Через несколько дней после неудачного нападения на госпожу, княжич вызвал меня к себе. Вид у него был расстроенным. Он пригласил меня сесть и начал медленно говорить:
— Госпожа хочет посетить храм Богини Измирь в свободных землях.
— Это безумие — вырвалось у меня.
— Я знаю. Но барон ее поддержал. Говорит, что нет лучшего благословлеиия для брака, чем благословление Богини. Глупо, конечно, но им в этом отказать нельзя. Ты понимаешь, о чем я?
— Да. Позвольте мне тогда кое- что предложить. Дорога до храма займет около двух дней. Нам нужно прибыть в храм на рассвете, подождать, пока пройдет служба, но не оставаться там ночевать. В получасе езды от храма Измирь находится школа Меча. Там нам с радостью предоставят ночлег, и там не стоит опасаться каких-нибудь неприятностей. За это я могу поручиться. А оттуда лучше сразу выйти на земли Вериара.
— Думаешь, барон и госпожа согласятся? У барона не будет выбора.
— Вы глава поезда и Вы отвечаете за госпожу. А ей лучше не говорить, раньше времени. Княжич посмотрел на меня каким-то странным взглядом, а потом сказал:
— Я подумаю над этим. А ты хорошо знаешь свободные земли?
— Конечно. Даже очень. — Я поднялась, поклонилась и ушла с разрешения княжича.
Свободные земли возникли на месте бывшей пустыни. Туда, испокон веков уходили жить святые отшельники, туда же ссылали самых опасных преступников всех четырех герцогств. Вначале эти земли тоже были поделены между четырьмя герцогствами, но со временем отделились от них и стали единым целым. Климат тоже претерпел изменения, и некогда неплодородная земля стала приносить плоды. Там стали строить святые храмы и школы искусств, в том числе и боевых. В мое время свободные земли стали отдельным островком той жизни, которую каждый выбирал для себя. Туда больше не ссылали преступников, туда уходили сами люди, и многие считали тех, кто там живет святыми. Многие приходили только на время, научиться чему-то, а потом вернутся к своей жизни, но последнее был невозможно. Человек, однажды попавший в эти земли, менялся навсегда, правда, не всегда в лучшую сторону. Когда-то и я жила там, но мой путь был не связан с ними, и я ушла, пообещав себе не возвращаться. Однако теперь я возвращалась, хотя и не по своей воле. И это меня страшило.
Мы вошли в свободные земли на рассвете и двигались целый день без остановок. Я знала, госпожа скрепит зубами за дверью повозки, но сделать ничего не может. А ведь она еще не знала самого страшного для нее. Скорее всего — это станет для нес ударом, если только я права. Мы расположились на ночлег, но я не сомкнула глаз всю ночь. Недосыпание уже подкашивало меня, но цель была больше, поэтому я сидела и прислушивалась к ночным шорохам. Нет, не сказать, что я уж очень верила в то. что на нас нападут именно сейчас и именно здесь, но такая возможность не исключалась. Ночь была прохладной, и я сидела рядом с еле-еле теплым костерком. Наконец, наступили предрассветные сумерки, и княжич приказал всем собираться в путь. Не прошло и трех часов, как мы были в храме Богини Измирь. Княжич переговорил с верховным жрецом, и тот пригласил нас в храм на торжественное богослужение. Я простояла там вместе с госпожой четыре часа. Она принимала активное участие в службе, а я была вынуждена помогать. Я держала то блюдо с зерном, то чашу с благовониями, то сосуд с жертвенной кровью. По окончанию службы госпожа должна была выпустить белую голубку. Та взмыла из рук госпожи вверх, а потом вернулась, приземлилась ей на плечо, немного посидела и. перескочив на плечо ко мне, наконец, взмыла вверх.
— Это хороший знак, госпожа — затораторил жрец. Богиня благословила Вас на замужество, вернув голубку на плечо.
Через полчаса мы собирались в дорогу, как я и предполагала, у госпожи началась истерика. Она уговаривала дядю задержаться, потом начала плакать. Все закончилось тем, что княжич был вынужден втолкнуть ее в повозку и закрыть дверь. Я села на лошадь и поехала следом. Дядя госпожи присоединился ко мне. Какое-то время мы ехали молча, потом он сказал:
— Неужели нельзя было остаться здесь подольше? Девочка так плакала. Неужели княжич не понимает, что она попросту боится ехать к жениху.
— Это неизбежно. Вы же знаете…
— Знаю. Но она уже заболела в дороге. Она ничего не ест. Ее тошнит по утрам, она
плачет. Неужели нельзя отнестись к ребенку с пониманием? Я все выскажу герцогу.
— Ваше право. — Он замолчал, а потом с долей издевки сказал:
— Богиня ведь и тебя сегодня благословила. На свадьбу-то позовешь?
— Барон, о чем вы. Такие как я замуж не выходят. У нас другая жизнь. И мы ее сами выбрали. Да и к тому же, не один муж не потерпит, что бы жена владела мечом лучше многих мужчин.
— А это совсем не обязательно. Какое-то время назад женщины-воины чаще всего становились герцогинями, потому что могли защитить престол в отсутствии мужа.
— Те времена уже давно прошли, господин. Сейчас все совсем по-другому.
— Да. Здесь ты права. А почему нам нужно ночевать в Школе Меча? Не знаешь?
— Нет. Мне никто не говорил.
Через часа полтора мы доехали до Школы Меча. Резные деревянные ворота бесшумно распахнулись, пропуская поезд во внутренний двор школы. Я въехала одной из последних. Сердце предательски сжалось. Княжич уже разговаривал с Главой школы, я осторожно соскочила с лошади, стараясь делать все как можно более бесшумно, и пока княжич выяснял насущные вопросы, осторожно отделилась от поезда и нырнула в один из боковых коридоров. Он вел в гробницу, в которой уже несколько лет покоились останки всех Учителей школы. Я подошла к последней плите, стала перед ней па колени и низко поклонилась, отдавая дань почтения своему Учителю. Я еще немного постояла и также тихо вышла из гробницы. Меня еще не успели хватиться, я вернулась к лошади. Спустя какое-то время княжич отдал приказ располагаться. Большую часть поезда расположили в гостевом доме, кому-то места не хватило, и они остались во дворе. Госпожу было принято разместить в гостевых покоях в крыле учителей. Эти покои были идеальным местом. Они находились в центре крыла, где жили люди, которые посвятили познанию боевого искусства большую часть своей жизни и стремились стать учителями. И, если бы вдруг на нас напали, они бы смогли защитить своих гостей.
Я провожала госпожу в покои вместе со свитой, мы шли по крылу и люди склоняли головы в низких поклонах. Одна из служанок Миланды заметила:
— А я и не знала, что люди свободных земель склоняют головы перед дочерью герцога, да еще так низко. Мне казалось, они не признают никакой власти над собой.
— Их знаки не признание власти, а дань уважения. Не стоит путать одно с другим
