Она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получилась болезненная гримаса.
Мизраэль вспомнил, как он сам одним только Щитом отбросил трёх Флагманов к стене.
— В этом мире Чарующая не может разбить Сцепку Флагманов, не так ли? — горько проговорила девушка. — Я не обладаю достаточной силой для этого. А что, если уравнять силы всех магов, Мизраэль? Что, если магические формулы будут не нужны? Что, если всё будет возможно?
— Если бы всё было возможно… — прошептал Мизраэль. — Но ведь это не так. Невозможно сделать то, чего не понимаешь… Летия! — юноша вдруг вскинул голову. — Как Вы нашли дом Вайля?
— Чей дом? — недоуменно переспросила девушка. — Вайля?
В памяти вдруг всплыло лицо Флагмана, окликнувшего её от двери в том особняке. Так вот кого он ей напомнил!
— Вайль! — прошептала Летия. — Это он был Вашим другом! Это его манускрипт — и его тайна… Мизраэль, это был он? Причина Вашей дуэли — эта рукопись?
Юноша отвернулся. Девушка подошла к нему и мягко коснулась его руки.
Мизраэль посмотрел на неё.
— Да, Летия, это он был моим самым близким другом, — его лицо было бесстрастно, но голос слегка подрагивал. — Вайль скрыл от меня рукопись. И когда я намекнул ему об этом, он… Мы повздорили. А как всё закончилось — Вы знаете.
— А друг-учитель, Флагман, который научил Вас магической формуле боевого шара? Это тоже он?
Юноша присел на кровать и устало опустил голову на руки.
— Вот рукопись, — Летия твёрдой рукой подала ему обгоревшие листки.
Мизраэль поднял голову и улыбнулся.
— Благодарю Вас, — тихо произнёс он.
* * *
… хорошо было, если бы не случилось в то время войны. Семья наша, всегда очень многочисленная, разделилась. И брат пошёл против брата, как часто то на войнах случается…
Мизраэль пропустил несколько листов, обгоревших настолько, что невозможно было разобрать ни слова, пропустил пространное описание ужасов войны, перелистывая страницы, состоящие из сплошного кровавого месива.
… И все дети родителей её истреблены были то ли врагом, то ли сами между собою согласия не найдя, да только осталась бабка моя одна из всей семьи живая — она да ещё её брат старший, славившийся жестокостью своей и приверженностью взглядам чистоты магического сообщества. И вот случилось так, что прознал он о том, что сестра его живёт у Пустого, и не побоялся прийти и вызвать его на честный бой.
Поняла тогда бабка моя, что последний её родственник уничтожен будет тем, кого она тогда уже любимым звала, ибо полюбила она мага-Пустого, а он её полюбил. И просила она, чтоб не ходил возлюбленный её против брата драться, и согласился он, отвергнув предложение на честный бой.
Тогда разгласил брат её по всей округе, что Пустой, живущий там, труслив, и боится один на один против мага выйти. Да вот только всё равно ему не поверили, и Пустого продолжали бояться.
И вот пришла брату в голову коварная мысль, что Пустой выйдет защищать честь любимой своей. Да так и получилось, когда брат собственную сестру свою начал поносить, рассказывая, как она, незамужняя, с мужчиной живёт.
Не сдержал своего обещания любимый её, и вышел, чтобы защитить честь наречённой жены своей. Но не успел он к бою подготовиться, как напал на него брат любимой, знавший, что не победить ему Пустого в честном бою. Напал на него подло и коварно, Адским Пламенем опалив магу кожу. И упал Пустой, не в силах подняться, и почти повержен он был, да только жена его, увидев схватку мужа своего с братом, выбежала из…
Дальше конец страницы был опален так, что рассыпался в руках Мизраэля, как только он до него дотронулся. Юноша потянулся за следующим листом.
… долго горевал над утратой своей. Брат же забрал сына его, похитив у отца родного, и воспитал сам. Искал Пустой мальчика, да только так найти и не смог, не сумев оправиться от потери любимой — да от ран и ожогов, полученных от брата её.
А брат тем временем сына сестры своей, погибшей от его руки, против отца настроил, предсказав ему, что предназначение его — отца убить да за смерть матери отомстить. И, когда исполнилось ему всего пятнадцать лет, нашёл сын отца своего, живущего отшельником на пустоши.
Пытался вразумить его отец, рассказать, от чьей руки мать его погибла, да не слушал сын голоса крови. Был ему дядя роднее отца, а слова роднее матери, и вызвал он отца на смертельный бой, как ранее дядя его.
И понял отец, что не по силам сыну тягаться с ним, и что не сможет победить его пятнадцатилетний юнец, и отказался поэтому с сыном биться. Да только горячая кровь молодая, бурлившая в жилах сына, не дала ему принять отказ отца. И сказал сын отцу, что заставит его сражаться, а коли Пустой всё же отвергнет его вызов, он убьёт его, как беспородного, отомстив за смерть матери.
И встал тогда отец, и молвил к сыну такие слова: "Убийством ты не решишь ничего, и за мать свою не отомстишь, а только прольёшь кровь свою, ибо течёт в тебе моя кровь. Но коли не можешь ты уйти — бей молнией в грудь, а не убивай со спины, ибо негоже так сыну Пустого, коварно и подло…
Летия наблюдала, как Мизраэль перевернул ещё одну страницу, конец которой так же обгорел, как и у предыдущей. Он становился всё мрачнее, прочитывая манускрипт.
Девушка встала. Ей внезапно захотелось уйти отсюда, выйти на воздух, но она не могла переноситься сейчас. Она помнила, как пройти в сад, хотя редко ходила туда, чаще пользуясь магическими формулами перемещения.
Она вновь взглянула на Мизраэля. Он найдёт её, когда дочитает.
Летия медленно сошла вниз по лестнице, направляясь к саду кратчайшим известным ей путём.
Она помнила, что там дальше, в этом манускрипте. Она выучила его почти наизусть.
…расставил отец руки, и сын, заслеплённый увещеваниями дяди своего, ударил синей трескучей молнией в грудь отца.
Да только не принесло это ему облегчения, а только стыд и печаль, что родного отца он собственноручно убил, да не в честном бою, а потому что сам отец позволил ему.
И спустились тогда с небес ангелы смерти, забирая тело отца, и среди ангелов была и мать его. И вздрогнул сын, когда на плечо ему опустилась прозрачная рука, и глубокий голос рассказал ему правду о смерти её.
Тогда начал он оплакивать убийство отца своего, и понял, что любил его отец и, не желая убивать его, так и разрешил сыну своему непутёвому самосуд вершить.
И решил он дядю своего спросить, зачем он сыну на отца наговорил, и пустился в обратный путь. Да к тому времени, как добрался до дома своего, почил его дядя в могиле, наказанный ангелами смерти за коварство и жестокость свою.
