Ознакомительная версия.
– Это доктор Снаут, Хари, – сказал я и тут же вспомнил, что подобная сцена уже происходила совсем недавно. В библиотеке. С… другой Хари…
Снаут, по-видимому, подумал о том же самом, потому что со странной усмешкой повторил те же, кажется, слова, которые сказал тогда:
– Я малозаметный член экипажа… – И добавил: – И не только доктор Снаут, но еще и Аллан Снаут, или просто Аллан.
– Проходи, Аллан, – сказал я.
Снаут шагнул в комнату, развернул стоящий у стены стул и уселся на него задом наперед, сложив руки на его спинке. Я оказался между ним и Хари, которая по-прежнему сидела в кресле и теребила подол платья.
Кажется, Снаут ей не понравился. Наше молчание начинало затягиваться.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поздравил? – наконец спросил Снаут, внимательно разглядывая свои руки.
– А почему бы и нет?
– Что ж, поздравляю, если тебе так хочется. Ты уже поставил в известность нашего доктора Сарториуса?
– Еще нет. Но обязательно поставлю.
– Ну-ну, – сказал Снаут, продолжая разглядывать собственные руки, словно он видел их впервые. Хари переводила взгляд с него на меня. – Позволь пожелать тебе дальнейших успехов.
– Снаут, у меня есть одна идея, – торопливо произнес я; я не хотел, чтобы он сейчас встал и молча ушел. – Еще одна попытка Контакта.
Снаут поднял ладони и загородился от меня:
– Нет-нет, я в этом не участвую. Не хочу, знаешь ли, вновь оказаться неправильно понятым. Зачем тебе Контакт, Кельвин? Зачем вообще нужен контакт горы и мыши? Слишком по-разному они видят мир, согласись.
Хари взяла с подоконника какую-то книгу и начала с шелестом разворачивать цветные вкладыши. Это, конечно, было что-то из области соляристики.
– Гора и мышь существуют в разных мирах, – продолжал Снаут, бросив на нее беглый взгляд. – В самодостаточных мирах. Так сказать, каждому свое.
Я уже неплохо изучил его и поэтому молча ждал продолжения. Он вновь мельком взглянул на Хари, рассеянно рассматривающую какие-то диаграммы, и сказал то, что я и рассчитывал услышать:
– Впрочем, ладно. Давай свою идею. Надеюсь, речь не идет о тотальной бомбардировке или «Пифагоровых штанах», которые можно начертать в небе с помощью какой-нибудь светящейся смеси?
– Это мы оставим на потом, – ответил я. – Пока идея другая.
Экспериментально установлено, что наш объект реагирует на воздействие.
Я имею в виду энцефало…
– Понял, понял, – не дал мне договорить Снаут. – Что дальше?
– Это пока единственный известный нам канал. Почему бы не воспользоваться им для передачи как можно большего количества информации о человечестве? История, современность…
Снаут некоторое время задумчиво барабанил пальцами по спинке стула.
Потом медленно покивал:
– И он все узнает и все поймет. Прочувствует и проникнется. И в ответ откроет нам свою душу и обучит манипуляциям с пространством-временем и прочим запредельным штучкам.
– Не исключено.
– Еще один фанатик Контакта, – пробормотал Снаут. – Опять ты пытаешься подойти с человеческими мерками, Кельвин. А ты не думаешь, что ему давно уже все о нас известно? Кажется, мы уже имели возможность убедиться…
– Твои аргументы такие же непроверенные, как и мои, Снаут! По-моему, лучше все-таки действовать, чем сидеть сложа руки. Нужно провести эксперимент. Ничего не получится – что ж, будем думать о «Пифагоровых штанах» или еще о чем-нибудь.
– Эксперимент! – Снаут скривился. – Очередной эксперимент. Ну, давай, Кельвин, экспериментируй. У тебя это довольно удачно получается. Тебя же не остановит мое отрицательное отношение к этому, верно? Ты ведь все равно будешь делать свое.
– Я хотел узнать твое мнение.
– А зачем тебе мое мнение, Кельвин? – Снаут тяжело поднялся со стула.
– Договорись с Сарториусом – а он, конечно, не пройдет мимо такой идеи
– и действуй. Иди в библиотеку, читай, освежай в памяти нашу историю – а потом Сарториус пропитает сии воды твоими знаниями. И приблизится к нам какая-нибудь симметриада, и поведает человеческим голосом сногсшибательные истины.
– Нужно действовать, – повторил я, пропуская мимо ушей его иронию.
– Воистину, – ответил Снаут. – А теперь позвольте вас покинуть, – он перевел взгляд с меня на Хари. – Там у меня, знаете ли, роботы стоят некормленые-непоеные. Буду рад видеть вас у себя в любое время. До встречи.
Он вновь склонил голову, адресуясь к Хари, и Хари молча кивнула в ответ.
Когда Снаут вышел, тихо прикрыв эа собой дверь, она отложила книгу и уверенно сказала:
– Ну конечно, он тебе завидует. Злится, что это не он придумал, а ты.
Ты его не слушай, Крис. Поступай, как решил.
Конечно же, я не стал ей объяснять, что дело тут вовсе не в зависти.
– Поступай, как решил, – эхом пробормотал я и покосился на видеофон.
– Что ж, пожалуй, так и сделаем. И начнем прямо сейчас; зачем откладывать в долгий ящик? Верно, Хари?
Она с легким удивлением взглянула на меня и неуверенно пожала плечами:
– Тебе виднее. Я же в этом не разбираюсь.
– Прямо сейчас, прямо сейчас, – приговаривал я, разворачивая видеофон таким образом, чтобы в поле зрения Сарториуса, которому я намеревался позвонить, попал не только я, но и Хари. – Вот так…
Сарториус включился сразу же, словно сидел у видеофона и ждал моего звонка. Я еще не успел ничего сказать, когда он увидел Хари. Я, конечно, не знаю, какой вид бывает у людей, столкнувшихся с привидением или с ожившим мертвецом, но, наверное, именно такой.
Бледное лицо Сарториуса побелело еще больше, челюсть отвисла, глаза расширились, и даже сквозь контактные линзы было видно, что взгляд его полон изумления и страха… нет, это не совсем точное определение: Сарториус был просто потрясен. Через несколько мгновений кровь бросилась ему в лицо и на лбу выступил обильный пот.
– Добрый день, доктор Сарториус, – делая вид, что не замечаю его состояния, сказал я и передвинулся вместе со стулом чуть в сторону, чтобы заслонить от него Хари. Я не ожидал, что он испытает такой шок.
– У меня к вам очередное интересное предложение.
Он бессмысленно смотрел сквозь меня и шевелил тонкими губами, словно пытался что-то сказать. Или же шептал молитву. Казалось, он не слышит меня.
– Доктор Сарториус! – я повысил голос, стараясь привлечь его внимание.
– Давайте обсудим. Мне без вас не справиться, а эксперимент очень интересный.
Я был уверен, что эти слова обязательно должны дойти до сознания Сарториуса. Так и оказалось. Доктор издал какой-то судорожный звук, похожий на всхлип, поджал губы и теперь уже смотрел именно на меня.
Краска медленно исчезала с его лица и оно приобретало обычную бледность.
Ознакомительная версия.
