кого не ожидал такого вопроса, так это от тебя.
Хотя… Может быть, именно от такого человека, как ты, его и следовало ожидать. Знаешь, что самое любопытное?
— Что же?
— А то, — сказал Ларсен, — что я абсолютно уверен в наличии существенной разницы, между «той» и «этой» жизнью, но органически не могу понять, в чем она заключается. Это напоминает пробуждение, когда мгновенно забываешь сон, который только что видел. Где-то в глубине сознания болтаются ошметки каких-то неясных образов, но их никак не удается соотнести с реальностью яви.
— Интересная аналогия, — заметил Дин, — и мне кажется, что она гораздо глубже, чем просто аналогия. Ты же не будешь отрицать, что при таком мгновенном стирании сна часть нашего «я» разрушается.
— Но само «я» остается, — добавил Ларсен, — как ты сказал, для себя я есть, пока я могу задать себе вопрос: "кто я?" и убедить себя в том, что «я» — это я. Сам придумал?
— В основном — да.
— Очень интересно. Надо будет покрутить эту мысль так и сяк.
— Я рад, что тебе понравилось. А сейчас, если не возражаешь, я приглашу мистера Айсхопфа.
Ларсен кивнул. Дин исполнил символ присоединения и на песке появился кросс-монитор. Лицо Айсхопфа на экране сразу же приняло несколько удивленное выражение — он явно не привык вести переговоры с голым собеседником в присутствии голых девиц, играющих в мяч.
— Добро пожаловать, — сказал Ларсен, — надеюсь, вас не очень смущает то, что я одет не по протоколу.
— Не стоит беспокойства, мистер Ларсен.
— Отлично. Тогда я весь внимание.
— Надеюсь, — сказал Айсхопф, — вы в курсе, что происходит на белом свете.
— Вполне.
— И что вы намерены предпринять по этому поводу?
— Да ничего. Разве что, могу снова предложить вам заплатить нашему сообществу компенсацию за ту скверную историю. Если вы поняли, что я имею в виду.
— Мистер Ларсен, вы должны понять, что такие вопросы так не решаются. Мы согласны восстановить вашей общине тейлменов кабельную связь и, по возможности, обеспечить физическую безопасность, но вы должны гарантировать, что не будет эксцессов с вашей стороны.
— Вы меня развеселили, — сообщил Ларсен, — особенно на счет физической безопасности. Поймите, это у вас один мир, одна жизнь и одна смерть, а в тейле сколько угодно миров и ваш — всего лишь один из них, причем довольно скучный. Подумайте об этом, а я немного поплаваю.
Дин, если тебя не затруднит, объясни мистеру Айсхопфу, что я ему ничего не должен, как и он мне.
— Нет проблем, — сказал Дин.
Ларсен встал, без всякого разбега прыгнул рыбкой и его тело косо врезалось в волны метрах в пяти от берега.
Девушки немедленно прекратили игру в мяч и, подбежав к Дину, уселись рядом на песок.
— Привет, — сказала одна из них, похожая на китаянку, — меня зовут Эни.
— А меня — Бони, — сообщила вторая, похожая не то на креолку, не то на маори, — а вы — Дин, правильно?
— Верно, — сказал он.
— Можно задать вам один вопрос? — спросила Эни.
— Можно.
— Мы с Бони поспорили, какие акции из-за всей этой истории первыми подскочат в цене: производителей оружия или страховых компаний?
— Полагаю, что производителей оружия. Человеку в таких ситуациях больше свойственно полгаться на пистолет, чем на страховой полис.
— Значит, я выиграла! — заявила Эни.
— Мы еще не видели пятничных котировок, — парировала Бони.
— А вообще, — добавил Дин, — симпатичным девушкам больше идет, когда они разговаривают о чем-нибудь менее скучным, чем курс акций.
— Например о сексе? — спросила Бони.
