Ильнар хотел этого, но где-то в глубине души не был пока уверен, что к этому готов.
Годы сменялись годами, и однажды судьба занесла заматеревшего Ильнара в родную деревню. Тут он узнал, что его старшие братья отошли в Вышний Мир (один утонул, другого загрыз волколак), и старуха-мать при живом сыне доживает свой век на милости у чужих людей. Ильнар без колебаний – но не без уговоров и ругани – взял расчет у купца, которого в ту пору охранял и, проводив караван, остался в родной деревне. Поначалу он хотел лишь помочь матери и не планировал оседать в деревне навсегда, но когда убедившийся в его воинском мастерстве Рольф предложил ему службу – да не рядовым ратником, а сразу воеводой! – Ильнар неожиданно для самого себя взял да и согласился!
Характер у нового хозяина был не из простых, да и сам Ильнар был не подарок, однако со временем они с Рольфом кое-как притерлись друг другу. Тем более, что щедрость князя была выше всяких похвал, и при всей своей вспыльчивости и горячности, он был отходчив и справедлив, так что назвать его самодуром вряд ли у кого-то повернулся бы язык.
Мать умерла через шесть лет, и Ильнар, который так и не обзавелся собственной семьей, подумал было снова пуститься в странствия. Но вдруг почувствовал, что уже привык к оседлой жизни с ее определенностью и относительным покоем. Однако же мечты, которые когда-то гнали его в бесконечную дорогу, хоть и потускнели, но совсем не испарились. В глубине души Ильнар по-прежнему желал встречи с ведунами и их извечными противниками. Чтобы доказать. Может быть, в первую очередь самому себе…
И вот сегодня Ильнар с удивлением и неудовольствием убедился, что, по крайней мере, одной его мечте пока (пока?) не суждено сбыться: померившись силами с ведуном, он был вынужден признать, что вряд ли сможет тому что-то доказать. А тут еще скрипучий голосок сомнения начал нашептывать из глубины души, что раз уж он, Ильнар, не совладал с ведуном, то с тем, другим, ему и подавно нечего тягаться – как пить дать, сложит он головушку ни за что, ни про что. Воевода усилием воли глушил этот противный голосок, но он прорезывался вновь и вновь, все больше вгоняя воеводу в мрачно-раздражительное состояние духа.
Покосившись на чужака, Ильнар тряхнул головой: что ж, пусть будет так, как есть! Все равно ведь ничего не изменишь… Пока. А дальше – жизнь рассудит.
До прихода жреца гостю предложили обождать в трапезной дружины. Чужак скромно присел на скамью у стены. Воевода занял место у стола напротив, ратники разбрелись по трапезной, не спуская глаз с гостя и не убирая рук с рукоятей мечей. Их вера в то, что вместе они сила, хоть и была поколеблена виденным у ворот, но еще не рассеялась безвозвратно.
– А скажи, мил человек, – по-хозяйски подбоченившись, начал воевода. – Как это жрец тебя вызвал? Ведь не посылали ж никого в город!
– Не знаю, воевода, – глядя в сторону, равнодушно ответил гость. – И, если честно, то и знать не хочу. У меня и без жрецов забот хватает. Мне сказали – я пошел.
– Не знал, что жрецы могут приказывать ведунам, – усмехнулся Ильнар. – Я думал, ваша братия давно уже сама по себе.
– Не жрецы, Хранители, – поправил ведун. – Наши Хранители. И не приказывали. Сказали.
– Хранители, говоришь? – воевода склонил голову набок и прищурился. – А чего ж они хранят, эти ваши хранители?
– Знание, – коротко бросил ведун.
– А-а-а… – воевода решил сделать вид, что понял ответ гостя.
Жрец прибыл на удивление быстро. Стражники, которых за ним посылали, говорили потом, что весь путь до замка он проделал чуть ли не бегом. Знать, дело и правда было неотложным. Жрец молча прошел через трапезную и остановился перед чужаком. Тот медленно поднялся со скамьи и встал лицом к лицу со жрецом, глядя тому прямо в глаза. Ратники замерли, напряженно сжав оружие в ожидании приговора жреца.
Минуту они молча стояли друг напротив друга. Седой старик-жрец и непонятного возраста чужак, выдававший себя за ведуна. Жрец спросил что-то на незнакомом языке. Ведун ответил.
– Медальон? – спросил жрец уже на понятном всем языке. Гость молча покачал головой.
– Ищущий… – пробормотал жрец с оттенком разочарования в голосе. Потом пристально вгляделся в чужака и вдруг поднял перед собой руку с разведенными пальцами. Ведун незамедлительно сделал то же самое. Кончики их пальцев соприкоснулись, и воздух в комнате дрогнул, загудев, будто туго натянутая гусельная струна…
Ратники напряженно замерли, воевода подался вперед, но все уже закончилось. Жрец опустил руку и раздраженно поморщился, глянув на рукоять меча, торчащую из-за плеча чужака, потом обернулся к Ильнару и кивнул:
– Это он.
Ратники облегченно перевели дух. Все-таки ведун – это еще не самое худшее, что могло случиться. Этот, по крайней мере, на их стороне.
– Князь примет тебя завтра, а пока отдохни с дороги, – жрец посмотрел на воеводу. – Ильнар, будь добр, покажи гостю его комнату.
По лицу воеводы прошла тень недовольства, но он быстро совладал с собой и даже изобразил радушную улыбку.
– Ну, раз так, добро пожаловать, господин ведун!
Поутру в дверь отведенной ведуну комнаты осторожно постучали. Это был мальчишка из тех, что крутились в замке, помогая иногда слугам, а в остальное время исподтишка наблюдая за воинскими упражнениями ратников. Их особо не приветствовали в замке, но и со двора не гнали, поскольку по прошествии немногих лет именно из таких мальцов и получались лучшие бойцы княжеской дружины.
Не успел мальчишка опустить руку, а дверь уже отворилась. Ведун стоял на пороге с таким видом, будто всю ночь просидел под дверью, ожидая, когда же, наконец, за ним придут.
Мальчишка испуганно отшатнулся, но быстро совладал с собой и почти без запинки произнес:
– Там это… Князь тебя, значит, требует. То есть просит, – мальчишка смутился под пристальным взглядом ведуна. – В общем, велено привести тебя в трапезную.
– Ну, раз велено, веди, – кивнул ведун.
Мальчишка облегченно перевел дух и, неловко вытянув руку в приглашающем жесте, первым пошел по коридору, показывая дорогу. Закрыв комнату, ведун незаметно зажал между дверью и косяком сухую былинку заслон-травы. Защита, конечно, немудреная, но простой человек, не знающий заветного слова, в комнату теперь не попадет. И то ладно…
Княжеская трапезная располагалась на втором этаже башни. У дверей ведуна встретили два дюжих ратника и совсем еще молодой парень с бляхой десятника на груди.
– Вот, привел… – пробормотал, опуская глаза, провожатый ведуна.
Десятник шагнул вперед и с достоинством поклонился, исподтишка окинув ведуна оценивающим взглядом.
