Вышло так, что он прожил со стариком почти три года и не ушел бы от него и дальше, если бы даже тот вздумал гнать его палкой. Лишь много позже Ильнар сумел по достоинству оценить, какой подарок преподнесла ему судьба.
Старик со странным именем Хиен оказался мастером хентая, древнего воинского искусства, которое в своем первозданном виде давно уже забылось во всех людских землях. Он потомок тех, кто когда-то обучал искусству боя гвардейцев Всеслава Объединителя. Нынешние хазры считали тех мастеров предателями и переносили это отношение на всех уцелевших до сих пор знатоков хентая и на само это искусство, оскверненное, как они считали, «бледнозадыми червями» (то есть славичами, соплеменниками Ильнара). Старый Хиен был последним в роду изгоев, не пожелавших забыть искусство предков. В нынешние неспокойные времена его не трогали лишь потому, что считали сумасшедшим и, честно говоря, немного побаивались – ведь когда-то хентай считался сродни колдовству, и до сих пор многие верили, что владеющий поганым искусством способен отомстить обидчику и после своей смерти.
Хиен не хотел, чтобы его знание умерло вместе с ним. При этом он не мог рассчитывать на то, что найдет ученика среди своих. Поэтому, когда Духи Степи послали ему мальчишку бледнозадых, он принял их дар без колебаний.
Ильнар всего этого, разумеется, не знал, но когда старик предложил научить его драться, согласился без колебаний. Особенно после того, как Хиен заверил его в том, что ни один хазр в здравом уме не подойдет к его юрте ближе чем на десять полетов стрелы. Ильнар не очень-то верил в то, что немощный кочевник, который с трудом, неимоверно коверкая слова, говорил на нормальном, человеческом языке, может научить его чему-то стоящему. Но ведь надо же было с чего-то начинать! Вот так обычный паренек из северной деревни и стал Ильнаром. Мальчишка не знал, что означает это слово (а на старо-уздольском, которого и хазры-то нынешние, не говоря уж об остальных, почти не помнили, это означало «сосунок»), но Хиен упрямо обращался к нему именно так. И мальчишка сначала привык, а потом, после смерти учителя, и сам стал называться новообретенным величальным именем.
Совсем немного времени понадобилось Ильнару, чтобы понять, что он ошибался насчет старика. Того, что в свои немалые годы выделывал этот степной дед, Ильнар не мог себе представить даже в самых смелых своих фантазиях. А уж о том, чтобы самому такому научиться – это вообще было сказочной мечтой.
Немощный с виду и далеко уже немолодой Хиен легко без разбега перескакивал через спину взрослого жеребца, раскалывал голой ладонью камни, не глядя сбивал стрелой летящую саранчу, мог сутками обходиться без пищи, воды и сна и выделывал еще много чего такого, чему Ильнар даже и название не всегда мог подобрать.
Молодой славич стал учеником степняка. Самым преданным и самоотверженным учеником, какого только можно было сыскать на свете. Ильнар ловил каждое слово учителя, старался в точности исполнить любую его волю, не обращая внимания на синяки, ссадины и ушибы (которых по первому времени было ох как немало!). У нового ученика от усталости частенько дрожали руки и ноги, постоянно хотелось есть, но Ильнар, несмотря ни на что, был счастлив, как никогда в жизни – детская мечта понемногу становилась явью. А все остальное было не так уж и важно! Ильнар понемногу привык к запаху прогорклого жира и научился есть жареную саранчу, от которой его поначалу с души воротило, приноровился сам доить кобылиц из небольшого табуна Хиена. Выучился скакать верхом и пить знаменитый араз-хыз – дурманящий отвар из степных трав и корешков – как самый заправский степняк.
Хиен умер через три года после того, как Ильнар поселился в его юрте. Умер тихо, незаметно, во сне. Ильнар оплакивал его смерть, как не оплакивал родного отца. Хиен успел научить его многому. Многому, но – как был уверен Ильнар – далеко не всему, что знал сам. Того, что узнал от старого мастера Ильнар, хватило бы на десяток отменных бойцов, но теперь Ильнару было этого мало. Однако поделать ничего он не мог, и ему оставалось лишь гадать о том, каких высот мастерства он мог бы достичь, проживи его учитель хоть на пару лет дольше. Жаль, что Судьбе неизвестно слово «если»…
Сделав над собой усилие, Ильнар схоронил учителя так, как это было принято в степи: зарыл его тело в землю. Это, конечно, было неправильно – то, что после смерти человек оставался гнить в земле, но… Хиен поклонялся иным Богам, а жрецы всегда говорили, что у Богов много имен, и потому следует уважать чужую веру, какой бы странной и нелепой она ни казалась на первый взгляд.
Схоронив учителя, Ильнар отправился обратно на север. На этот раз дойти до царских земель без приключений ему не удалось. Однако первая же стычка с разъездом хазров наглядно показала, что молодой славич не зря потерял три года в обучении у старого Хиена. Расправиться с тремя матерыми степняками оказалось для совсем еще зеленого юнца немногим труднее, чем утопить выводок слепых котят. Ощущение новообретенной силы наполнило его душу восторгом и… вновь обострившимся сожалением о том, без всякого сомнения великом, знании, которое было навсегда утеряно со смертью учителя.
Вернувшись в царские земли, Ильнар, недолго думая, нанялся охранником в торговый караван. Ему хотелось повидать белый свет, посмотреть на людей, помериться силой с другими бойцами.
И дни пошли за днями, складываясь в недели, месяцы и годы… Ильнар немало побродил по Тридолью, совершенствуя, как наказывал учитель, свое воинское мастерство беспрестанными упражнениями и шлифуя его в бесконечных схватках – на жизнь где-нибудь в лесной глуши или на спор с такими же бродячими наемниками. Ильнар повидал немало сильных бойцов, но ни разу не встретил такого, который мог бы сравняться с Хиеном. Судьба не спешила посылать будущему воеводе нового учителя…
Впрочем, со временем, благодаря собственному терпению и усердию, Ильнар и без учителя стал бойцом, каких встретишь нечасто. Не раз ему предлагали службу в княжеских дружинах, а однажды звали и в царское войско. Ильнар отказывался. Что-то говорило ему, что рано еще переходить к оседлой жизни, рано бросать поиски. Только вот поиски чего? На это вопрос Ильнар и сам себе не мог толком ответить. Что он искал? Силу? Смертоносное уменье воина? Душевный покой?
Пожалуй, Ильнара толкали вперед два стремления: встретиться однажды с ведунами, чтобы доказать им на деле, как они ошиблись, не приняв его в свое братство, и… Столкнуться однажды носом к носу с одной из тех тварей, что наводили ужас на все Тридолье, чтобы, расправившись с ней, избыть наконец тот зябкий детский страх, что до сих пор гнездился в душе грозного бойца.
