Они удобно устроились на лавочке. Вероника прижалась к отцу и удобно устроила голову на его плече. Деланей обнял её. Теперь она чувствовала исходящее от него тепло — совсем как от Дара Адена. Когда они в прошлый раз сидели вот так, Вероника ничего не ощущала. Но тогда бог тьмы ещё был под каблуком Джины…
Постепенно разговор зашёл о том, как Деланей пытался прикоснуться к её жизни. Вероника вспоминала все случаи, о которых он говорил. Подарки из ниоткуда, необычное везение… Многие странные события наконец получили объяснение.
— Помнишь новый год две тысячи пятого? — спросил Деланей. — Ты тогда нашла под ёлкой заводную игрушку, карусель. Не знаю, как тебе объяснили её появление, но её туда положил я.
Сердце забилось быстрее. Вероника хорошо помнила то утро. Она тогда крепко поругалась с братом — он хотел забрать игрушку себе. Она играла необычную, очень красивую и грустную мелодию. Мама тогда разняла их, отобрала карусель и ещё долго смотрела на неё. Только теперь Вероника поняла, почему.
— Дед Мороз подарил, как же ещё объяснят, — еле слышно сказала она. — А знаешь, эта карусель стоит у меня в комнате. Она мне очень понравилась. Я думала, что её мне подарил добрый волшебник, чтобы я не чувствовала себя одинокой. Видимо, так и было…
Деланей еле ощутимо коснулся губами макушки Вероники.
— Наверное. Жаль, что это был максимум, на что я был способен.
Она уткнулась носом в плечо отца. От него всё так же пахло дорогим одеколоном, но оттенки изменились. Раньше это был тяжёлый, удушающий аромат, теперь же — лёгкий, напоминающий морской бриз. Приятный, свежий, он нравился ей гораздо больше прежнего.
— У нас вся жизнь впереди, — прошептала Вероника. — Исправишься ещё.
Столько всего было сказано сегодня, столько нового отец и дочь узнали друг о друге…
Вероника закрыла глаза и снова прислушалась к своим ощущениям. Для неё это было что-то новое, совершенно незнакомое, но безумно приятное. Отец. Слово-то какое… Тёплое, доброе, светлое. С привкусом любви и доверия.
— А знаешь, я ведь тоже попадалась однажды, как и ты, — неожиданно для самой себя призналась Вероника. — Ну, с духом-хранителем.
— Да? А ты-то как умудрилась?
Деланей старался выдержать бесстрастный тон, но в его голосе проскользнуло сочувствие. Это придало сил. Кто, как не он, мог понять, каково пришлось Веронике? Хотя ей, конечно, меньше досталось…
— Это случилось на задании во Владивостоке. Я тогда ещё на первом курсе была, — заговорила Вероника. — Мне достался наставник, с которым я была незнакома. Мы вместе уничтожили тёмного духа и вернулись в гостиницу. Я решила немного прогуляться, времени много было… И на прогулке встретила духа. Он был милым и забавным, моментально меня очаровал. Ну а что? Мне четырнадцать было. Поддалась. Наставник не догадался, что я одержима. Меня неделю потом вызволить не могли…
Она взглянула на отца и указала на шрам на щеке.
— На память остался. Он влез в логово тёмных духов на краю города. И слинял. А я осталась одна разбираться…
— И как же ты выбралась? — в голосе Деланея послышалась нотка беспокойства.
Вероника пожала плечами.
— Забавно, но с помощью Дара. Перекрыла им путь тенями и ушла. Они, наверное, просто заблудились там…
— И что тебе сказали, когда ты освободилась?
Вероника смутилась.
— Ничего. Но на задания отправляли очень редко. Другие герои могли за год раз десять слетать, и с наставниками, и сами, а я… А меня одну отпустили в первый раз в конце прошлого года.
— Когда ты встретилась с Аденом?
— Ага. Представляешь, как страшно мне было снова принимать хранителя в тень? Хорошо ещё чутьё подсказало, что ему можно доверять…
Деланей сжал её плечо, словно хотел сказать этим, что понимает её чувства.
— Ты доверяешь чутью больше, чем другие, — еле слышно сказал он. — Я бы сказал, что это глупо, но если бы не…
Он замолчал, и Вероника прекрасно понимала, что он хотел сказать. Продолжать разговор на эту тему не хотелось. Она снова уткнулась носом в плечо отца, полной грудью вдыхая приятный морской аромат.
Она впервые рассказала другому человеку о том случае с одержимостью. И Деланей, кажется, понимал это.
Они просидели так до вечера, пока не пошёл холодный дождь. Алина так и не появилась, но Вероника о ней и не вспомнила.
* * *
Элиот пожалел о том, что попросил помощи, ещё в зале, где проходил совет. Теперь же, когда Санни и Лилиан оказались с ним на одной территории, он готов был взвыть от отчаяния.
Его уединение нарушили две девушки, и он в полной мере вкусил это сомнительное удовольствие. Элиот не был женоненавистником или что-то вроде того; но когда ты слушаешь по десятому кругу, какой макияж выбрать или где обучают лучших визажистов, ты готов им стать. Тем более, когда тебе хочется побыть наедине с собой, чтобы голова работала лучше.
К обеду главный жрец знал по именам лучших модельеров Парижа. К концу дня — с кем из агентов лучше не связываться, а с кем стоит заключить контракт. Собирая тяжёлые тома, чтобы взять их с собой в кабинет и изучить ночью, Элиот мечтал только об одном — чтобы вся эта ерунда выветрилась из головы. Мечта оказалась несбыточной — превосходная память назойливо проигрывала по тысяче раз подслушанные обрывки разговоров.
Книга, найденная перед началом собрания, так и не дала ответов. Да, здесь был некий рецепт, но понять, зачем он, не представлялось возможным. Формулировка «возродить Хаос» ничего не проясняла. Как и предыдущие и последующие главы — они посвящались неясным толкованиям понятий «свет» и «тьма», «добро» и «зло», «созидание» и «разрушение». Элиот окончательно запутался: были ли они Дарами, или это некие субстанции, вроде энергии мироздания? Таинственное слово «Шаан’Далор» так и не растолковывалось, но жрец не мог отделаться от ощущения, что оно связано с «хаосом», о котором шла речь в книге. Словно это было имя. И вовсе не имя Туманного мира.
Каждая глава начиналась с одного и того же эпиграфа: «Шаан’Далор, Шаан’Далор, приди и принеси песнь разрушения». Пробегая взглядом эту строку каждый раз, Элиот не мог отделаться от ощущения, что это некое заклинание. И хотя магии слов, по сути, не существовало, описание ритуала и странный эпиграф казались реальными. Иногда жрец машинально оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что не призвал таинственного Шаан’Далора, кем бы он ни оказался.
Когда Элиот уходил из библиотеки, Санни и Лилиан всё ещё разговаривали. Похоже, они даже не заметили, что остались вдвоём. Жрец только махнул рукой, оставил на столе возле выхода ключ и шагнул под ледяной ночной дождь.
